Горящая тень
Часть 33 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но если ты не выдашь меня Воронам и окажется, что пророчество обо мне, у тебя больше шансов разделаться с ними!
– Это верно. Вот только, если спрячу тебя здесь, у Короносов больше шансов тебя найти, а потом выпытать мое настоящее имя.
– Честное слово, буду молчать!
– Эх, Блоха! Язык развязать можно любому. Долго ли умеючи?
Что-то в голосе Акастоса подсказывало: уж он-то умеет развязывать языки.
– А я думал, ты ко мне хорошо относишься, – уныло вздохнул Гилас.
– Это здесь ни при чем, – отрезал Акастос. – Видишь ли, в чем штука…
Вдруг он умолк и уставился на дверной проем.
– Что там? – шепотом спросил Гилас.
Акастос жестом велел ему замолчать.
Снаружи доносился шорох, потом стало тихо. Тот, кто подобрался к хижине, замер. Видно, прислушивался.
Акастос неслышно подкрался к дверному проему. Даже тени старался не отбрасывать, чтобы незваный гость его не заметил. Тут Акастос кинулся на незваного гостя – стремительно, будто змея на добычу. Через секунду кузнец уже втаскивал в хижину отчаянно вырывавшегося пленника.
– Не трогай ее! – взмолился Гилас.
Акастос разжал хватку и сунул в рот укушенные пальцы.
Разбойница спряталась за Гиласом и зарычала.
Глава 28
– Не трогай ее! – повторил Гилас.
Подхватил Разбойницу на руки. Бедняжка дрожала от страха. Гилас почувствовал, как быстро бьется ее сердце.
Акастос навис над мальчиком с ножом в руке.
– Ну и как это понимать? – резким тоном спросил кузнец.
– Она всего лишь детеныш! Какой от нее вред?
Только сейчас Гилас заметил, что на лбу Акастоса выступили капельки пота.
– Лев, – пробормотал кузнец себе под нос. Потом опять обратился к Гиласу: – Это какой-то фокус? Чтобы я решил, будто мне ниспослан знак?
– Никаких фокусов! Я ее на Горе подобрал. Креон убил ее родителей. Она еще маленькая, одна пропадет.
Акастос устремил на Гиласа испытующий взгляд.
– Слыхал про Микенского Льва?
Гилас покачал головой.
– Так раньше называли Верховного вождя. Когда-то я владел участком земли неподалеку от Микен. А теперь здесь объявился этот львенок. Нет, это точно знак.
– Но… Она же не виновата!
Акастос медленно опустил оружие в ножны.
– Убери отсюда эту тварь, – хрипло выговорил кузнец.
– Давай я ее спрячу за кузницей, – быстро предложил Гилас. – Буду носить ей еду…
– Делай, что велю.
Гилас замер в нерешительности. Мальчик боялся напоминать кузнецу, о чем тот говорил до появления Разбойницы, и все же этот вопрос следовало прояснить.
– Ты же не выдашь меня Креону?
Акастос устало потер ладонью лицо:
– Сказано – убери зверюгу, а там видно будет.
Высокий человек с черной гривой смотрел на них сердито. Мальчик держал малышку под передние лапы. Встал и, покачиваясь, вынес ее из логова сердитого человека.
Маленькая львица так напугана, что даже не сопротивляется. Подушечки лап болят, а еще очень хочется есть. На Горе девочка убила для нее ящерицу, но на равнине они потеряли друг друга. Малышка уже полдня одна, и ей страшно.
Наконец она уловила запах мальчика. Но он шел вместе с плохими людьми, и маленькая львица побоялась выходить из зарослей. Она последовала за ними и оказалась в ужасном шумном месте, где люди нападают на землю, будто она их чем-то обидела. Земля рычит в ответ, но люди ее не слышат. Малышке это место ужасно не нравится, но ничего не поделаешь: надо держаться рядом с мальчиком.
