Голливудская Грязь

— Понятия не имею. Я подумал, может, его нужно осмотреть, или наверняка есть какие-то вопросы…, или, может, его нельзя оставлять одного… — Коул замолчал, когда понял, как глупо это прозвучало.

— Это. Просто. Цыплёнок, — выплюнул слова мужчина, и зубочистка выпала у Коула изо рта. — А не домашнее животное. Никто не даёт вещам имена и не покупает им ошейники со стразами.

— Что он ест? — прорычал Коул, снял с прилавка контейнер с Коки и поставил его на пол, ботинком отодвигая немного в сторону, в более безопасное место.

— Зерно.

Коул подождал продолжения. И ещё подождал.

— Только зерно? Больше ничего?

Мужчина выгнул бровь.

— Это. Цыплёнок. Здесь нет расфасованной еды девяти различных вкусов от «Шефа Боярди»1. Если хочешь показать понты, купи зерно вон того бренда. Оно в два раза дороже, хотя ни черта не отличается от других.

— Где?

— Второй ряд слева, в самом конце. В тех двадцатикилограммовых мешках. Думаешь, сможешь поднять? — Коул сглотнул, не сводя глаз с мужчины. Ему стало интересно, какова будет реакция его рекламного агента, если он хладнокровно отправит в нокаут этого деревенщину.

— Я смогу его поднять, — спокойно сказал он. — Мне понадобится ещё что-нибудь? Лекарства, витамины или прививки?

— Это. Просто…

— Цыплёнок, — закончил Коул. — Понял. Сколько стоит мешок корма?

— Восемнадцать баксов.

Коул достал бумажник и вытащил двадцатку.

— Вот. Сдачи не надо.

Он припечатал купюру рукой на прилавок, присел на корточки, осторожно поднял контейнер с Коки и отнёс его к грузовику. Положил его на пассажирское сиденье, пристегнул, затем вернулся в магазин, легко закинул мешок на плечо, в то время как мужчина за прилавком отвернулся и сплюнул в одноразовый красный стаканчик.

ГЛАВА 45

ЛИНИЯ ФРОНТА ПРОВЕДЕНА:

КОДИЯ ОФИЦИАЛЬНО МЕРТВЫ

Развод между Коулом Мастеном и Надией Смит набирает обороты, каждая сторона наняла адвокатов, и теперь пара в ярости забрасывает друг друга судебными исками. Надия, которая недавно получила свою первую премию «Оскар» за фильм «Разбитое сердце», по неофициальной информации претендует на долю «Бутылки удачи», последнего фильма Коула Мастена, съёмки которого начинаются всего через две недели.

Один раз я уже была помолвлена. Три года назад. Думала, что влюблена. Но любовь не должна причинять боль, не должна пронзать твою грудь, вырезать твоё сердце и подавать его на обед. Или, может быть, больно только, когда любовь настоящая. Может, когда расставания не причиняют боли — тогда ты понимаешь, что любовь была ложью.

Интересно, была ли любовь Коула и Надии настоящей? Насколько ему было больно? Я спрашивала себя, в какой степени его сволочное поведение было продиктовано болью, и насколько много в этом было его самого?

Я не разговаривала с ним с тех пор, как оставила цыплёнка. По городу ходили слухи, что у него новый грузовик и он накупил кучу куриного корма. Поэтому предположила, что он оставил цыплёнка у себя и что он устраивается на новом месте. Бен дважды встречался с ним по поводу размещения съёмочных площадок и принёс мне сценарий. Я пожала плечами, когда он притащил его, бросив на стол, и поспешила закончить заправлять куриный салат, который готовила. Но как только он ушёл, я его съела. Устроившись в кресле, благоговейно пробежала пальцами по верхней странице. Сценарий не был переплетён, отсутствовала обложка, это была просто толстая стопка страниц, скреплённых одним гигантским зажимом. Я перевернула первую страницу и начала читать.

Через три часа я сделала перерыв, встала и потянулась. Подошла к раковине и наполнила стакан, глядя в окно через поле на дом Кирклендов. Последнее время я часто это делала. Наблюдала за домом. Мне уже было известно, что у Коула новый грузовик, ещё до того, как позвонила Брэнди Коун и сообщила об этом визгливым и взволнованным голосом. Я видела, как его доставили, видела едва различимого Коула, сбегающего вниз по ступенькам к трейлеру. Никогда бы не подумала, что он любитель грузовиков. Мне казалось, что ему больше нравятся роскошные машины с откидным верхом.

