Гоф-медик
Часть 28 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Увы! Есть и недостаток – мальчик бретер и задира. На прошлой неделе вызвал четверых, из которых убил двоих, вооружившись лишь кинжалом. По счастию, его величество после такого запретил юноше дуэлировать без его личного соизволения…
Утро
Сплю мало, потому часть ночи провел в аптечной лаборатории. Прибыл во дворец, поспал и около шести был разбужен служителем. «Его королевское высочество требуют к себе на одевание», – пояснил ливрейный. Быстро оделся и был отведен в туалетную его милости.
– Что же ты, щучий сын, не сказал, что так чесаться будет?! Почитай, всю ночь не спал! – такими словами меня встретил довольный принц.
Причем приветствия даже не выслушал. Он сидел на банкетке в дорогом парчовом халате перед огромным трюмо, а куафер с одной стороны и лакей с другой держали зеркала и по команде показывали отросшие волосы. Волосы подросли и на лице. И бакенбарды, и усы, и борода выросли сантиметра на три.
– Ты, братец, как считаешь – еще подрастут? Или стоит повторить лечение?
– Подрастут, ваша милость. Второй раз бесполезно.
– Думаешь? – И уже мастеру приказал: – Еще раз затылок покажи! Левее! Чуть-чуть ниже. Угу… Расчеши здесь. Густо?
– Ваша милость! Как у вьюноша! Никакой другой раз не нужен.
– Да, оно вроде ничего… Прическу пока подождем, давай сначала бриться.
У военных усы, у статских бакенбарды, а вот усов с бакенбардами, без бороды, я не видел. Потому решил вмешаться:
– Ваша милость, тысяча извинений за мою дерзость. Позвольте сказать.
– Позволяю. Давай, сегодня тебе многое можно.
– Как ваш преданный человек, не могу не спросить, хотя знаю, что слишком молод судить о таком. Как статский начальник вы изволите носить бакенбарды. Однако по слабости ума не могу понять – почему вы обижаете военных под собой, не нося совместно с бакенбардами усы?
– Хм… Чего-то мне невдомек, про что такое ты говоришь.
Постарался описать растительность на лице у генералов и почтенных лакеев эпохи царизма. И принц, и парикмахер были весьма заинтригованы такой идеей.
– Мне попробуй так… Просто для примера… Только посмотреть, – получил приказ брадобрей.
Пользуясь моими подсказками, честно говоря, чисто номинальными, искусник бритвы и расчески изобразил нечто пышно-внушительное и горделивое.
– Хм… Недурно… Весьма…
– И единение с военными и статскими совместно показано, ваша милость, – выдал я свои пять грошей.
Парикмахер, почувствовавший новую золотую жилу, рассыпался в комплиментах.
– Нет. Без одобрения государя такое носить никак нельзя, – решил его милость. – И не для всех оно. Разве только первым трем разрядам можно разрешить, которые разные службы совмещают.
Именно в этот момент в туалетную стремительно вошел его величество. Видимо, ему доложили о происходящем.
– Ну, давай! Показывай! – заговорил было государь, но замолк, увидев усы, оставленные при бакенбардах. – Это что такое?!
– Вот, понимаешь, Тихий придумал. Говорит, статских бакенбардами поддерживаю, а военным обидно. Считает, надо и им поддержку показать.
Минут пятнадцать эта тема обсуждалась, совместно с внимательным разглядыванием отросших на затылке волос. Было решено отложить решение, но пока усы не сбривать. Для показа другим советчикам. Потом государь поинтересовался у меня:
– А что, Тихий, для твоего короля у тебя еще зелье осталось?
– Так точно, ваше величество! – выложил на стол флакон.
– А для кого еще есть? – с хитринкой поинтересовался самодержец.
– Не могу знать, ваше величество, осталась одна доза. Следующую партию год делать.