Теперь он отнес ее за логово сердитого человека и спустил на землю возле груды валунов. Пахнет пылью и жуками. Львы тут не водятся. Малышка робко приблизилась к краю. Далеко внизу огромное блестящее существо со сморщенной серо-голубой шкурой лижет камни с глухим неумолчным рокотом. Малышка прижала уши и отбежала обратно к валунам.
Мальчик заговорил с ней тихо и ласково, а потом подтолкнул к маленькой нише за кустом. Там пахнет поприятнее. Малышке стало спокойнее. Мальчик убежал ненадолго и вернулся с рыбой. Пока маленькая львица ела, он опять убежал. Малышка так устала, что вставать не хотелось. И все же она поднялась, собираясь последовать за мальчиком.
Что-то дернуло ее обратно. Возмущенно взвизгнув, маленькая львица попыталась высвободиться. И опять то же самое! Малышка потрясена до глубины души. Что-то обернуто вокруг ее шеи! А еще это что-то привязано к кусту. Вот почему она не может сойти с места. Однако не беда – маленькая львица быстро перегрызет эту штуку. Но вдруг на нее навалилась такая усталость, что даже шевелиться не хотелось.
Малышка уронила голову на лапы. Подумала о сердитом человеке с темной гривой. Она пока не решила, как к нему относиться. Маленькая львица чувствует: этот человек всегда настороже, совсем как лев на охоте. А в его сердце хорошее смешано с плохим.
Но больше всего малышку напугало другое: сквозь человеческий запах она почуяла кое-что еще. Черную, едкую вонь. Это запах наводящих ужас духов, которые снятся малышке в самых страшных ночных кошмарах.
Расплавленная бронза подрагивала, будто жидкое Солнце.
Гилас трудился у мехов. Акастос обернул ивовый прут вокруг тигля и вынул его из углей. Гилас отложил мехи и взял палку с плоским куском сланца на конце. Акастос перелил ослепительно сверкающий поток огня в форму. При этом Гилас держал сланец возле самого горлышка тигля, чтобы внутрь не попали куски угля, плававшие в бронзе. Горячее белое пламя выплеснулось за края, и Гилас заметил внутри пульсирующие красные очертания. Акастос утер пот со лба. Вот и еще один топор появился на свет.
Гилас в кузнице третий день. Теламон не возвращается. От Пирры тоже никаких вестей. Оставалось надеяться, что с ней все в порядке, ведь Гилас девочке ничем помочь не может.
Разбойница перегрызла уже три привязи, но к четвертой не притрагивается: Гилас догадался натереть ее львиным пометом. Днем малышка боится канюков и шума кузницы, поэтому из ниши не высовывается. А по ночам Разбойнице не сидится на месте. Гилас беспокоится, как бы не затянула привязь и не задохнулась. Акастос до сих пор побаивается маленькой львицы, но Гилас его упросил, чтобы позволил брать Разбойницу на ночь в кузницу. Пришлось пообещать, что неприятностей львица не доставит. Гилас нарезал для нее кусочков мешковины, чтобы играла, и сплел новый мячик. Разбойница полюбила его не меньше старого.
В работе Акастос не дает Гиласу поблажек: мальчик поддерживает огонь и полирует новорожденное оружие. Зато кузнец хорошо его кормит и учит всяким полезным вещам. Например, рассказал, что самый драгоценный металл – серебро, а самый редкий – железо: оно падает со звезд. Но для людей желаннее всех других металлов золото. Его добывают в реках. Нужно промывать песок через овечью шкуру. Песчинки застревают в шерсти, и руно становится золотым.
Бывает, Акастос забрасывает Гиласа вопросами. Долго ли кинжал был в его руках? Что Гилас помнит про обвал в шахте? Потом расспрашивал про Перифаса. Гилас гадал: что, если кузнец заботится о нем до поры до времени ради собственных тайных целей? Узнать бы, ради каких.