Затем я вернулась к сценарию. Медленно читала каждую строчку, иногда вслух. Роль была для меня вполне посильной. Ида была независимой личностью, секретаршей, у которой имелись кое-какие сбережения. Она часто противостояла персонажу, которого играл Коул, держа его в напряжении, и у них были отношения уважения/ненависти, которые к концу фильма превратились в дружбу. Столкновения — а сценарий был полон ими — сыграть будет легко. А вот уважение, возможная дружба… это будет куда сложнее. Но не невозможно. Да за полмиллиона долларов я бы очаровала пятна на лягушке.

Съёмки начинались всего через две недели. Если бы я не получила роль, то сейчас была бы занята, помогая Бену разбираться с последними деталями. Теперь же, как у актрисы, у меня появились другие обязанности. Только одна маленькая проблема: я не знала какие именно.

— Чувствую, что должна что-то делать, — говорила я в трубку. Длинный телефонный шнур был скручен в узел невероятных размеров, а мои пальцы перебирали закрученные спирали, пытаясь их распутать.

— Другие актёры встречаются с преподавателями сценической речи для работы над своим диалектом. Тебе ничего из этого делать не нужно, — сказал Бен хриплым голос, на заднем плане был слышен громкий и раздражающий звук сверления. Он стоял недалеко от места, где организовали базу для съёмок. Коул хотел закончить подготовку ещё вчера, и команда до сих пор работала с электрической проводкой. В следующий понедельник, начиная с раннего утра, строители уедут, появятся киношники, и наш сонный городок захватят калифорнийцы. Я была одновременно и напугана, и взволнована. Каждый день, казалось, тянулся сто часов и всё равно пролетал слишком быстро.

— Так что же мне нужно делать?

— Ждать. На следующей неделе с тобой начнёт работать педагог актёрского мастерства и специалист по общению с прессой. Ты уже подписала контракт?

Я кинула взгляд на обеденный стол, где лежал толстый конверт FedEx1 с контрактом внутри.

— Нет.

— Почему? — в его голосе послышались требовательные нотки.

— Восемьдесят две страницы. Вряд ли на стольких страницах может быть написано что-нибудь хорошее, — бросив попытку распутать узел, я потянулась и схватила конверт со стола, до предела растянув оставшуюся незапутанной часть телефонного шнура. Я рассмотрела внешний вид конверта, на котором в графе обратный адрес было напечатано: «Студия Инвижн».

— Тогда, как начинающая актриса, найми агента, и пусть он всё проверит.

— За пятнадцать процентов? — рассмеялась я. — Нет, спасибо.


— Тогда найди менеджера. Так в Лос-Анджелесе делают все, кто не может нанять агента. Менеджеры берут только десять процентов.

— Всё равно слишком много, — я вытащила первый из трёх контрактов и пробежала глазами начальный абзац, который изобиловал таким количеством «вследствие» и «настоящий договор», что у меня разболелась голова.

— Саммер. Прекрати ныть и подпиши контракт или заплати кому-нибудь, чтобы его проверили. Чёрт, или заплати адвокату с почасовой оплатой, чтобы он его рассмотрел. Но сделай что-нибудь. У тебя мало времени.

Я не могла просто подписать его. Не зная, что там написано. Не понимая, от чего отказываюсь или на что соглашаюсь.

— Позвоню своему адвокату, — наконец сказала я, засовывая контракт в конверт.

— И тогда подпишешь?

— Да, в зависимости от того, что он скажет, — я бросила контракты обратно на стол и попыталась улыбнуться в ответ на ликование Бена на другом конце провода.

— Ладно, иди. И позвони ему прямо сейчас, — если бы я могла его видеть, то поставила бы сотню долларов на то, что он выделывает в центре строительной площадки маленькие танцевальные па.

— Обязательно, — пообещала я и положила трубку, глядя на спутанный телефонный шнур. Моя следующая покупка — новый шнур. А ещё лучше, беспроводной телефон. Действительно модную штучку.

Мне нужно было разобраться с контрактом, я это понимала. Понимала, что его должен проверить профессионал. Стоило заплатить адвокату; заплатить адвокату было разумно. И у меня был такой адвокат, тот, кто знал меня всю мою жизнь, тот, кто позаботится о моих интересах и сделает это бесплатно.