Последний флакон тоже моментально был изъят. Затем меня отправили готовиться к гуляньям, а перед уходом его милость пожаловал перстень с приличным изумрудом. Его при всех надел вместо своего: старый отцу отойдет.
Гулянья
Дома еле успел переодеться – ведь саламандру на форму гимназиста надо было закрепить. Про сегодняшнее не рассказывал, и так из дому еле вырвался. Мама и тетя инструктировали – как надо и что не надо делать с девочками. За руку ходить на первом свидании приличная девочка не будет. Если очень нравитесь друг другу, можно держаться мизинчиками, но не раньше третьего свидания. Под ручку берут только после сговора между родителями, но это не мой вариант, потому ни в коем случае. Целоваться ни-ни… Ну разве что разок, когда точно никто не видит. ГДЕ ЛОГИКА?! За руку брать нельзя, а целоваться нельзя, но чуть-чуть можно! И это при том, что я от женщин отбивался и говорил, что не на свидание, а просто гулять иду. Обе соглашались, но улыбались и подмигивали. Хорошо хоть отец не подначивал.
В этой жизни прогулок с девочками у меня не было, но в прошлой, каюсь, был грешен. Даже не только гулял, а иногда оставался у них на ночь, бывало, и к себе приводил. Однако и тогда не понимал – как можно так долго собираться?!
Пришел ровно в полдень. Меня сажают в гостиную, наливают стакан чаю, ставят печенье и все такое. На вопрос об Эмме говорят: «Собирается». Надуваться водой опасно: куда потом идти изливать душу? Хотя чай духовитый и, наверное, печеньки вкусные. Раньше мы их редко покупали, для нас было дороговато, а сейчас меня государь наказал, на неделю сладкого лишил. Можно было бы и проигнорировать, здесь про него не знают и до двора не дойдет, но уж совсем по-мелкому нарушать не хочется.
Ждал минут двадцать, пока Эмка вышла. Одета в школьную парадку, девчачью только. Белый атласный фартук, такие же манжеты и бантики в двух косичках. Платье вроде школьное, подол на положенные две ладони от земли, цвет и фасон, но выглядит как-то… ну… даже не знаю, как сказать. В школе она была совсем другой, хотя одета так же. Тогда она была обычной девчонкой, а сейчас… красавица! Мысленно дал себе подзатыльник: что я, девчонок не видел!
Вышли на улицу и пошли самым длинным и самым интересным путем. Сначала по главной улице нашего квартала мимо гимназии и магазинов до небольшого сквера, соединяющего два бульвара. Потом по бульвару к крепости, в ней расположен дворец. У стены Королевский парк с клумбами, экзотическими деревьями и тремя фонтанами каскадом.
Чтобы туда пройти, в начале Дворцовой пришлось показать приглашение наряду полицейских. Перед площадью стояли гвардейцы лейб-гвардии Первого полка инфантерии, в парадной форме, им пришлось предъявить бумагу тоже. А в воротах самого парка стояли спешенные кавалергарды в своих красивых темных, блестящих золотом кирасах.
На аллеях стоят лавочки, встречаются киоски. В одном из них торговали ситро и другими прохладительными напитками. Решил купить нам по стакану. Девочка обрадовалась, но долго выбирала между грушевым и смородиновым сиропом, пока я не взял оба, а себе без сиропа, но минеральную. Редкая гадость оказалась, после первого же глотка это понял. Чем платить по талеру за стакан, лучше дома сироп развести. Но я же никогда раньше здесь воду не покупал. Эмка тоже первый раз тут попробовала. Ей, кстати, понравилось.
Между деревьями на газонах разбиты клумбы с разными цветами. Красивые. Особенно эти… шмели их еще любят… ну… цветные…
Обычно школьники гуляли парами, мальчик с девочкой, реже две девочки. Совсем редко одиночки, но только мальчики. Гимназистов было немного, кадетов больше, небольшой стайкой держались пажи, реалистов мы не встретили вовсе.
