Год, когда я всему говорила ДА
Часть 20 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Долгая ванна, и в колонках гремит Арета Франклин, достаточно громко, чтобы никто не слышал, как я пою?
Хочешь поиграть? ДА.
Бокал вина, долька шоколада и пятнадцать минут тишины без чувства вины за закрытой дверью?
Хочешь поиграть? Пожалуйста, говорите потише, но… да.
Пятнадцать минут, говорю я. Что может быть такого неправильного в том, чтобы уделить себе полное внимание в течение всего пятнадцати минут?
Оказывается…
Ничего.
Чем больше я играю, тем счастливее я на работе. Чем счастливее я на работе, тем расслабленнее я становлюсь. Чем я становлюсь расслабленнее, тем счастливее я дома. И тем легче мне дается то игровое время, которое я провожу вместе с детьми.
На самом деле это просто любовь.
Всем нам не помешало бы чуточку больше любви. Намного больше любви.
К детям. К себе.
Это – лучшее ДА.
Хочешь поиграть?
8
«Да» – моему телу
Вот о чем я, наверное, забыла упомянуть.
Когда я решаю начать свой год «Да»?
В тот вечер, когда я решаю, что начну говорить «да» тому, что меня пугает? В тот вечер, когда я, как уже рассказывала вам, лежу на диване с бокалом вина, уставившись на свою рождественскую елку?
Я жирная.
Я не очаровательная толстушка. И не славная плюс-сайз.
У меня не округлый задок.
У меня не ягодки в ягодицах.
Я не пышечка.
Я не па-паф и ба-бам во всех нужных местах.
Я не работаю над своими формами так, как делала некогда в колледже.
Если бы это было так, будьте уверены, я носила бы что-нибудь симпатичное, обтягивающее и дерзкое, чтобы вы что-то об этом сказали.
Но это совсем не то, что есть на самом деле.
Нет.
Я жирная.
Я тучная.
Я сейчас больше, чем была когда-либо в жизни.
Я настолько жирная, что мне неуютно в собственной шкуре. Настолько жирная, что у меня возникает сюрреалистическое ощущение, когда я мельком вижу себя в зеркале. Я удивляюсь с искренней растерянностью: «А это еще кто?» Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы догнать действительность, а мне – потрясенно осознать, что я гляжу на собственное отражение. Эта незнакомка – я. Я во все глаза пялюсь на себя, заключенную в оболочку из многих-многих лишних фунтов жира. Столь многих, что мне страшно вставать на весы.
Я огромна.
Но дело даже не в этом.
Я огромна.
Но еще важнее, что…
…я чувствую себя огромной.
Вот в этом-то все и дело.
Слушайте, я никому не позволяю указывать мне, какого я должна быть размера. Мне плевать на чужие суждения о моем теле. Меня не интересуют ничьи представления о том, как мне полагается выглядеть.
Я считаю, что тело каждого человека принадлежит ему самому и каждый имеет право любить собственное тело в любой форме и упаковке, в том числе и той, в которой оно существует прямо сейчас. Я стану бороться за право любого на эту любовь. Я буду драться и выслушивать оскорбления, если надо. Ваше тело принадлежит вам. Мое тело – мне. Ничье тело не следует комментировать. Будь оно сколь угодно маленьким, большим, округлым, плоским. Если вы любите себя, то я люблю вас.
Но дело не в моей любви к себе.
Я не ЧУВСТВУЮ себя хорошо.
И в то время как какая-то часть меня имеет в виду эмоциональную сторону проблемы, я имею в виду – физически.
Я не ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО.
У меня болят колени. У меня болят суставы. Я обнаруживаю, что причина, по которой я ощущаю постоянный упадок сил, – это сонное апноэ[30]. Я принимаю лекарства от повышенного кровяного давления.
Я не могу найти удобную позу.
Я не могу коснуться кончиков пальцев на ногах.
Мои пальцы – неприкасаемые.
Мне необходимо съесть кусок торта, чтобы справиться с этим открытием.
Я – развалюха.
Не знаю, как это случилось.
Вот только на самом деле – знаю.
Помните ту генетическую лотерею, в которую выиграли женщины моей семьи? Ту, которая означает, то мы никогда не будем выглядеть старше, чем стайка ужасно усталых подростков? Похоже, существует также метаболическое суперлото, в котором есть выигрышные номера – но только для ПОЛОВИНЫ женщин в моей семье. Так что моим сестрам Делорс и Сэнди крупно повезло не только выглядеть на четырнадцать лет. Они могут умять полкоровы в один присест – и не выглядеть после этого толще, чем, скажем, ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЕ ПОДРОСТКИ.
Я же, напротив, эти выигрышные номера не вытащила. Жир со всех сторон бежит ко мне, прыгает на мое тело и прилипает к нему. Словно знает, что нашел свой дом. Словно хочет быть со своим народом.