Я сняла трубку, глубоко вздохнула и позвонила Скотту Томпсону. Моему адвокату. Моему бывшему парню.

ГЛАВА 46

Коки было одиноко. Коул сидел рядом с ванной в тренировочных шортах и теннисных туфлях и наблюдал за ним. Петушок поскрёб газету Куинси и посмотрел на Коула. Наклонил голову набок и раскрыл клюв. Чуть слышно закукарекал. Коул превратил ванну в его новый дом, лампа была включена и стояла в левом конце, дно покрывали три слоя газет, ванна была в четыре раза больше жалкого творения Саммер. За неделю цыплёнок стал крупнее, его длинные ноги с гигантскими узловатыми коленями вытянулись. Этим утром он выпятил грудь, распушив белый пушок, и стал важно вышагивать. Коул рассмеялся с зубной щёткой во рту и вытащил телефон. Попытался поймать этот момент и запечатлеть на камеру, но не успел.

Тогда он подошёл к ванне и склонился над ней. Подхватил птицу и прижал к себе, птичьи лапки били его по груди. Выйдя из ванной и пройдя через заднюю дверь, он осторожно поставил его на заднее крыльцо. Спустившись по ступенькам, он оглянулся и увидел, что птица осторожно следует за ним, но добравшись до края первой ступеньки, остановилась, покачиваясь, и наклонила голову вниз, а затем снова подняла её на Коула.

— Ты можешь это сделать, — Коул похлопал по ноге, подбадривая, но почувствовал себя глупо. Потом присел на корточки и закудахтал. Цыплёнок присел оттолкнулся и подпрыгнул.

Оказалось, что Коки ещё плохо умеет это делать. Когда он приземлился, его слабые лапки споткнулись о ступеньку, голова качнулась вниз, ударилась о ступеньку, затем он присел, встряхнулся, распушив пёрышки. Коул поспешил к нему, поднял Коки и, шепча извинения, благополучно опустил вниз, где петушок побежал к траве.

Сто отжиманий. Его ладони лежали на земле, трава щекотала нос при каждой остановке в нижнем положении. Всё было на своих местах, всё вовремя, готово к следующей неделе. Этот момент слаженности будет разрушен в тот момент, когда команда и актёры приедут в город. И с этой минуты наступит настоящий хаос, к тому же дорогостоящий. Такова была природа зверя. Зверя, которого он любил, зверя, который его кормил. Это будет первый раз, когда о́н заплатит зверю, а не наоборот. Но всё это временная ситуация. Потому что, как только фильм попадёт на экраны, его финансовое будущее будет определено. Ставки всегда были высоки, но этот фильм действительно определит его дальнейшую жизнь. Успех или неудача. Миллиардер или просто ещё один богач из Лос-Анджелеса.

Коул закончил первую серию отжиманий и глубоко вздохнул, опираясь то на одну ладонь, то на другую. Он перенёс вес тела на кулак и начал второй подход. Было так странно остаться одному. Cтолько всего произошло в его жизни. Но здесь, в Куинси, — одно дело. Дома всё было бы по-другому. Дома… — он сделал паузу на семидесятом повторе. У него даже дома больше не было; Надия покинула отель и вернулась, без сомнения, вместе с этим придурком обратно, в их кровать, на его простыни, в его душ, в её грёбаные объятия. Он со стоном закончил сотый повтор и перевернулся, чувствуя под спиной тёплую мягкую траву.

Ему необходимо перестать думать. Забавно, что единственное, о чём он на самом деле не думал, была Надия. А если он и думал о ней, то только, чтобы отвлечься от мыслей о блондинке и её дурацком цыплёнке. Коул почувствовал, как на голень навалилась какая-то неустойчивая тяжесть, и, посмотрев вниз, увидел Коки, который, пошатываясь, шагал по его ноге. Он рассмеялся и уронил голову на траву.

У него не было времени на Коки. Сейчас ему надо сделать приседания, потом бёрпи1, потом совершить желательно долгую пробежку вверх и вниз по холмам. Коул сел, быстро поймав на руки скатившегося с него цыплёнка, и осторожно положил его в сторону, потратив ещё секунду, чтобы почесать местечко прямо рядом с его шеей. Он читал в интернете, что им это нравится. И почувствовал некоторую гордость, когда сам это обнаружил. Коул стал слишком зависим от других, от Джастина.