Походили, потом посидели на лавочке, и я зачем-то купил у проходящей цветочницы букетик ландышей. Подружка мило покраснела, когда взяла его. А что? Это символ чистоты… кажется. Не надо было их покупать. Зря пять талеров потратил. Девочка на меня как-то так по-другому смотреть стала.
Ровно без четверти два, по башенным часам крепости, в парк зашли члены королевского семейства. К ним рванули почти все школьники, но я подругу придержал. Близко никого не подпустят, а как по аллеям прогуливаться будут, мимо пройдут. И точно, охрана не давала посторонним подходить близко, но сидящих на лавочках совсем не гоняла. Первым мимо нас прошел его королевское высочество принц Торан, держа за руки двух своих дочек. Одной двенадцать, другой десять лет. В генеральском мундире, с пышными усами и иной прической, все же он был очень похож на брата. С ним следовали статс-дамы в синих мундирных платьях. Пока дошли до нас, я успел рассказать Эмке, кто это. В ответ на мой поклон и реверанс спутницы принц благосклонно кивнул и на мгновение приостановился:
– Э… Тихий, да? Молодец. Стараешься, голубчик. Хорошо служишь.
Синяки ушли, а подруга посмотрела на меня с нескрываемым уважением. Великую герцогиню с внучкой на руках увидел издалека. Девочка в свои два годика из-за пухленькой мордашки и пышного розовенького кружевного платьица отдаленно напоминала миленького поросеночка из какого-нибудь диснеевского мультфильма. На приветствие нам ответили ласковой улыбкой и грациозным кивком.
Кадет с соседней лавочки, недовольный вниманием к нам и тем, что его с товарищем и двумя девушками не заметили, двинулся было ко мне. Однако, увидев мою приглашающую улыбку, почему-то сел на место. Не думаю, что дело в шраме, ордене, кинжале и саламандре. Наверное, просто решил отдохнуть. Однако моя подружка громко спросила:
– Стах, скажи, ты почему на дуэли и третьего студента не убил, а только ранил?
– Да мне и за двоих государь запретил без его соизволения принимать вызовы!
Эмма наслаждалась реакцией соседских девочек.
Мой принц неспешно прогуливался по аллее, купаясь во всеобщем внимании. Новое, невиданное украшение на лице привлекало взгляды и дам, и юных особ. Эмма прослушала справку, не отрывая взора от его милости. Может, потому что тот без детей? Даже как-то нескромно так смотреть. Но пока собирался сделать замечание, принц подошел и похлопал по плечу:
– Тихий, да ты эстет! Хе-хе! Такой Огонек с тобой пришел. Представь ее.
– Эмма Цейдлер, ваше королевское высочество. Из купеческих. Вместе учились. Выпущена первой среди учениц класса.
Вашей милостью титуловать принца при посторонней простолюдинке, по-моему, несколько фамильярно. Эмка вспыхнула. С ее веснушками и рыжими волосами это смотрелось весьма мило. Лагоз даже ущипнул девочку за щечку, а она не растерялась и в ответ протянула ему подаренный мной букетик ландышей. Тот был снисходительно принят.
– Огонек! Право слово, Огонек. Гляжу, Тихий, ты разбираешься в красоте. Такая, понимаешь, милашка…
Принц отошел, но Эмка осталась в трансе.
На соседней лавочке среди девушек царило полное уныние и чернейшая зависть. От немедленной расправы с их стороны мою спутницу спасало только наличие королевских гвардейцев.
Однако для меня гулянья были испорчены. Дальше подруга молчала, только автоматически приветствовала проходящих высоких особ. Лишь остановившаяся Лаура на время вывела ее из сомнамбулического состояния. Но мой ангел вела себя совсем не по-ангельски – Эмму она не замечала. Вообще. Мило поздоровалась со мной, похвалила гимназическую форму, назвала «моим рыцарем» и пошла прогуливаться дальше, ни разу не взглянув на мою спутницу. Но той это было и не надо.