Я сражалась со своим весом всю жизнь. Это всегда казалось мне несправедливым. Это всегда была чудовищная борьба. И спустя некоторое время я решила, что борьба того не стоит. И перестала сражаться. Перестала морить себя голодом. Остановилась на весе, который казался и не слишком большим, и не слишком малым. Плюс-сайз. Сочная. Фигуристая. Определенно симпатичная. Великолепная попа. Я была здорова. Я тренировалась. Хотя в любом случае была не самого высокого мнения о своем теле.
А потом… я выпустила руль из рук.
Не спрашивайте, когда именно. Я толком и не знаю.
Но знаю, что это совпало с моментом, когда я постепенно захлопывала все двери в своей жизни. Говорила «нет». Закрывалась.
В этом все дело. Не было такого ощущения, что это на самом деле происходит.
Я имею в виду, происходило-то как раз многое.
У меня были превосходные предлоги, чтобы выпустить из рук этот руль.
Я решила заморозить свои яйцеклетки. В смысле те, что были внутри моего тела. Дети. Да! Чудо жизни. Чтобы заморозить яйцеклетки, нужно колоть себе гормоны. Так вот, если женщина от природы стройна, она так и останется стройной. Если же это я… какая там стройность!
А потом мне пришлось внезапно перенести небольшую хирургическую операцию. И тут я такая: «Лучше мне пока перестать тренироваться. И, может быть, полежать немного на этом диванчике, чтобы прийти в себя».
Э-э, операция-то была на глазу.
И что?
К чему это я?
Не важно, что операция была на глазу. Моему ГЛАЗУ нужно было восстановиться. Но когда глазу стало лучше, тот диванчик вроде как уже не мог без меня обходиться. И снова подниматься с него не казалось такой уж большой необходимостью. К тому же по TV шли такие хорошие программы…
Ах да! TV. У меня была работа. «Анатомия страсти». Потом у меня стало две работы. Добавилась «Частная практика». Потом их стало три. К этим сериалам я добавила «Скандал». А потом, как раз когда я попрощалась с «Частной практикой», мы начали продюсировать «Как избежать наказания за убийство». И чем больше было у меня работы, тем чаще меня можно было застать за рабочим столом или на диванчике в режиссерской. Тем чаще меня можно было обнаружить сидящей на пятой точке. Чем больше я сидела, тем меньше двигалась.
Чем меньше я двигалась, тем… что?
Не заставляйте меня это произносить.
А сериалы шли так хорошо!..
Хочешь поиграть? ДА.
Бокал вина, долька шоколада и пятнадцать минут тишины без чувства вины за закрытой дверью?
Хочешь поиграть? Пожалуйста, говорите потише, но… да.
Пятнадцать минут, говорю я. Что может быть такого неправильного в том, чтобы уделить себе полное внимание в течение всего пятнадцати минут?
Оказывается…
Ничего.
Чем больше я играю, тем счастливее я на работе. Чем счастливее я на работе, тем расслабленнее я становлюсь. Чем я становлюсь расслабленнее, тем счастливее я дома. И тем легче мне дается то игровое время, которое я провожу вместе с детьми.
На самом деле это просто любовь.
Всем нам не помешало бы чуточку больше любви. Намного больше любви.
К детям. К себе.
Это – лучшее ДА.
Хочешь поиграть?
8
«Да» – моему телу
Вот о чем я, наверное, забыла упомянуть.
Когда я решаю начать свой год «Да»?
В тот вечер, когда я решаю, что начну говорить «да» тому, что меня пугает? В тот вечер, когда я, как уже рассказывала вам, лежу на диване с бокалом вина, уставившись на свою рождественскую елку?
Я жирная.
Я не очаровательная толстушка. И не славная плюс-сайз.
У меня не округлый задок.
У меня не ягодки в ягодицах.
Я не пышечка.
Я не па-паф и ба-бам во всех нужных местах.
Я не работаю над своими формами так, как делала некогда в колледже.
Если бы это было так, будьте уверены, я носила бы что-нибудь симпатичное, обтягивающее и дерзкое, чтобы вы что-то об этом сказали.
Но это совсем не то, что есть на самом деле.
Нет.
Я жирная.
Я тучная.
Я сейчас больше, чем была когда-либо в жизни.
Я настолько жирная, что мне неуютно в собственной шкуре. Настолько жирная, что у меня возникает сюрреалистическое ощущение, когда я мельком вижу себя в зеркале. Я удивляюсь с искренней растерянностью: «А это еще кто?» Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы догнать действительность, а мне – потрясенно осознать, что я гляжу на собственное отражение. Эта незнакомка – я. Я во все глаза пялюсь на себя, заключенную в оболочку из многих-многих лишних фунтов жира. Столь многих, что мне страшно вставать на весы.
Я огромна.