Наблюдая за Коки, клюющим что-то на земле, он начал делать первое из двухсот приседаний.

ГЛАВА 47

Когда я набирала номер Скотта, постукивая ногтями по трубке, то понимала, что совершаю ошибку. Этим я открывала дверь, которую изо всех сил старалась заклеить суперклеем. Но я ему доверяла. Даже если ненавидела.

— Саммер, — его голос был удивлённым, и это меня обрадовало. По крайней мере, я никогда не была той отчаянной бывшей, которая напивается и звонит среди ночи, которая оставляет длинные и грустные голосовые сообщения, что только ещё быстрее приближает смерть отношений. Нет, не я была той бывшей, а он. Я была той, кто слушал его голосовые сообщения. Слёзы текли по моим щекам, его имя срывалось с моих губ длинным и мерзким проклятием, когда я нажимала кнопку, чтобы удалить его дерьмо.

— Привет, Скотт, — сказала я, поигрывая краем конверта FedEx. Мне не хотелось с ним видеться. За последние три года я жалела о том, что не вышла за него замуж, только когда видела его. С тех пор я потратила бесчисленное количество часов, тщательно устраивая свою жизнь так, чтобы избежать частых встреч со Скоттом. И теперь, вот она я. Преследую человека, чтобы сэкономить несколько долларов на услугах адвоката.

Он кашлянул в трубку, и я ясно представила, как он дёргает узел галстука, опустив глаза и пытаясь придумать, что сказать. Наверное, его взгляд упал на фотографию в рамке на его столе с его новой женой и их маленьким ребенком. Мне не было горько. Он был самым горячим активом в Куинси. Я не удивилась тогда, и не удивляюсь сейчас, что он был быстро прощён и прибран к рукам. Когда старик Лоннер умер, Скотт с женой купили его дом. И они были одной из немногих семей в Куинси, которым мы с Беном не стали звонить. Я просто не смогла.

— У меня есть контракт, и я хочу, чтобы ты его посмотрел. Для меня это сплошная абракадабра. Просто я хочу знать, что подписываю, и ты подскажешь, где и что там выглядит плохо.

— Окей. Я сделаю это, — он, казался, горел желанием помочь, был готов угодить. Некоторые вещи не меняются. — Пошли его Шелли, моей помощнице. Она позаботится о том, чтобы я сегодня же всё получил.

— Я знаю, кто такая Шелли, — моя кровь вскипела под кожей. Шелли была подружкой невесты, одной из роковой семёрки. В ту ночь она не попала в больницу. Счастливая, ей сильно повезло.

— Конечно, знаешь. Я просто… говорю так по привычке.

— Конечно, так и есть, — я не хотела язвить, но мои слова прозвучали именно так. Горько. Горечь в голосе не была частью плана, и поэтому пришлось прикусить губу.

Он ничего не говорил, я тоже. Оставалось только найти предлог, чтобы положить трубку. Скотт никогда не был хорош в словесных баталиях. Предпочитал хорошо выспаться, забыв о злости, а утром сделать вид, что всё в порядке.

Я заговорила прежде, чем у него появился шанс.

— Это контракт с кинокомпанией. Мне предложили сняться в новом фильме, — я не собиралась ему всё выкладывать. Я планировала, что он случайно заметит это в контракте, нахмурится, его брови будут подниматься всё выше и выше, пока он будет перечитывать строки контракта, а потом резко вскинет голову при виде цифры — 500 000 долларов — и слов «главная роль в “Бутылке удачи”». Его желудок скрутит от смеси гордости за меня и сожаления о своей потере.

— Правда? — прозвучал снисходительный вопрос, но в нём слышался достаточный интерес, чтобы заставить меня подтвердить свои слова.

— Да. Коул предложил мне главную роль, — с моей стороны это было глупо и высокомерно — совершенно не нужно для наших деловых отношений, но совершенно необходимо для моего эго. Я хотела похвастаться перед ним своим успехом с восторженным рвением школьного оркестра марширующих музыкантов.

— Коул? — Скотту не понравилось, что я с такой небрежной фамильярностью упомянула его имя. Ничего удивительного.

Я еле слышно пробормотала пару слов, прикрыв трубку рукой и делая вид, что с кем-то говорю, потом убрала руку и сказала уже в трубку: