Горящая тень

На черных осколках обсидиана еле-еле цепляется за жизнь одинокое грушевое дерево. Тут и там раскиданы мраморные отбойники. Похоже, люди много лет приходили на это место, вырубали из камня обсидиан и делали из него оружие. Удачная находка! Теперь и Гилас вооружится.

В Ликонии он мастерил оружие из кремня. Обсидиан режет лучше, но работать с таким хрупким материалом трудно. Треснет – попробуй не изрезать руки об острые осколки. Зато обсидиану легче придать нужную форму. Скоро Гилас изготовил головку топора размером с ладонь. Во время работы мальчик чувствовал, как духи давно покойных оружейников наблюдают за ним с одобрением. Может быть, некоторые из них тоже были Чужаками и привыкли выживать в дикой природе.

Для топорища Гилас срубил ветку грушевого дерева. Перед этим, конечно, пробормотал торопливые извинения: древесного духа обижать нельзя. Гилас вырезал в топорище отверстие и вставил туда головку топора. А чтобы не вываливалась, можно привязать ее жгутом из кипрея – вот он растет возле рощи. Гилас разрезал стебли ногтем большого пальца, выковырнул мякоть, свернул жгут из того, что осталось, и крепко примотал головку топора к топорищу.

Готово. Острое черное лезвие так и сверкает на Солнце. Гилас остался доволен. С оружием спокойнее. Теперь он охотник, а не раб.

Мальчик вынул из-за пояса кожу ящерицы. Можно сделать из нее рогатку. Осколком обсидиана Гилас вырезал из кожи овал, потом как следует вычистил и сложил мешочком. Отлично – камень сюда поместится. Сделал вырезы с двух сторон и продел через них второй жгут из стеблей кипрея. С одной стороны завязал узлом: так рогатку держать удобнее. А с другой сделал петлю для большого пальца.

С рогаткой Гилас снова стал собой прежним. Еще бы – он ведь даже не помнит времен, когда не умел из нее стрелять.

Между тем Солнце опускалось все ниже. На западном склоне Гилас заметил еще один каменный гребень. Но на этом растет много деревьев. Оставив несколько знаков для Пирры, Гилас зашагал в ту сторону. Проходя мимо душистой руты, сорвал немного и растер по рукам и ногам. Так он и свой запах замаскирует, и гнус отпугнет. Еще не хватало, чтобы насекомые садились на него, а потом разносили его запах повсюду.

Под соснами прохладно. Воздух здесь чистый и свежий. Гилас заглушил голод листьями лебеды и хрустящими луковицами гиацинта. Приметил шарики навоза: недавно здесь проходила дикая коза. А вот маленький островок примятой травы. На этом месте отдыхал заяц.

Гилас отыскал еще один горячий ключ. Жидкая грязь на его берегах ярко-оранжевая. Вода не такая обжигающая, как в первом роднике, и на вкус вполне нормальная. Гилас с жадностью сделал несколько глотков и сразу почувствовал прилив сил. Может, Талакрея ему все-таки не враг? Просто Гилас еще не разобрался, как живет этот остров.

Вдруг в двадцати шагах от мальчика из ежевичных кустов выскочил заяц. Гилас застыл неподвижно. Животное молодое и глупое. Уселся спиной к Гиласу и сложил лапы на животе. Боясь дышать, Гилас схватился за рогатку и выпустил камень.





Костер разводить опасно. Что, если Вороны заметят дым? Гилас съел зайца сырым, выпил кровь и сжевал внутренности: и сладковатую скользкую печень, и маленький узелок сердца. Гилас постарался съесть как можно больше, но мяса он не видел уже много лун, и скоро его замутило.

Гилас торопливо поблагодарил зайца за то, что дал ему пищу. Посыпал пыли на заячий нос: пусть дух скачет прочь и ищет себе новое тело. Передние лапы зайца Гилас положил на камень. Будут подношением для Повелительницы Зверей. Задние лапы Гилас оставил для Повелительницы Огня, а хвост бросил в кусты духам давно покойных каменщиков. Ведь своих Предков у Гиласа нет.

Все, что осталось от заячьей тушки, Гилас повесил на ветку. Завтра доест. А сейчас у него едва хватило сил, чтобы вымыть руки.

Вода в роднике, конечно, чересчур горячая, и все же держать в ней руки приятно. Может, это волшебный источник? Гиласу стало любопытно, и он погрузился в воду целиком.

