Голливудская Грязь

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Господи, надеюсь на это, — при этих словах моё либидо рухнуло в пропасть отчаяния. Каждый звук, срывающийся с языка мужчины, был пропитан чрезмерно подчёркнутой гейской сущностью, его ссутулившаяся фигура, прислонившаяся к дверному косяку, была наполнена таким драматическим отчаянием, что я чуть не рассмеялась. — Пожалуйста, скажи мне, что ты владелица этого сказочного поместья.

Ха. Смешной. На мне кеды, носки которых потрескались от слишком частого мытья. Часы на запястье из пластика, и я стояла в дверях бывшего барака для рабов на плантации Анны Холден. Этот парень был забавным.

— Нет, — протянула я, скрестив руки на груди. — Зачем тебе это надо?

Его реакция была нелепой — он выглядел возмущённым, как будто это не моё дело. Как будто это не он постучал в мою дверь и не оторвал меня от чтения книги.

— У тебя есть номер владельца?

— Я не собираюсь давать номер телефона Холденов незнакомцам, — покачала я головой. — Что тебе от них нужно?

— Я не имею права это обсуждать, — засопел он.

Я пожала плечами. Больно надо стоять здесь и умолять этого человека. Он хотел всё сохранить в тайне? Отлично.

— Удачи, — вежливо улыбнулась я и захлопнула дверь, перекрыв вид на его взволнованное лицо. Следующие два месяца Холдены собирались провести в Теннесси. Он мог продолжать стучаться наманикюренной рукой в любую дверь их особняка или вернуться с информацией. Выбор оставался за ним.

Прошло всего три дня, прежде чем красавчик вернулся. Во второй раз я увидела его в костюме из сирсакера5 осторожно шагающим по грязной дорожке к нашему коттеджу. Я подняла глаза и махнула на пустующее кресло-качалку рядом с таким же, где сидела я.

— Не стесняйтесь, присаживайтесь, мистер Пэйн. Жарко сегодня.

Было на самом деле жарко. Стоял тот самый влажный зной, который за несколько минут высасывал из тебя все силы. Зной, который вытаскивал на свет крокодилов и змей — порождение дьявола. Все, у кого есть хоть капля здравого смысла, сидели дома. И, тем не менее, мы с Беннингтоном Пэйном расположились здесь, под навесом, на арендованном мной крыльце. Вентилятор отбивал яростную мелодию и гонял горячий воздух, делая его достаточно терпимым, чтобы удержать меня на месте. Я наклонилась, порылась в ведёрке со льдом у моих ног и достала пиво. Протянула ему, приткнув собственную бутылку между бёдер.

Он не стал спорить, не стал препираться, просто схватил пиво, с сомнением посмотрел на свободное кресло-качалку, затем плюхнулся в него, открутил крышку и благодарно улыбнулся.

— Откуда ты знаешь моё имя? — спросил он, деликатно вытирая рот после того, как залпом выпил половину «Бад Лайта».

Я качнулась назад, мои волосы были подняты и заколоты на голове.

— После того, как ты везде наследил? Теперь даже коровы в о́круге Томас знают твоё имя, — засмеялась я, поднесла ко рту пиво и допила его, искоса взглянув на мужчину. — Знаешь, ты можешь снять пиджак. А то вспотеешь.

Он повернулся ко мне, изучая моё лицо, как будто я не закончила фразу, и ожидая продолжение. Ничего не дождавшись, поставил пиво на пол, снял пиджак, тщательно его расправил, аккуратно сложил на коленях и откинулся на спинку кресла. Это был умный ход. Местная полиция может понять, что произошло на месте преступления, просто изучив следы и отпечатки, оставшиеся в пыли. Пыль — это проклятие Юга. Пыль, комары, змеи, летающие тараканы и сотни других незначительных факторов, которые отпугивают северян.

— Так вот почему мне не везло? — спросил он. — Потому что я, как ты вежливо выразилась, везде наследил?

— Не только, — прямо высказалась я. — Ты везде оставляешь следы и не говоришь зачем ты здесь. Никому это не нравится. Наш город уединённый. Мы не приветствуем незнакомцев. Таких незнакомцев как ты. Мы тепло встречаем молодожёнов, отдыхающих, туристов. Ты здесь по другой причине, и это вызывает у всех подозрение.

С минуту он сидел молча, потом допил пиво одним долгим глотком.

— Мне велели быть осторожным, — наконец заявил он.

— А добиться успеха тебе тоже велели? — рассмеялась я. — Потому что нельзя делать одновременно и то и другое.

Солнце опустилось немного ниже, спрятавшись за деревья и освещая сквозь них крыльцо, наступил тот момент, когда я обычно собираюсь и захожу внутрь. Наклонившись, я схватила его пустую бутылку, бросила её вместе со своей в ведро и встала перед ним.

— Саммер Дженкинс, — протянула ему руку.

— Беннингтон Пэйн. Друзья зовут меня Бен. И в данный момент ты, похоже, мой единственный друг.

— Давай пока не будем называть это отношениями, — улыбнулась я. — Входи. Мне нужно приготовить ужин.