Когда королевская семья закончила прогулку и вернулась в крепость, Эмма отказалась зайти в кафе съесть мороженое, а запросилась к родителям. Не знаю, что тому было причиной, обилие впечатлений или иная причина, но пришлось заканчивать гулянье.
Ромул
Раз-два… Три-четыре… Раз-два… Какой же он тяжелый! Мелкий, но тяжелый… Раз-два… Три-четыре… Самому бы не свалиться… Три-четыре… Верстовой столб. Дошли. Привал.
– Третий десяток! Стой! Привал четверть часа! Можно оправиться и выпить половину чашки воды из фляги! Третьим номерам передать носилки четвертым номерам! Всем разуться и проверить ноги! Старшие групп ко мне! Выполнять!
За первую неделю учебы десяток похудел на девять человек из полусотни. Больше, чем любой другой десяток. Зато сейчас отставших нет. На этом участке троих упавших пришлось нести. Но ребята понимают – в бою бывают раненые, и своих бросать нельзя. Всего пятнадцать верст. На гражданке по городу больше бегали. Но тогда на тебе не было полутора пудов снаряжения. И не было последнего срока, когда надо прийти. И уж точно никто не тащил на себе приятелей.
Леон. Единственный дворянин из рядовых в десятке. Хилый, слабый, мелкий, но неукротимый. На носилки не ляжет ни за что, часть амуниции не отдаст тоже, вот и приходится его тащить почти на себе. Говорят, первый марш самый сложный, после него уходит половина. У Ромула тоже уйдут, но ребята поклялись завершить маршрут.
– Рекруты! Ребята! Последний рывок. Давайте дойдем. Уговаривайте или гоните пинками, но чтобы, хоть на четвереньках, дошли все. Что с потертостями?
– Госпо…
– Брось! Сейчас не до устава…
– Правильно ты сказал про толченую дубовую кору. Мозоли почти у всех, но идти можно.
– Отец рассказывал, когда походы вспоминал.
Утро
Сплю мало, потому часть ночи провел в аптечной лаборатории. Прибыл во дворец, поспал и около шести был разбужен служителем. «Его королевское высочество требуют к себе на одевание», – пояснил ливрейный. Быстро оделся и был отведен в туалетную его милости.
– Что же ты, щучий сын, не сказал, что так чесаться будет?! Почитай, всю ночь не спал! – такими словами меня встретил довольный принц.
Причем приветствия даже не выслушал. Он сидел на банкетке в дорогом парчовом халате перед огромным трюмо, а куафер с одной стороны и лакей с другой держали зеркала и по команде показывали отросшие волосы. Волосы подросли и на лице. И бакенбарды, и усы, и борода выросли сантиметра на три.
– Ты, братец, как считаешь – еще подрастут? Или стоит повторить лечение?
– Подрастут, ваша милость. Второй раз бесполезно.
– Думаешь? – И уже мастеру приказал: – Еще раз затылок покажи! Левее! Чуть-чуть ниже. Угу… Расчеши здесь. Густо?
– Ваша милость! Как у вьюноша! Никакой другой раз не нужен.
– Да, оно вроде ничего… Прическу пока подождем, давай сначала бриться.
У военных усы, у статских бакенбарды, а вот усов с бакенбардами, без бороды, я не видел. Потому решил вмешаться:
– Ваша милость, тысяча извинений за мою дерзость. Позвольте сказать.
– Позволяю. Давай, сегодня тебе многое можно.
– Как ваш преданный человек, не могу не спросить, хотя знаю, что слишком молод судить о таком. Как статский начальник вы изволите носить бакенбарды. Однако по слабости ума не могу понять – почему вы обижаете военных под собой, не нося совместно с бакенбардами усы?
– Хм… Чего-то мне невдомек, про что такое ты говоришь.
Постарался описать растительность на лице у генералов и почтенных лакеев эпохи царизма. И принц, и парикмахер были весьма заинтригованы такой идеей.
– Мне попробуй так… Просто для примера… Только посмотреть, – получил приказ брадобрей.
Пользуясь моими подсказками, честно говоря, чисто номинальными, искусник бритвы и расчески изобразил нечто пышно-внушительное и горделивое.
– Хм… Недурно… Весьма…
– И единение с военными и статскими совместно показано, ваша милость, – выдал я свои пять грошей.
Парикмахер, почувствовавший новую золотую жилу, рассыпался в комплиментах.
– Нет. Без одобрения государя такое носить никак нельзя, – решил его милость. – И не для всех оно. Разве только первым трем разрядам можно разрешить, которые разные службы совмещают.
Именно в этот момент в туалетную стремительно вошел его величество. Видимо, ему доложили о происходящем.
– Ну, давай! Показывай! – заговорил было государь, но замолк, увидев усы, оставленные при бакенбардах. – Это что такое?!
– Вот, понимаешь, Тихий придумал. Говорит, статских бакенбардами поддерживаю, а военным обидно. Считает, надо и им поддержку показать.
Минут пятнадцать эта тема обсуждалась, совместно с внимательным разглядыванием отросших на затылке волос. Было решено отложить решение, но пока усы не сбривать. Для показа другим советчикам. Потом государь поинтересовался у меня:
– А что, Тихий, для твоего короля у тебя еще зелье осталось?
– Так точно, ваше величество! – выложил на стол флакон.
– А для кого еще есть? – с хитринкой поинтересовался самодержец.
– Не могу знать, ваше величество, осталась одна доза. Следующую партию год делать.
Последний флакон тоже моментально был изъят. Затем меня отправили готовиться к гуляньям, а перед уходом его милость пожаловал перстень с приличным изумрудом. Его при всех надел вместо своего: старый отцу отойдет.
Гулянья
Дома еле успел переодеться – ведь саламандру на форму гимназиста надо было закрепить. Про сегодняшнее не рассказывал, и так из дому еле вырвался. Мама и тетя инструктировали – как надо и что не надо делать с девочками. За руку ходить на первом свидании приличная девочка не будет. Если очень нравитесь друг другу, можно держаться мизинчиками, но не раньше третьего свидания. Под ручку берут только после сговора между родителями, но это не мой вариант, потому ни в коем случае. Целоваться ни-ни… Ну разве что разок, когда точно никто не видит. ГДЕ ЛОГИКА?! За руку брать нельзя, а целоваться нельзя, но чуть-чуть можно! И это при том, что я от женщин отбивался и говорил, что не на свидание, а просто гулять иду. Обе соглашались, но улыбались и подмигивали. Хорошо хоть отец не подначивал.
В этой жизни прогулок с девочками у меня не было, но в прошлой, каюсь, был грешен. Даже не только гулял, а иногда оставался у них на ночь, бывало, и к себе приводил. Однако и тогда не понимал – как можно так долго собираться?!
Пришел ровно в полдень. Меня сажают в гостиную, наливают стакан чаю, ставят печенье и все такое. На вопрос об Эмме говорят: «Собирается». Надуваться водой опасно: куда потом идти изливать душу? Хотя чай духовитый и, наверное, печеньки вкусные. Раньше мы их редко покупали, для нас было дороговато, а сейчас меня государь наказал, на неделю сладкого лишил. Можно было бы и проигнорировать, здесь про него не знают и до двора не дойдет, но уж совсем по-мелкому нарушать не хочется.
Ждал минут двадцать, пока Эмка вышла. Одета в школьную парадку, девчачью только. Белый атласный фартук, такие же манжеты и бантики в двух косичках. Платье вроде школьное, подол на положенные две ладони от земли, цвет и фасон, но выглядит как-то… ну… даже не знаю, как сказать. В школе она была совсем другой, хотя одета так же. Тогда она была обычной девчонкой, а сейчас… красавица! Мысленно дал себе подзатыльник: что я, девчонок не видел!