За всю жизнь мальчик купался только в холодных озерах и горных потоках. В горячей воде ощущения совсем другие, непривычные. Кажется, будто она залечивает ссадины и порезы, расслабляет напряженные мышцы. Скоро вся пыль и грязь шахты смылись, а вместе с ними – последние следы раба по кличке Блоха. На берег вылез не он, а Чужак по имени Гилас. Отныне он свободен.

От усталости кружилась голова. Срезав пучок папоротников, Гилас постелил их под каменным карнизом и свернулся калачиком на этой самодельной подстилке. Завтра он смастерит из заячьих костей иглы, а из жил нитки. Сошьет из шкуры бурдюк для воды, а еще юбку. А потом будет думать, как спасти Пирру…

«А про нож-то ты забыл», – уже в полусне сказал себе Гилас. Надо сделать нож.

Перед глазами как живой встал кинжал Короносов. Острое бронзовое лезвие явилось во всей своей суровой красоте. Пальцы сжались, пытаясь ухватить рукоятку. Прошлым летом Гилас владел клинком всего несколько дней, но с ним мальчик чувствовал себя сильнее. Казалось, будто рядом друг. Гилас даже заскучал по кинжалу Короносов.

Постепенно мысли становились все более бессвязными. Вокруг пели ночные сверчки, журчал родник, но звуки долетали до мальчика смутно, будто издалека.

А кто это крадется среди папоротников? Кто-то довольно крупный, но не настолько, чтобы представлять угрозу. Наверное, барсук или лиса.

Скоро папоротники превратились в колышущееся прохладное Море, и зеленые волны быстро убаюкали мальчика.





Глава 16





Маленькая львица не знала, что и думать об этом человеке. Он не похож на тех, которые убили маму и папу. Не взрослый, а детеныш. Собак у него нет, и за плечами не хлопает страшная пустая шкура. А еще он спугнул канюка.

Малышке даже пришла в голову мысль: что, если теперь о ней будет заботиться человек? Она собиралась искать других львов, но почему-то рядом с человеком львица чувствовала себя на своем месте.

Пока не стемнело, малышка шла за ним: мимо горячей воды, сквозь заросли, мимо костей, которые раньше были ее мамой, вверх на каменный гребень, вниз, к лесу. Маленькая львица уж думала, человек никогда не остановится. Раненая лапа разболелась от долгой ходьбы. Охота человеку бродить по жаре, щурясь от ослепительно-яркого Света? Лучше дождался бы приятной прохладной Темноты, а до тех пор лег бы вздремнуть.

Теперь он посапывает возле папоротников. Маленькая львица выползла из-под кустов. Человек оставил ей часть своей добычи. Все-таки он и правда хороший! Даже спрятал кусочки в разных местах, чтобы ей было интереснее. Лапы и хвост есть невкусно – один мех. Малышка поиграла с ними – то подбрасывала, то ловила, пока игрушка не упала в горячую воду. Потом накинулась на тушку, свисавшую с ветки. Один высокий прыжок, и добыча крепко зажата в челюстях. Забавы ради малышка притворилась, будто заяц вырывается, и как следует поборолась с добычей. А потом поволокла по земле между передними лапами – совсем как взрослая львица. Когда игра наскучила малышке, она съела сколько могла, а остальное порвала когтями на мелкие клочки.

Взобралась на поваленное дерево и растянулась на животе, свесив лапы по обе стороны. Теперь можно и поспать. Малышка убедилась: этот человек – тот, кто ей нужен.





Гилас понимает, что ему снится сон, но просыпаться не хочет. Они с Исси на пике Ликас, играют в медведей и волков. Исси волчица, Гилас – медведь. Исси, как всегда, играет не по правилам: вооружилась рогаткой и метко стреляет по нему каштанами.

– У волков рогаток не бывает! – прокричал Гилас.

– У медведей тоже! – возразила Исси, когда брат стал стрелять по ней в ответ.


Тут к ним присоединилась Пирра. Они с Исси объединились против Гиласа. Бросились за ним в погоню через заросли папоротника. Завывают, как настоящие волчицы, кидают в Гиласа камешки и палки. Мальчик так смеется, что едва не падает от хохота. Тут ему приходит в голову идея. Гилас прячется в зарослях и крадется обратно. Сейчас он наскочит на Исси и Пирру сзади. То-то удивятся!

Гилас напрыгивает на девчонок с медвежьим воем, и теперь они бегут наутек. Визжат, хохочут. Впереди мелькают светлые волосы. Это Исси. Он бежит за ней через заросли. Вот-вот нагонит.

И тут Гилас проснулся.

Между соснами наискосок протянулись лунные лучи. Стрекочут ночные сверчки, журчит горячий ключ. Гиласу стало невыносимо грустно. Во сне казалось, будто Исси и впрямь рядом с ним.

Может, сестренка хочет что-то ему сказать? Или Пирра? Нет – наверное, просто ложное видение. Боги иногда дурачат простых смертных забавы ради.

Иногда в шахте Гилас воображал, как они с Пиррой отправляются на пик Ликас и находят Исси. Сначала Исси отнесется к богатой кефтийке настороженно, а потом они подружатся. Пирре в горах понравится. Гилас покажет ей все свои любимые места.

Уныло вздохнув, мальчик перевернулся на бок. Исси далеко, а Пирра томится в крепости Креона. Что же делать? Если Гилас покинет Талакрею и отправится на поиски Исси, Пирра так и останется в плену. А если пойдет вызволять Пирру, как бы самому не попасться! Так он сестру никогда не найдет.

Из леса донеслось протяжное совиное «у-у-ух», «у-у-ух». А поблизости на землю со стуком упало что-то тяжелое.

Все тело Гиласа напряглось, как натянутая струна. Мальчик нащупал топор и выполз из-под каменного карниза.

В его маленьком лагере побывал незваный гость. В лунном свете ясно видно: все, что осталось от зайца – даже подношения! – стало жертвой чьих-то когтей и зубов. То, что не годится в пищу, порвали на мелкие кусочки, разбросали, втоптали в грязь.

Видно, похититель мяса утолил голод и спрятал остальное. А вдруг это проделки злого духа?

Уголком глаза Гилас уловил движение. Вон там, за поваленным деревом.

Прятаться львенок совсем не умеет. Попа торчит так, что издалека заметно. Наверное, думает: раз он Гиласа не видит, значит его самого тоже не видно.

– Пошел прочь! – крикнул Гилас, замахнувшись топором. – Иди отсюда!

На секунду львенок уставился на мальчика. В лунном сиянии глаза будто из серебра. Наверное, воришке стыдно, что попался. Детеныш развернулся и бросился бежать.





Маленькая львица не понимает, в чем провинилась. Человек сердито залаял, замахал передними лапами. Он зол. А может, это просто такая игра? Нет, непохоже. Человек кинулся на нее с палкой. Озадаченная малышка юркнула в заросли. Вот она выбежала из-под деревьев и остановилась посмотреть, гонится он за ней или нет.

Маленькая львица покачнулась. Вдруг земля ушла из-под лап, и малышка ухнула вниз, во тьму.





Гилас вернулся на свою подстилку и попытался уснуть. Бесполезно. Мешает тихое жалобное мяуканье.

– Да заткнись ты уже! – пробурчал мальчик.

Но мяуканье перешло в отчаянные завывания.

А потом наступила тишина. Стало еще хуже.

Недовольно ворча, Гилас сел.

Небо уже окрасилось серым.

Гилас пошел в лес, отыскал следы львенка. Тут мальчик сообразил: если есть детеныш, должна быть и львица. Но потом вспомнил скелет, который видел вчера. Видно, это и есть мать львенка. Наверное, Креон убил ее вместе с отцом.

Оказалось, незваный гость далеко не ушел. Провалился в заброшенный шурф в паре шагов от рощицы. На краю сидит канюк и глядит на львенка сверху вниз. Гилас прогнал птицу.

Львенок заметил мальчика и жалобно мяукнул. Маленький, грязный, весь трясется от страха…

– Чего пялишься? – сердито бросил Гилас. – Смотреть надо, куда идешь!

Львенок затих. Лишь молча уставился на мальчика большими круглыми золотистыми глазами.

Гилас положил на землю топор, подобрал упавшее молодое деревце и спустил в яму.

– Вот. Доволен? Вылезай и больше ко мне не привязывайся.

Львенок ступил на тонкий ствол, покачнулся и завалился на бок. Попробовал еще раз и еще. Гилас тяжело вздохнул. Известное дело – лазают эти звери плохо. Попадались Гиласу и более неуклюжие львы, чем этот детеныш. А львенку трудно вдвойне: он ведь хромает на одну лапу.

Малыш лишил Гиласа добычи, но бросать его в яме нельзя: умрет от голода. Да и шурф, к счастью, неглубокий. Ругаясь себе под нос, Гилас съехал вниз по стволу деревца.

В яме тесно, воняет львиным пометом. Детеныш попятился в угол и зашипел. Гилас схватил его за шкирку, усадил на деревце и подтолкнул под мягкую попу.