— Безусловно это неестественно, когда девушка в таком возрасте и не замужем. Особенно такая хорошенькая, как она.

— Ну, а чего ты ожидала? Ты ведь знаешь, что случилось со Скоттом Томпсоном. С тех пор Саммер не встречается ни с кем даже за завтраком.

Мы с мамой жили в бывшем бараке для рабов в поместье, которое когда-то было самой большой плантацией на Юге. Я исполняла обязанности смотрителя плантации, следила, чтобы садовник стриг траву не больше, чем на пять сантиметров от земли, чтобы орехи-пеканы были собраны, а дом содержался в чистоте. Холдены проводили в этом доме пять месяцев в году, остальные семь перемещались между коттеджем в Блу-Ридж и домом в Калифорнии. Для Куинси это считалось из ряда вон выходящим случаем, они были одной из тех редких семей, которые периодически покидали пределы нашего города. Я слышала ехидные комментарии, видела неодобрительное фырканье, когда пустовали их места на пасхальной службе. Это было нелепо. Весь город был смешон. Кучка богачей, сидящих на своих деньгах, пока не умрут. Все молча подсчитывали миллионы друг друга, но никто в действительности не знал, сколько у кого есть.

Начинали все одинаково: в 1934 году сорок три первых инвестора «Кока-Колы» вложили по две тысячи долларов каждый. В тот единственный день, в тот единственный миг все они были равны. В течение следующих двадцати лет, продавая акции, покупая, реинвестируя, заключая браки, разводясь и принимая плохие решения, кто-то увеличил своё состояния до рекордных высот, а кто-то стал нищим.

Сейчас это была игра в угадайку, кто богаче кого. На самом деле это не имеет значения. В любом случае, у них денег больше, чем одно поколение в состоянии когда-либо потратить.

Шесть лет назад я приняла на себя заботу о поместье Холденов в обмен на бесплатное питание и пятьсот дролларов в месяц — очень справедливая сделка для работы, которая занимает всего около десяти часов в неделю. Мама переехала во вторую спальню коттеджа и занялась продуктами и делами по дому. Да, я была двадцатидевятилетней женщиной, которая жила со своей матерью. Той, кто не употребляла наркотики, не веселилась и не занималась сексом. Я читала книги, иногда в жаркий день выпивала пиво, а по воскресеньям после обеда разгадывала кроссворды в «Таймс». Я не училась в колледже, не отличалась особой красотой и часто забывала побрить ноги. С другой стороны, я могла приготовить несколько видов пельменей и за пять минут довести себя до оргазма. Не одновременно, заметьте. Я не настолько талантлива.

И прямо сейчас, для Беннингтона Пэйна со всеми его тайнами, я была лучшим выбором. Даже если и не принадлежала к элите. Даже если и была изгоем Куинси.

ГЛАВА 6

Я вытащила из холодильника курицу и положила её размораживаться в раковину под струю воды. Повернувшись к Беннингтону, поймала его на разглядывании нашего дома.

— Нравится то, что видишь?


— Здесь очень уютно, — весело сказал он, усаживаясь на один из обеденных стульев.

Я спрятала самодовольную ухмылку, повернувшись обратно к раковине.

— Выкладывай, Беннингтон. Что тебе нужно в Куинси? — я рывком открыла дверцу холодильника, хватая пакеты с овощами.

В последний момент перед тем, как заговорить, он засомневался, но когда слова внезапно сорвались с его языка, женские нотки в голосе исчезли, уступив место бойкости, говорящей о его принадлежности к большому городу.

— Я из «Инвижн Интертеймент». Подыскиваю натуру. Мне нужно найти место для…

— Съёмок фильма, — закончила я, откладывая курицу в сторону и наполняя большую кастрюлю, гордая тем, что у меня есть хотя бы кусочек информации.

— Да, — он выглядел удивлённым. — Откуда ты…

— Все знают об этом с того самого дня, как от вас был звонок мэру, — сухо сообщила я. — С таким же успехом можно было установить рекламный щит на шоссе 301 1

— Значит, проблем быть не должно, — с жаром произнёс он. — Если все знают, что скоро здесь будет сниматься фильм, я просто зайду в любое поместье…

— Никто не позволит тебе снимать в их доме, — тут же прервала я его восторженную реакцию, качая головой.

Это остановило Беннингтона, его лицо приобрело очень интересный оттенок серого, в тон его светлым волосам.

— Почему?

— А зачем им это?

— Деньги? Известность? Просто чтобы похвастаться?

Мне стало смешно.

— Во-первых, никто в Куинси не нуждается в деньгах, за исключением присутствующих, разумеется. Но даже если бы деньги им были нужны, а они им не нужны, никто не станет выставлять это напоказ, позволяя вашим съёмочным группам захватить их плантацию. — Отогнула я палец, отмечая первый пункт.

— Во-вторых, это старый Юг. Известность — не есть хорошо. Как и хвастовство. Чем больше ты хвастаешься, тем больше выставляешь себя напоказ, а это признак слабости и уязвимости. Истинно богатых можно отличить по их уверенности в себе, по их тактичности. Люди здесь не кичатся своим богатством, они его скрывают.

