Голливудская Грязь

ГЛАВА 86

Мне хотелось сесть за руль. В этом был смысл. Я знала, как объехать Таллахасси, могла провести два наших внедорожника, плюс полуприцеп на буксире, в нужное место, не устраивая цирковое представление, на которое мы, казалось, были обречены. Но у меня не было страховки, к тому же я была женщиной, и, оказавшись между этими двумя гигантскими препятствиями, я застряла на заднем сиденье, уставившись на чёткую линию волос после недавней стрижки на шее Коула Мастена там, где тёмные волосы граничат с загорелой кожей. Держу пари, что его шея была выбрита опасной бритвой. Вероятно, прямо на съёмочной площадке, поскольку каждый раз, когда я заходила в трейлер к стилистам, их команда почти всегда пыталась вручить мне воск для зоны бикини.

Глядя на только что выстриженную линию волос, я заметила, что моё пари с самой собой, заключённое в ту первую ночь на кухне, так и не было выиграно, его кожа приобрела золотистый оттенок загара. Конечно же, он не сгорел. Вместо этого он красиво загорел, потому что боги вроде Коула Мастена не страдали от проблем простых смертных. Я отвернулась от кошмара всей моей жизни и выглянула в окно, машина замедлила ход, когда мы углубились в дорожную катастрофу, которой была столица штата.

Парковая зона Лэндис Грин в кампусе университета штата Флорида протянулась от уродливой кольцевой транспортной развязки до библиотеки Строзье, великолепного здания, где всего несколько лет назад один студент во время экзаменов сошёл с ума и поздним вечером принёс с собой пистолет. Мы с мамой сидели перед телевизором с недоеденными кусочками лимонного пирога и наблюдали за происходящим в прямом эфире. «Вот здесь, — говорила мама. — Помнишь, как я водила тебя туда?» Я вспомнила. По воскресеньям после посещения церкви мы обычно отправлялись в Таллахасси. Обедали в «Момос», а потом шли в библиотеку. Я садилась у стенки и читала романы, неподходящие мне по возрасту, а мама читала газеты. Она начинала с «Нью-Йоркера» и успевала просмотреть три выпуска, прежде чем мы собирали вещи, возвращались к машине и отправлялись домой ужинать. Я до сих помнила запах здания, зелёный ковёр в клетку, изнурённые лица студентов, книги, разложенные на длинных столах в живописном беспорядке, подпрыгивающие коленки, стук ручек. Когда я пошла в среднюю школу, то перестала ездить, так как считала себя достаточно взрослой, чтобы оставаться дома одной. Через несколько лет мама тоже отказалась от поездок. Может, ей нужно было моё присутствие как стимул. Может, без меня это не доставляло ей удовольствие. Я смотрела в окно на большую библиотеку, и на мгновение меня охватила тоска и печаль. Интересно, когда я уеду, мама перестанет по утрам в воскресенье печь печенье? Перестанет гулять по вечерам? Что ещё она со временем перестанет делать?

— Саммер.

Услышав своё имя, я посмотрела вперёд и заметила в зеркале заднего вида внимательно следящие за мной глаза Коула.

— Что?

— Ты собираешься выходить?

Я проглотила остроумный ответ и потянулась было к ручке, но в нерешительности застыла, когда увидела у моей дверцы мужчину и его ладонь на ручке. Мои глаза уловили всё, что упустили во время моей прогулки по тропинке памяти. Три агента в костюмах с моей стороны машины. За ними выстроилась шеренга полицейских. Я повернулась к переднему сиденью, чтобы задать вопрос, но все двери были открыты, включая мою, и мужчины уже вышли. Схватив сумочку, приняла протянутую руку и вышла под летнее солнце. Раздались приветственные возгласы, я повернулась на звук, удивлённо вздёрнув брови, и увидела, как с яркой белозубой улыбкой, сияющей на знаменитом лице, Коул поднял руку, поправляя указательным пальцем солнцезащитные очки. Толпа по другую сторону от копов рванула вперёд, затем отскочила назад, словно живой зверь, у которого, казалось, отсутствовали всякие приличия. Я вдруг оценила стоическую гордость, проявленную жителями Куинси, их отказ заискивать или бегать за ним толпами. Невозможно представить, что кто-то каждый день, каждый момент испытывает необходимость в такого рода бессмысленной мишуре. Я последовала за тремя мужчинами, за мной по пятам двинулась охрана, какой-то незнакомец с наушником положил руку мне на плечо. Мой свирепый взгляд заставил его её убрать.

Огороженный оранжевой лентой проход вёл к трейлеру, который был припаркован рядом с фонтаном в дальнем конце лужайки. Там собралась вторая толпа. Стоило нам приблизиться, и все как один обернулись, в воздух взмыли руки и сотовые телефоны, над толпой поплыл возбуждённый гул. Мы остановились на полпути к трейлеру, Эйлин наконец отодвинула мобильник от уха, чтобы продиктовать информацию.

— Через пятнадцать минут мы поставим палатку для регистрации и проверки возраста. Я буду там и стану контролировать поток, когда девушки зарегистрируются. Если увижу возможных кандидаток, отправлю их в трейлер. Коул, мы разместим тебя и Дона в дальнем конце. Саммер, ты останешься со мной.

Я проглотила возражение, поскольку женщина уже двинулась вперёд, и наша группа последовала за ней. Коул замедлил шаг и приобнял меня рукой за плечи.

— Ты выглядишь раздражённой, деревенская девчонка.

— Что будет происходить в трейлере? — кивнула я в его сторону, наблюдая, как группа людей в оранжевых одеждах разворачивала на траве большую палатку. Скорость, с которой всё это происходило, впечатляла.

— Мы сделаем несколько пробных снимков. Посмотрим, как девушка будет смотреться на камеру.

— Голая? — уставилась я на него, и Коул рассмеялся.

— Ну да. Нам же это нужно.

— Тяжеловато тебе придётся сегодня, — я почувствовала, как мои губы сжались, и мне очень не понравилась собственная реакция. Ведь меня беспокоило лишь его потребительское отношение к женщинам. Больше ничего.

— Я бы предпочёл смотреть кое на кого другого.

Тряхнув плечом, я скинула руку Коула и подавила в себе радость, вызванную его игривым замечанием.

— Просто сосредоточься на нашем споре. Тебе не очень понравится проиграть девушке.

— Нужно быстрее готовить выпуск, пока не пронюхали эти придурки из THR1.

— «Инвижн» поимеет наши задницы. Ты ведь понимаешь, да? Опубликовать это, не поставив их в известность…

— Просто дай знать юристу, чтобы он был готов. То, что нужно. Отдавай материал в прессу. У тебя есть три дня, прежде чем номер пойдёт в печать. Действуй.

ГЛАВА 87

Публичные мероприятия всегда были занозой в заднице. Коул улыбнулся, почувствовав боль в боку из-за рассчитанно резкого удара локтя Саммер, и остановился, взяв ручку у ближайшей девушки и нацарапав своё имя. Затем ещё. И ещё. Он взглянул на ближайших охранников, и они обступили его, отгораживая. Коул сделал вид, что возражает, прежде чем подписать последний блокнот и уйти. Саммер фыркнула, он посмотрел на неё и заметил в её руках рожок с мороженым. Их глаза встретились, и девушка отвернулась. Где, чёрт возьми, она взяла мороженое? Он шлёпнул мошку, севшую ему на шею, и нырнул в тень палатки. В дальнем конце дороги послышался гул фургона со спутниковой радиостанцией. Вот дерьмо. Но это необходимо, всё хорошо. В течение часа в социальных сетях университета появятся фотографии. Хэштег #FortuneBottleCasting станет трендом в твиттере, если уже не стал. Все лекции будут пропущены, и каждая горячая студентка окажется здесь, печатая пальчиками с розовыми ноготками посты в Twitter или Instagram. Что обеспечит самую лучшую рекламу для съёмок. А если и Саммер Дженкинс окажется практически голой и сверху на нём? Эй, это даже ещё круче.

Коул поднялся по ступенькам в трейлер с кондиционером, кивнул Дону и Джастину, занял свободный стул и слегка подвинул его вперёд. Перед ними в дальней части трейлера у белого фотофона работали два фотографа с камерами и светильниками. За ними размещалась раздевалка и специальный стул на подиуме для девушек.

— Эйлин принесла бланки разрешения для публикации? — спросил Коул, откручивая крышку бутылки с водой и делая глоток.

— Да. Любой, вошедший в эту дверь, пройдёт проверку и подпишет соглашение о неразглашении. Хотя, с этим цирком снаружи, вряд ли удастся сохранить всё в тайне, — вздохнул Дон, демонстрируя седьмой или восьмой невербальный сигнал того, как он относится к этому мероприятию.

Конечно, это было нецелесообразно. Особенно для бюджета. Разумнее было бы отснять другую сцену, и подождать, когда кого-нибудь пришлют из кастинговой компании. Но Саммер бросила ему вызов, он его принял, и теперь они находились здесь. Играли в игру. И это, чёрт возьми, было весело. Он посмотрел в окно трейлера и увидел Саммер, с широкой улыбкой на лице сидящую за столом рядом с Эйлин и над чем-то смеющуюся. Похоже, она тоже наслаждалась. И у неё осталось всего несколько месяцев безвестности. Потом выпустят трейлеры, потом фильм выйдет в прокат, и в одночасье её имя станет широко известным. Бац! Всё в одно мгновение изменится. Она больше не будет его секретом, она станет принадлежать миру.

Дверь трейлера открылась, и вошла девушка, блондинка, подходящего роста и телосложения. Тим протянул ей халат, повёл в ванную, все застыли, в комнате стоял тихий гул ожидания. Несколько минут спустя Коул услышал, как открылась дверь, и девушка в туго затянутом халатике прошла мимо на площадку. Её улыбка исчезла, лицо выдавало нервное волнение. Коул посмотрел на неё и увидел в ней Саммер, она села на стул ссутулившись, крепко впившись пальцами в колени, её голос дрожал.

— Следующая, — сказал Коул, и Дон повернулся к нему, вздёрнув брови.

— Что? — быстро отреагировала девушка, её руки внезапно задвигались и дёрнулись. — Я готова.

— Нет, — Коул посмотрел на лежащую перед ним страницу и помолился, чтобы она ещё не распахнула халат. — Спасибо, что потратили своё время. У выхода подписанные киноафиши. Джастин? — Джастин поднялся со своего места, направился к ней и, ухватив за локоть, провёл мимо них к выходу.

— Какого лешего сейчас было? — проговорил Дон уголком рта, ожидая, пока закроется дверь, и повернулся к Коулу.

— Она нервная. Непредсказуемая. Мне не нужна ещё одна Саммер, которой требуется ободряющие беседы. Мне нужна девушка, которой нравится, когда на неё смотрят, — Коул откинулся на спинку стула и вытянул ноги к столу. — Половина девушек в этом кампусе на вечеринках по выходным танцуют топлес. Давай найдём их и сделаем это, — снаружи трейлера раздался громкий вопль, и Джастин с улыбкой шагнул внутрь.

— Девушки делают снимки своих тел у фургона с радиостанцией.


— Видишь? — развёл руками Коул и откинулся на спинку стула. — Легко. — Возможно, Саммер была права. Возможно, он всё-таки проиграет пари. Может, это и к лучшему. Может, если в его объятиях окажется другая девушка, она, наконец, сможет выбраться из своей скорлупы.

Дверь открылась, вошла новая блондинка, Коул повернулся и встретился с ней взглядом. Девушка ухмыльнулась, и в него вселилась уверенность, что с этой проблем точно не возникнет.

ГЛАВА 88

Это была глупая-глупая-глупая идея. Особенно потому, что, возвращаясь в Куинси, я застряла на заднем сидении фургона, слушая болтовню двадцатидвухлетней девушки, которая несла полную ахинею об Эмме Стоун. Очевидно, Эмма Стоун была любимой актрисой Карли. И — да, она видела тот фильм, в котором Эмма и Коул снялись вместе — ну, знаете, в том, с убийцей на парковке? И он ей так понравился. И она правда-правда-правда считала, что Эмма Стоун и Коул должны сняться ещё в одном фильме. Про любовь. И ей очень хотелось знать, была ли Эмма Стоун такой же милой в жизни — УБЕЙТЕ МЕНЯ ПРЯМО СЕЙЧАС. Кроме шуток. Я мечтала лишь об одном, чтобы остановили машину, позволили выскочить на улицу, а потом просто меня переехали. Коул, наверное, получил бы от этого удовольствие. А я смогла бы, наконец, прекратить пытку, слушая эту женщину.

Сзади на шее у неё была татуировка. Я бы, конечно, указала кому-нибудь на это, но тогда проиграла бы пари. Тридцать минут назад я так упивалась победой, что упустила из виду небольшие несоответствия, отличавшие её от меня. Как, например, грудь, которая определённо была больше. И кольцо в пупке, сверкавшее из-под нижнего края её рубашки. У Иды Пинкертон не было ни татуировки, ни кольца в пупке. Татуировка изображала голубя. Зачем кому-то понадобилось, чтобы голубь навсегда запечатлелся у него на шее? Или, если уж на то пошло, где-нибудь ещё.

Когда мне было четырнадцать, я тоже хотела сделать татуировку. У меня были большие планы на восемнадцатый день рождения: набить китайский символ милосердия вдоль рёбер. Просто, что может быть эстетичнее деревенщины с татуировкой на рёбрах? Слава Богу, что я переросла эту стадию. Иначе зачем бы мне сидеть тут и мысленно вести пустые разговоры. Я вздохнула и устроилась поглубже в тесном третьем ряду. Если отбросить в сторону татуировку и кольцо в животе, девушка была идеальной. До смешного идеальной. Я посмотрела фотографии, где её сняли. Фотографии, где она обнажённая сияла солнечной улыбкой в камеру, и на её лице не было ни капли неуверенности. Ничего похожего на меня — сопливую малявку, свернувшуюся клубочком на диване в трейлере. Господи, как глупо я, должно быть, выглядела. Удивительно, что Коул сделал всё это, допустил всё это. Удивительно, что он просто не посмеялся надо мной и не заставил взять себя в руки. Наверное, именно так я поступила бы с девушкой, которая впустую тратит время и деньги.

Я посмотрела вперёд и увидела, что Коул наблюдает за мной. Он отвёл взгляд, а я опустила глаза. И почувствовала себя больной. Наверное, от езды на заднем сиденье.

ГЛАВА 89

Оказалось, что сексуальные сцены тоже репетируют, также как и обычные. Хорошо было бы об этом знать прежде, чем меня накрыла паническая атака. Возможно, я успокоилась бы, поняв, что сначала мы с Коулом пройдём эту сцену полностью одетыми, просто чтобы понять, как всё это происходит, какие камеры там будут, что и когда нужно будет говорить. Кроме того, у кровати не было оператора, а вместо него использовались камеры с дистанционным управлением. Это значило, что была хоть какая-то иллюзия уединения. В отличие от офисных сцен и сцен с поцелуями, сейчас не было никого, заглядывающего мне между ног.

Мы находились на четвёртой площадке, которая представляла собой спальню Ройса. Это была самая уродливая спальня, которую я когда-либо видела, но, наверное, в тридцатые годы они были именно такими. Тёмно-зелёный ковёр, ужасные обои на стенах и клетчатое покрывало на кровати — вот и вся обстановка спальни холостяка. Я ожидала, что она будет такая же гламурная, как в «Безумцах»1, но оказалось, что это не совсем так, именно поэтому эти ребята зарабатывают большие деньги, к тому же я смотрела видео на YouTube — хронику того времени.

А ещё я ошиблась насчёт света. Я представляла себе огромные яркие прожекторы, под которыми мы должны были бы сниматься. Но здесь, на съёмочной площадке, освещение оказалось приглушённым. И вместо пяти камер было всего две. Которыми гораздо легче управлять. Не было и толпы людей. Подсобные рабочие, обслуживающий персонал, ассистенты продюсера и их помощники исчезли, нас осталось только шестеро, и в большой комнате было почти пусто. Созданная этим приглушённым светом атмосфера была интимной. И это по непонятным причинам не давало мне покоя. Однако не должно было бы. Ведь на кровати была не я. Карли. Это она хихикала, как банши, хотя Дон дважды просил её быть серьёзнее. И она лежала на спине, голая, как в тот день, когда родилась — без каких-либо накладок. Когда Коул провёл губами вниз по животу и одной рукой начал гладить бедро, её спина выгнулась дугой. В желудке что-то перевернулось, я отвернулась от кровати и дрожащими руками убрала волосы с лица.

Почувствовав на спине чью-то руку, я повернула голову, стараясь не смотреть на кровать и желая заткнуть уши и не слышать Карли.

— Всё не так уж плохо, — прошептала Эйлин, приблизив губы к моему уху. — Обещаю, тебе осталось самое лёгкое.

Я закрыла глаза и кивнула, притворившись, ради неё и себя, что мои переживания связаны только с игрой.

ГЛАВА 90

— Эта часть самая простая, — Коул положил руки по обе стороны от головы Саммер, и она кивнула. Затем отвела взгляд. Он чувствовал, как дрожит её нога на кровати. — Поздравляю, — добавил он. — Ты выиграла, — Коул улыбнулся, но она посмотрела на него, абсолютно не реагируя. Он немного поёрзал, чувствуя себя неловко, и подумал, не упустил ли чего-нибудь. — Ты нервничаешь?

— Нет.

Это была явная ложь. Во-первых, уклонение от зрительного контакта в машине. А теперь её рот плотно сжат, взгляд неподвижен, пальцы в бесконечном ритме постукивают по кровати у бедра, и ему захотелось схватить их. И ещё ноги. Не отпускай её, заставь посмотреть в твои в глаза и сказать, что случилось. Потому что не было похоже, что она просто нервничала. По-видимому, она в добавок сошла с ума. И из-за чего? Ведь Саммер выиграла пари, добилась своего. Она должна быть счастлива.

— Ладно, ребята, мы готовы начать через пять минут. Саммер? Коул? Вы готовы? — Саммер кивнула, и Коул тоже, а потом наступила тишина, и остались только они вдвоём. Никаких слов. Никаких постановочных движений. Они должны были просто целоваться и ласкать друг друга, и она должна была выдать все реакции, которые заменят те, что изобразила студентка колледжа. Простыня между ними была тонкой, но Саммер настояла на том, чтобы она присутствовала, как и её шорты и лифчик без бретелек. А он, с другой стороны, не переоделся после первой съёмки и его член до сих пор был скрыт в специальном мешочке, из-за чего глаза Саммер, стоило ему сбросить халат, широко раскрылись, а щёки покраснели.

На площадке воцарилась тишина, и Коул устремил на неё свой взор. Было так мало случаев, когда он действительно мог спокойно её рассмотреть. Саммер часто ловила его, когда он это делал, как будто чувствовала тяжесть его взгляда. Но в этот момент, перед камерой, Коулу разрешено было это сделать, и он упивался такой возможностью, переводя взгляд со светло-каштановых бровей на густые пушистые ресницы. Её золотистые глаза устремились к нему. Коул ничего не сказал, ничего не сделал, просто наблюдал, как лихорадочно заметались её зрачки, как они расширились, останавливаясь на нём. Коул перенёс вес тела на колени и одну руку, затем поднёс другую руку к её лицу. Саммер не разглядывала его, не реагировала, просто не отрываясь смотрела на Коула. Кончиками пальцев он нежно провёл по её скулам вниз к губам с тёмно-красной помадой, обычной для Иды и совсем не типичной для Саммер. Ему вдруг захотелось, чтобы помада исчезла, тогда он открыл рот, сунул в него большой палец и обхватил его губами. Саммер опустила глаза и наблюдала, как он вытаскивает палец изо рта, царапая зубами подушечку. Коул обхватил её лицо, его пальцы грубо коснулись скулы, мочки уха и подбородка, что заставило её напрячься. Когда мокрый палец скользнул по её рту, стирая красную помаду, она приоткрыла губы, поймала его большой палец зубами, смотря прямо на него, глубоко всосала, вырывая из него тяжёлый вздох, а затем медленно выпустила. Его большой палец почувствовал сотню ощущений, которые хотел почувствовать его член, и в этот момент в комнате никого не осталось, всё исчезло кроме них двоих.

В ту минуту, когда его большой палец оторвался от рта Саммер, Коул опустился на неё сверху, его рука сжала затылок Саммер, рот врезался в рот девушки, и он поцеловал её так, как хотел с самого начала, грубо и дико, её язык отвечал тем же, их поцелуи больше были похожи не на нежные касания, а на штурм крепости.