Вышли на улицу и пошли самым длинным и самым интересным путем. Сначала по главной улице нашего квартала мимо гимназии и магазинов до небольшого сквера, соединяющего два бульвара. Потом по бульвару к крепости, в ней расположен дворец. У стены Королевский парк с клумбами, экзотическими деревьями и тремя фонтанами каскадом.
Чтобы туда пройти, в начале Дворцовой пришлось показать приглашение наряду полицейских. Перед площадью стояли гвардейцы лейб-гвардии Первого полка инфантерии, в парадной форме, им пришлось предъявить бумагу тоже. А в воротах самого парка стояли спешенные кавалергарды в своих красивых темных, блестящих золотом кирасах.
На аллеях стоят лавочки, встречаются киоски. В одном из них торговали ситро и другими прохладительными напитками. Решил купить нам по стакану. Девочка обрадовалась, но долго выбирала между грушевым и смородиновым сиропом, пока я не взял оба, а себе без сиропа, но минеральную. Редкая гадость оказалась, после первого же глотка это понял. Чем платить по талеру за стакан, лучше дома сироп развести. Но я же никогда раньше здесь воду не покупал. Эмка тоже первый раз тут попробовала. Ей, кстати, понравилось.
Между деревьями на газонах разбиты клумбы с разными цветами. Красивые. Особенно эти… шмели их еще любят… ну… цветные…
Обычно школьники гуляли парами, мальчик с девочкой, реже две девочки. Совсем редко одиночки, но только мальчики. Гимназистов было немного, кадетов больше, небольшой стайкой держались пажи, реалистов мы не встретили вовсе.
Походили, потом посидели на лавочке, и я зачем-то купил у проходящей цветочницы букетик ландышей. Подружка мило покраснела, когда взяла его. А что? Это символ чистоты… кажется. Не надо было их покупать. Зря пять талеров потратил. Девочка на меня как-то так по-другому смотреть стала.
Ровно без четверти два, по башенным часам крепости, в парк зашли члены королевского семейства. К ним рванули почти все школьники, но я подругу придержал. Близко никого не подпустят, а как по аллеям прогуливаться будут, мимо пройдут. И точно, охрана не давала посторонним подходить близко, но сидящих на лавочках совсем не гоняла. Первым мимо нас прошел его королевское высочество принц Торан, держа за руки двух своих дочек. Одной двенадцать, другой десять лет. В генеральском мундире, с пышными усами и иной прической, все же он был очень похож на брата. С ним следовали статс-дамы в синих мундирных платьях. Пока дошли до нас, я успел рассказать Эмке, кто это. В ответ на мой поклон и реверанс спутницы принц благосклонно кивнул и на мгновение приостановился:
– Э… Тихий, да? Молодец. Стараешься, голубчик. Хорошо служишь.
Синяки ушли, а подруга посмотрела на меня с нескрываемым уважением. Великую герцогиню с внучкой на руках увидел издалека. Девочка в свои два годика из-за пухленькой мордашки и пышного розовенького кружевного платьица отдаленно напоминала миленького поросеночка из какого-нибудь диснеевского мультфильма. На приветствие нам ответили ласковой улыбкой и грациозным кивком.
Кадет с соседней лавочки, недовольный вниманием к нам и тем, что его с товарищем и двумя девушками не заметили, двинулся было ко мне. Однако, увидев мою приглашающую улыбку, почему-то сел на место. Не думаю, что дело в шраме, ордене, кинжале и саламандре. Наверное, просто решил отдохнуть. Однако моя подружка громко спросила:
– Стах, скажи, ты почему на дуэли и третьего студента не убил, а только ранил?