Мужчина уставился на меня так, словно я говорила по-гречески.

— Но все эти особняки, — возмутился он. — Большие ворота, бриллианты… — он обвёл взглядом моё скромное жилище, словно обветшалое помещение могло служить доказательством его правоты.

— Всё это старое богатство, — сказала я, пренебрежительно махнув рукой. — Приобретения, сделанные в те времена, когда люди ещё занимались сбором хлопка, и им вдруг привалило столько денег. Когда акции «Кока-Колы» пошли в гору, весь город праздновал полученное богатство. Это было почти сто лет назад. Два поколения назад. Ты видел, что где-нибудь в городе строят что-то новое? Видел «Роллс-Ройсы» с кондиционером и спутниковым радиоприёмником? — я подождала его ответ, потом выключила воду и поставила кастрюлю на плиту.

— Так что же мне делать? Мне нужен особняк. Желательно два. Ещё мест пятнадцать для съёмок! — пропищал он, сунул дрожащую руку в карман и вытащил пузырёк с лекарством, приступ паники у него прошёл, не вызвав ни единой морщинки на лбу. Я зачарованно смотрела, борясь с желанием ткнуть пальцем в его лоб и посмотреть, сдвинется ли кожа.

— Похоже… — медленно произнесла я, беря стакан и наполняя его водой, — тебе нужен местный кадр. Кто-то, кого в Куинси знают и кому доверяют. Кто-то, кто сможет найти тех землевладельцев, которые легко поддаются внушению. Кто-то, кто возьмётся вести переговоры с местными поставщиками, отелями и городскими чиновниками.

— Но это же моя работа, — слабо запротестовал он, принимая стакан с водой, кадык на его горле дёрнулся, когда он её проглотил.

— И сколько тебе за неё платят? — откинулась я назад и скрестила руки на груди и глянула на Бена в надежде, что он отреагирует. Не ожидая, что он клюнет. Думала, он подхватит с колен свой девчачий пиджак и проигнорирует вопрос. Но я ошиблась и постаралась скрыть удивление, когда он всё же ответил.

— Сто двадцать, — чопорно произнёс Бен, скрестив ноги и расправляя складки на ткани, как будто сдавая себя с потрохами, он восстанавливал некое подобие самообладания.

— Тысяч? — мне не следовало даже спрашивать, это был глупый вопрос с очевидным ответом. Он сидел за моим исцарапанным столом не ради какого-то пылесоса.

— Да. Но это за пять месяцев работы. Переговоры, преодоление бюрократических препон…

— Я сделаю это за двадцать пять, наличными, — шагнув вперёд, я протянула руку, моё лицо застыло, пользуясь в полную силу умением держать взгляд.

— Пятнадцать, — возразил он, уже поднимаясь на ноги и глядя на мою протянутую ладонь.

— Двадцать, — гипнотизировала я его взглядом. — И помни, я твоя единственная надежда.

— Договорились, — с улыбкой протянул он мне руку и пожал мою крепче, чем я ожидала.

В ответ я стиснула его руку и улыбнулась. Но, только между нами. Я бы сделала это и за пятьсот баксов.

ГЛАВА 7

Бен остановился в гостинице «Уилсон» — это было ошибкой, но я не винила его за то, что он её совершил. В Куинси предлагали лишь два основных варианта жилья: трёхзвездочный мотель «Уилсон Инн» и «Баджит Инн» — место, от которого даже мои тараканы стали бы воротить свои носы. То, что лежит ниже радара интернета, — это наши мини-отели и частные дома, семь из которых расположены в пределах двух с половиной квадратных километров. Я велела ему собрать вещи и забронировала комнату в доме Рейнов, лучшем из них. Мы назначили встречу в восемь утра в кафе на Миртл-Уэй. Сказала, чтобы он захватил деньги, а я принесу список имён.

На следующее утро, сидя за столом с потрескавшимся покрытием из линолеума, я добавила Бену немного южных штрихов в виде кукурузной каши с подливой. А он добавил мне голливудских в виде пяти тысяч долларов хрустящими зелёными купюрами. Мы проработали четыре часа и к концу встречи имели чёткий план действий и расписание на следующую неделю. Он уехал на арендованной машине, а я начала обзванивать каждого из нашего списка.

Сторговаться было непросто. Стоило только произнести в Куинси моё имя, как обычно аристократически спокойные лица кривились от отвращения. Попробуй потом добиться от них благосклонности, это то же самое, что рыть яму в скальной породе пластиковой вилкой. Но я знала своё место. Просто преобразилась и прикинулась слабой. Пришлось пресмыкаться и целовать сморщенные задницы, чтобы заставить их почувствовать своё превосходство. И в итоге договорилась для Бена о четырёх встречах из двадцати сделанных звонков. Через несколько часов довольная результатом я с усталой улыбкой повесила трубку. Это было больше, чем я надеялась получить от Куинси. Может быть, трёх лет было достаточно, может быть, грязь на моём лице начала стираться?

Или, может, выбирая между фильмом и наличными, некоторые жители Куинси были готовы всего лишь ненадолго закрыть глаза на мои грехи.

ГЛАВА 8