Но дело даже не в этом.
Я огромна.
Но еще важнее, что…
…я чувствую себя огромной.
Вот в этом-то все и дело.
Слушайте, я никому не позволяю указывать мне, какого я должна быть размера. Мне плевать на чужие суждения о моем теле. Меня не интересуют ничьи представления о том, как мне полагается выглядеть.
Я считаю, что тело каждого человека принадлежит ему самому и каждый имеет право любить собственное тело в любой форме и упаковке, в том числе и той, в которой оно существует прямо сейчас. Я стану бороться за право любого на эту любовь. Я буду драться и выслушивать оскорбления, если надо. Ваше тело принадлежит вам. Мое тело – мне. Ничье тело не следует комментировать. Будь оно сколь угодно маленьким, большим, округлым, плоским. Если вы любите себя, то я люблю вас.
Но дело не в моей любви к себе.
Я не ЧУВСТВУЮ себя хорошо.
И в то время как какая-то часть меня имеет в виду эмоциональную сторону проблемы, я имею в виду – физически.
Я не ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО.
У меня болят колени. У меня болят суставы. Я обнаруживаю, что причина, по которой я ощущаю постоянный упадок сил, – это сонное апноэ[30]. Я принимаю лекарства от повышенного кровяного давления.
Я не могу найти удобную позу.
Я не могу коснуться кончиков пальцев на ногах.
Мои пальцы – неприкасаемые.
Мне необходимо съесть кусок торта, чтобы справиться с этим открытием.
Я – развалюха.
Не знаю, как это случилось.
Вот только на самом деле – знаю.
Помните ту генетическую лотерею, в которую выиграли женщины моей семьи? Ту, которая означает, то мы никогда не будем выглядеть старше, чем стайка ужасно усталых подростков? Похоже, существует также метаболическое суперлото, в котором есть выигрышные номера – но только для ПОЛОВИНЫ женщин в моей семье. Так что моим сестрам Делорс и Сэнди крупно повезло не только выглядеть на четырнадцать лет. Они могут умять полкоровы в один присест – и не выглядеть после этого толще, чем, скажем, ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЕ ПОДРОСТКИ.
Я же, напротив, эти выигрышные номера не вытащила. Жир со всех сторон бежит ко мне, прыгает на мое тело и прилипает к нему. Словно знает, что нашел свой дом. Словно хочет быть со своим народом.
Я сражалась со своим весом всю жизнь. Это всегда казалось мне несправедливым. Это всегда была чудовищная борьба. И спустя некоторое время я решила, что борьба того не стоит. И перестала сражаться. Перестала морить себя голодом. Остановилась на весе, который казался и не слишком большим, и не слишком малым. Плюс-сайз. Сочная. Фигуристая. Определенно симпатичная. Великолепная попа. Я была здорова. Я тренировалась. Хотя в любом случае была не самого высокого мнения о своем теле.
А потом… я выпустила руль из рук.
Не спрашивайте, когда именно. Я толком и не знаю.
Но знаю, что это совпало с моментом, когда я постепенно захлопывала все двери в своей жизни. Говорила «нет». Закрывалась.
В этом все дело. Не было такого ощущения, что это на самом деле происходит.
Я имею в виду, происходило-то как раз многое.
У меня были превосходные предлоги, чтобы выпустить из рук этот руль.
Я решила заморозить свои яйцеклетки. В смысле те, что были внутри моего тела. Дети. Да! Чудо жизни. Чтобы заморозить яйцеклетки, нужно колоть себе гормоны. Так вот, если женщина от природы стройна, она так и останется стройной. Если же это я… какая там стройность!
А потом мне пришлось внезапно перенести небольшую хирургическую операцию. И тут я такая: «Лучше мне пока перестать тренироваться. И, может быть, полежать немного на этом диванчике, чтобы прийти в себя».
Э-э, операция-то была на глазу.
И что?
К чему это я?
Не важно, что операция была на глазу. Моему ГЛАЗУ нужно было восстановиться. Но когда глазу стало лучше, тот диванчик вроде как уже не мог без меня обходиться. И снова подниматься с него не казалось такой уж большой необходимостью. К тому же по TV шли такие хорошие программы…
Ах да! TV. У меня была работа. «Анатомия страсти». Потом у меня стало две работы. Добавилась «Частная практика». Потом их стало три. К этим сериалам я добавила «Скандал». А потом, как раз когда я попрощалась с «Частной практикой», мы начали продюсировать «Как избежать наказания за убийство». И чем больше было у меня работы, тем чаще меня можно было застать за рабочим столом или на диванчике в режиссерской. Тем чаще меня можно было обнаружить сидящей на пятой точке. Чем больше я сидела, тем меньше двигалась.
Чем меньше я двигалась, тем… что?
Не заставляйте меня это произносить.
А сериалы шли так хорошо!..