Коул обхватил Саммер, перекатился на спину и уложил на себя сверху. Рука стащила простыню вниз, дёрнула застёжку лифчика, и кружевная вещица внезапно исчезла, а груди Саммер свободно вывалились на него, и он застонал, потянув её вниз, мягкая тяжесть их на его груди была такой прекрасной, такой невероятной, что он потерял свой грёбаный разум. Коул прикусил её ухо, запустил руку глубоко в её волосы и сильно потянул за них, рот приблизился к горлу девушки, а затем вернулся ко её рту. Саммер прикрыла руками свою грудь, и он, вспомнив, что у них идёт съёмка, грёбаная съёмка, снова оказался сверху, защищая её от камеры, натянул простыню, и его рот смягчился, когда он почти беззвучно прошептал ей на ушко:

— Мне очень жаль. Я не подумал.

Саммер схватила его за волосы и притянула его губы к своим, и Коул уже не мог дальше извиняться.

То, что произошло между ними, когда они коснулись друг друга… совсем не походило на то, что было у них с Надией, или с блондинкой, или с любой другой женщиной, которая у него когда-либо была.

И эта разница пугала его до чёртиков.

ГЛАВА 91

— Чушь собачья! Выучи свои метки и держись их! — Коул вскинул руки и уставился на меня, и, помогимнеГосподи, если бы на нас не пялилась сотня людей, я бы зажала его яйца в тиски. Стальные. С острыми зубьями.

— За последние два часа ты пять раз передвинул метки. Определись уже, и не будет никаких проблем! — я толкнула его в грудь обеими руками, но чёртов придурок даже не пошатнулся. И это я получила за то, что пренебрегла своими обязанностями по дому и целыми днями гарцевала по съёмочной площадке. Коул шагнул ко мне, и его голос сел.

— Прикоснись ко мне ещё раз, и я поставлю тебя на твою чёртову метку и буду держать тебя там вечно.

Когда он находился так близко, моё тело теряло контроль. Поэтому я отступила на шаг, решив, что так станет спокойней. И ошиблась. После съёмок в спальне нашей фальшивой любовной сцены, мы сняли ещё четыре. Ни в одной из них не было ни намёка на сексуальность, но, когда мы оказывались в пределах досягаемости рук мне всё ещё каждый раз хотелось трахнуть этого мужчину, как суке в период течки. Это становилось просто смешным.

— Коул, Саммер, — раздался голос Дона. — Давайте прервёмся на пять минут. Саммер, у тебя немного блестит лицо.

Вперёд с кисточкой в руке выбежала гримёрша, а я отвернулась от Коула и вежливо улыбнулась. Мы находились в гостиной усадьбы Фрэнксов, осветители поднялись по парадной лестнице и направили на нас тысячи ватт горячего света. Мэри поставила передо мной стакан с чаем со льдом. Я сделала глоток, стараясь не стереть помаду. Снимался девятнадцатый дубль, и вместо того, чтобы быстро и безупречно отснять простую сцену, мы потратили на неё часы. Интересно, что быстрее всего снимались сцены, в которых кипели страсти. Уж не знаю, что это говорило о нас.

Момент, когда распахнулась входная дверь не был замечен, никто не поднял глаз, главным был перерыв в съёмке. Но когда дверь захлопнулась, ветер создал тягу, стук вышел слишком громким, и мои уши уловили этот звук. Я повернула голову и увидела в дверях высокую женщину с белокурыми волосами, кроваво-красной помадой, в юбке-карандаше, на высоченных каблуках. Она смотрела прямо на меня, прижимая к уху рукой сотовый телефон, и с портфелем в другой, и у меня скрутило живот. Это была начальница Брекен. Я знала, кто она такая, бесчисленное количество раз видела, как главная пиарщица встречалась с Коулом, стук её каблуков всегда заставлял его хмуриться. Но на этот раз, несмотря на каблуки, её шаги были лёгкими, но лицо — жёстким и напряжённым, и я поняла, что она пришла не к Коулу. Я знала, что на этот раз, дело было во мне.

Дон перехватил её, подняв руку и сняв наушники.

— Кейси, мы снимаем. Не сейчас.

Коул разочарованно махнул рукой, из горла вырвалось рычание:

— Поторопись, Кейси.