– Да мне и за двоих государь запретил без его соизволения принимать вызовы!
Эмма наслаждалась реакцией соседских девочек.
Мой принц неспешно прогуливался по аллее, купаясь во всеобщем внимании. Новое, невиданное украшение на лице привлекало взгляды и дам, и юных особ. Эмма прослушала справку, не отрывая взора от его милости. Может, потому что тот без детей? Даже как-то нескромно так смотреть. Но пока собирался сделать замечание, принц подошел и похлопал по плечу:
– Тихий, да ты эстет! Хе-хе! Такой Огонек с тобой пришел. Представь ее.
– Эмма Цейдлер, ваше королевское высочество. Из купеческих. Вместе учились. Выпущена первой среди учениц класса.
Вашей милостью титуловать принца при посторонней простолюдинке, по-моему, несколько фамильярно. Эмка вспыхнула. С ее веснушками и рыжими волосами это смотрелось весьма мило. Лагоз даже ущипнул девочку за щечку, а она не растерялась и в ответ протянула ему подаренный мной букетик ландышей. Тот был снисходительно принят.
– Огонек! Право слово, Огонек. Гляжу, Тихий, ты разбираешься в красоте. Такая, понимаешь, милашка…
Принц отошел, но Эмка осталась в трансе.
На соседней лавочке среди девушек царило полное уныние и чернейшая зависть. От немедленной расправы с их стороны мою спутницу спасало только наличие королевских гвардейцев.
Однако для меня гулянья были испорчены. Дальше подруга молчала, только автоматически приветствовала проходящих высоких особ. Лишь остановившаяся Лаура на время вывела ее из сомнамбулического состояния. Но мой ангел вела себя совсем не по-ангельски – Эмму она не замечала. Вообще. Мило поздоровалась со мной, похвалила гимназическую форму, назвала «моим рыцарем» и пошла прогуливаться дальше, ни разу не взглянув на мою спутницу. Но той это было и не надо.
Когда королевская семья закончила прогулку и вернулась в крепость, Эмма отказалась зайти в кафе съесть мороженое, а запросилась к родителям. Не знаю, что тому было причиной, обилие впечатлений или иная причина, но пришлось заканчивать гулянье.
Ромул
Раз-два… Три-четыре… Раз-два… Какой же он тяжелый! Мелкий, но тяжелый… Раз-два… Три-четыре… Самому бы не свалиться… Три-четыре… Верстовой столб. Дошли. Привал.
– Третий десяток! Стой! Привал четверть часа! Можно оправиться и выпить половину чашки воды из фляги! Третьим номерам передать носилки четвертым номерам! Всем разуться и проверить ноги! Старшие групп ко мне! Выполнять!
За первую неделю учебы десяток похудел на девять человек из полусотни. Больше, чем любой другой десяток. Зато сейчас отставших нет. На этом участке троих упавших пришлось нести. Но ребята понимают – в бою бывают раненые, и своих бросать нельзя. Всего пятнадцать верст. На гражданке по городу больше бегали. Но тогда на тебе не было полутора пудов снаряжения. И не было последнего срока, когда надо прийти. И уж точно никто не тащил на себе приятелей.
Леон. Единственный дворянин из рядовых в десятке. Хилый, слабый, мелкий, но неукротимый. На носилки не ляжет ни за что, часть амуниции не отдаст тоже, вот и приходится его тащить почти на себе. Говорят, первый марш самый сложный, после него уходит половина. У Ромула тоже уйдут, но ребята поклялись завершить маршрут.
– Рекруты! Ребята! Последний рывок. Давайте дойдем. Уговаривайте или гоните пинками, но чтобы, хоть на четвереньках, дошли все. Что с потертостями?
– Госпо…
– Брось! Сейчас не до устава…
– Правильно ты сказал про толченую дубовую кору. Мозоли почти у всех, но идти можно.
– Отец рассказывал, когда походы вспоминал.