И все же Гилас надеется, что зря боится. Акастос беспощаден, но Гиласу нравится этот человек, и мальчик ищет его одобрения. Будь у Гиласа отец, мальчик хотел бы, чтобы он был похож на Акастоса.
– Блоха, ты что, уснул? – проворчал кузнец. – Огонь вот-вот погаснет.
Гилас заработал мехами с удвоенной силой. Глиняное сопло вставлено в отверстие в каменной плите. Она загораживает мальчика от огня, и все равно он обливается потом.
Зашипел пар: это Акастос охлаждает форму в чане с водой. Потом кузнец перевернул ее и постучал по дну рукояткой молота, чтобы головка топора выпала сама. Свежая бронза сверкала темно-золотистым. Красота – глаз не отвести!
– Зачем тратить столько труда и делать бронзу? – спросил Гилас. – Почему нельзя обойтись медью?
Акастос усмехнулся:
– Вечно ты сыплешь вопросами, Блоха. Бронза крепче меди, и наконечники получаются острее.
– Значит, поэтому Вороны…
– Да. – Акастос понизил голос. – Вороны выковали свой кинжал из бронзы, чтобы придать ему силу и долговечность.
Кузнец некоторое время помолчал, разглядывая головку топора.
– Бронза не стареет. Она заживает и восстанавливается, как наша плоть. А еще бронза притягивает молнию. Вот почему лучше не вскидывать оружие к небу в грозу, – сухо прибавил Акастос.
Похоже, сегодня кузнец разговорчивее обычного. Гилас рискнул задать вопрос, который его уже давно интересовал.
– Где ты научился кузнечному делу?
– В отчем доме, – резко ответил Акастос.
И ударил по головке топора молотом. Кузнец бил по ней долго, будто отгонял тягостные мысли. Гилас сразу понял: на сегодня вопросов хватит.
Глядя на Акастоса, можно подумать, что работать молотом проще простого. Но как-то кузнец дал попробовать Гиласу. Орудие оказалось таким тяжелым, что мальчик едва поднял его одной рукой. А когда ударил по металлу, молот со звоном отскочил.
– Это верно. Вот только, если спрячу тебя здесь, у Короносов больше шансов тебя найти, а потом выпытать мое настоящее имя.
– Честное слово, буду молчать!
– Эх, Блоха! Язык развязать можно любому. Долго ли умеючи?
Что-то в голосе Акастоса подсказывало: уж он-то умеет развязывать языки.
– А я думал, ты ко мне хорошо относишься, – уныло вздохнул Гилас.
– Это здесь ни при чем, – отрезал Акастос. – Видишь ли, в чем штука…
Вдруг он умолк и уставился на дверной проем.
– Что там? – шепотом спросил Гилас.
Акастос жестом велел ему замолчать.
Снаружи доносился шорох, потом стало тихо. Тот, кто подобрался к хижине, замер. Видно, прислушивался.
Акастос неслышно подкрался к дверному проему. Даже тени старался не отбрасывать, чтобы незваный гость его не заметил. Тут Акастос кинулся на незваного гостя – стремительно, будто змея на добычу. Через секунду кузнец уже втаскивал в хижину отчаянно вырывавшегося пленника.
– Не трогай ее! – взмолился Гилас.
Акастос разжал хватку и сунул в рот укушенные пальцы.
Разбойница спряталась за Гиласом и зарычала.
Глава 28
– Не трогай ее! – повторил Гилас.
Подхватил Разбойницу на руки. Бедняжка дрожала от страха. Гилас почувствовал, как быстро бьется ее сердце.
Акастос навис над мальчиком с ножом в руке.
– Ну и как это понимать? – резким тоном спросил кузнец.
– Она всего лишь детеныш! Какой от нее вред?
Только сейчас Гилас заметил, что на лбу Акастоса выступили капельки пота.
– Лев, – пробормотал кузнец себе под нос. Потом опять обратился к Гиласу: – Это какой-то фокус? Чтобы я решил, будто мне ниспослан знак?
– Никаких фокусов! Я ее на Горе подобрал. Креон убил ее родителей. Она еще маленькая, одна пропадет.
Акастос устремил на Гиласа испытующий взгляд.
– Слыхал про Микенского Льва?
Гилас покачал головой.
– Так раньше называли Верховного вождя. Когда-то я владел участком земли неподалеку от Микен. А теперь здесь объявился этот львенок. Нет, это точно знак.
– Но… Она же не виновата!
Акастос медленно опустил оружие в ножны.
– Убери отсюда эту тварь, – хрипло выговорил кузнец.
– Давай я ее спрячу за кузницей, – быстро предложил Гилас. – Буду носить ей еду…
– Делай, что велю.
Гилас замер в нерешительности. Мальчик боялся напоминать кузнецу, о чем тот говорил до появления Разбойницы, и все же этот вопрос следовало прояснить.
– Ты же не выдашь меня Креону?
Акастос устало потер ладонью лицо:
– Сказано – убери зверюгу, а там видно будет.
Высокий человек с черной гривой смотрел на них сердито. Мальчик держал малышку под передние лапы. Встал и, покачиваясь, вынес ее из логова сердитого человека.
Маленькая львица так напугана, что даже не сопротивляется. Подушечки лап болят, а еще очень хочется есть. На Горе девочка убила для нее ящерицу, но на равнине они потеряли друг друга. Малышка уже полдня одна, и ей страшно.
Наконец она уловила запах мальчика. Но он шел вместе с плохими людьми, и маленькая львица побоялась выходить из зарослей. Она последовала за ними и оказалась в ужасном шумном месте, где люди нападают на землю, будто она их чем-то обидела. Земля рычит в ответ, но люди ее не слышат. Малышке это место ужасно не нравится, но ничего не поделаешь: надо держаться рядом с мальчиком.
Теперь он отнес ее за логово сердитого человека и спустил на землю возле груды валунов. Пахнет пылью и жуками. Львы тут не водятся. Малышка робко приблизилась к краю. Далеко внизу огромное блестящее существо со сморщенной серо-голубой шкурой лижет камни с глухим неумолчным рокотом. Малышка прижала уши и отбежала обратно к валунам.
Мальчик заговорил с ней тихо и ласково, а потом подтолкнул к маленькой нише за кустом. Там пахнет поприятнее. Малышке стало спокойнее. Мальчик убежал ненадолго и вернулся с рыбой. Пока маленькая львица ела, он опять убежал. Малышка так устала, что вставать не хотелось. И все же она поднялась, собираясь последовать за мальчиком.
Что-то дернуло ее обратно. Возмущенно взвизгнув, маленькая львица попыталась высвободиться. И опять то же самое! Малышка потрясена до глубины души. Что-то обернуто вокруг ее шеи! А еще это что-то привязано к кусту. Вот почему она не может сойти с места. Однако не беда – маленькая львица быстро перегрызет эту штуку. Но вдруг на нее навалилась такая усталость, что даже шевелиться не хотелось.
Малышка уронила голову на лапы. Подумала о сердитом человеке с темной гривой. Она пока не решила, как к нему относиться. Маленькая львица чувствует: этот человек всегда настороже, совсем как лев на охоте. А в его сердце хорошее смешано с плохим.
Но больше всего малышку напугало другое: сквозь человеческий запах она почуяла кое-что еще. Черную, едкую вонь. Это запах наводящих ужас духов, которые снятся малышке в самых страшных ночных кошмарах.
Расплавленная бронза подрагивала, будто жидкое Солнце.
Гилас трудился у мехов. Акастос обернул ивовый прут вокруг тигля и вынул его из углей. Гилас отложил мехи и взял палку с плоским куском сланца на конце. Акастос перелил ослепительно сверкающий поток огня в форму. При этом Гилас держал сланец возле самого горлышка тигля, чтобы внутрь не попали куски угля, плававшие в бронзе. Горячее белое пламя выплеснулось за края, и Гилас заметил внутри пульсирующие красные очертания. Акастос утер пот со лба. Вот и еще один топор появился на свет.
Гилас в кузнице третий день. Теламон не возвращается. От Пирры тоже никаких вестей. Оставалось надеяться, что с ней все в порядке, ведь Гилас девочке ничем помочь не может.
Разбойница перегрызла уже три привязи, но к четвертой не притрагивается: Гилас догадался натереть ее львиным пометом. Днем малышка боится канюков и шума кузницы, поэтому из ниши не высовывается. А по ночам Разбойнице не сидится на месте. Гилас беспокоится, как бы не затянула привязь и не задохнулась. Акастос до сих пор побаивается маленькой львицы, но Гилас его упросил, чтобы позволил брать Разбойницу на ночь в кузницу. Пришлось пообещать, что неприятностей львица не доставит. Гилас нарезал для нее кусочков мешковины, чтобы играла, и сплел новый мячик. Разбойница полюбила его не меньше старого.
В работе Акастос не дает Гиласу поблажек: мальчик поддерживает огонь и полирует новорожденное оружие. Зато кузнец хорошо его кормит и учит всяким полезным вещам. Например, рассказал, что самый драгоценный металл – серебро, а самый редкий – железо: оно падает со звезд. Но для людей желаннее всех других металлов золото. Его добывают в реках. Нужно промывать песок через овечью шкуру. Песчинки застревают в шерсти, и руно становится золотым.
Бывает, Акастос забрасывает Гиласа вопросами. Долго ли кинжал был в его руках? Что Гилас помнит про обвал в шахте? Потом расспрашивал про Перифаса. Гилас гадал: что, если кузнец заботится о нем до поры до времени ради собственных тайных целей? Узнать бы, ради каких.
И все же Гилас надеется, что зря боится. Акастос беспощаден, но Гиласу нравится этот человек, и мальчик ищет его одобрения. Будь у Гиласа отец, мальчик хотел бы, чтобы он был похож на Акастоса.
– Блоха, ты что, уснул? – проворчал кузнец. – Огонь вот-вот погаснет.
Гилас заработал мехами с удвоенной силой. Глиняное сопло вставлено в отверстие в каменной плите. Она загораживает мальчика от огня, и все равно он обливается потом.
Зашипел пар: это Акастос охлаждает форму в чане с водой. Потом кузнец перевернул ее и постучал по дну рукояткой молота, чтобы головка топора выпала сама. Свежая бронза сверкала темно-золотистым. Красота – глаз не отвести!
– Зачем тратить столько труда и делать бронзу? – спросил Гилас. – Почему нельзя обойтись медью?
Акастос усмехнулся:
– Вечно ты сыплешь вопросами, Блоха. Бронза крепче меди, и наконечники получаются острее.
– Значит, поэтому Вороны…
– Да. – Акастос понизил голос. – Вороны выковали свой кинжал из бронзы, чтобы придать ему силу и долговечность.
Кузнец некоторое время помолчал, разглядывая головку топора.
– Бронза не стареет. Она заживает и восстанавливается, как наша плоть. А еще бронза притягивает молнию. Вот почему лучше не вскидывать оружие к небу в грозу, – сухо прибавил Акастос.
Похоже, сегодня кузнец разговорчивее обычного. Гилас рискнул задать вопрос, который его уже давно интересовал.
– Где ты научился кузнечному делу?
– В отчем доме, – резко ответил Акастос.
И ударил по головке топора молотом. Кузнец бил по ней долго, будто отгонял тягостные мысли. Гилас сразу понял: на сегодня вопросов хватит.
Глядя на Акастоса, можно подумать, что работать молотом проще простого. Но как-то кузнец дал попробовать Гиласу. Орудие оказалось таким тяжелым, что мальчик едва поднял его одной рукой. А когда ударил по металлу, молот со звоном отскочил.