Год дурака

Хоть и говорят, что женщина с пустым ведром не к добру, но эта на вид была чисто престарелый ангелочек. Сквозь увеличивающие стекла очков ее глаза казались огромными, как у совы.

– Я из города приехала… пожить… в доме б-бабушки… а его здесь нет!

– Конечно, нету. Их же пять домов сгорело лет десять тому назад. Остальные отстроились. Кто в город не уехал, конечно.

– Я не могу уехать в город! – страдальчески вскричала я. Мое отчаянье многократно усугублялось тем фактом, что перед этим мне придется прошагать весь путь обратно до Мирного.

Бабушка задумалась, теребя платочек.

– А знаешь что, доченька, – вкрадчиво начала она. – Живу я одна. Думаю иногда: кто бы помог мне – тарелочку помыть, платочек погладить. Как бы было хорошо. Жили бы душа в душу.

Я удивленно раскрыла на нее глаза.

– Вы позволите мне пожить у вас?

– Немного помощи – все, что мне нужно. Баба Феня меня зовут.

– Соня.

Пораженная своим везением, я побрела за ней.

Жила баба Феня неплохо – двухэтажный дом с пристройками, гараж, где ее внуки ставили машины, навещая ее, большой сад.

– Попьем чаю с печеньками…

– О, вы так добры, – меня буквально трясло от благодарности. Я снова была готова залиться слезами, но теперь слезами счастья.

– Вешай свою шубку сюда… Что ты, без вещей? Сбежала, что ли? Несчастье какое случилось?

Пока я размышляла, стоит ли пересказывать ей события, в которых низкий уровень морали продемонстрировали я, Ярослав, Эрик, моя мама и наверняка кто-то еще, старушка уже отвлеклась:

– Пойдем, мое хозяйство посмотришь.

«Вот оно, русское радушие, которым так славятся наши люди», – подумала я, следуя за ней.

– Вот здесь у меня свинки живут. Немного свинок. Десять голов всего.

Я посмотрела на свиней. Свиньи на меня. По мне так их было чересчур много.

– Вот здесь мои курочки.

Курицы апатично клевали пшено с дощатого пола курятника. Оглядывая свой гарем, важно расхаживал петух.

– Ты с ним осторожнее, – предупредила баба Феня. – А то глаз выклюет.

– Прямо выклюет? – встревожилась я.

– Или нос оттяпает.

Все это настораживало, но я понадеялась, что я не часто буду контактировать с курами. Вот платочки погладить – это сколько угодно. Или тарелочку помыть. С этим я справлюсь.

– А вот кролики.

– Кролики!

Кролики были милые, кролики мне понравились. Они так забавно возились в своих пахнущих сеном клетках. Но здесь начались настораживающие моменты. Для начала баба Феня ухватила черно-белого за уши и вытащила его из клетки с нестарушечьей силой.

– Смотри, какой жирный кроль. Потушим его скоро.

– Вы их едите? – я в ужасе уставилась на нее.

– Не в шашки же с ними играть.

Я перевела взгляд на кроликов. Они были такие пушистенькие, ушастенькие, играли друг с другом. Как можно видеть их каждый день, а потом сожрать и не подавиться? Кошмар какой-то. Я бы не смогла съесть животное, которое до этого погладила. Я бы захлебнулась слезами прежде, чем проглотила хоть кусочек.

– Вот сучка, погрызла-таки еще одного! Всех сожрала, тварь прожорливая! Последний остался!

– Кого сожрала? – ужаснулась я.

– Крольчат, конечно!

– КРОЛЬЧИХИ ПОЖИРАЮТ КОЛЬЧАТ?! – я в ужасе закрыла рот ладонью.


– Еще как жрут, только за ушами трещит! – баба Феня извлекла из клетки пушистый трупик убиенного крольчонка и небрежно бросила его в мешок с мусором.

Я посмотрела на единственного уцелевшего малыша. Он был беленький, с одним серым пятнышком на спинке. Какой чудесный розовый носик. Неужели все его братишки и сестренки погибли? Я перевела взгляд на крольчиху. Она была черная и выглядела… сытой. Меня передернуло от отвращения. Крольчиха вдруг подпрыгнула, грузно опускаясь возле крольчонка. Крольчонок шустро отскочил от нее.

– Скачи-скачи, пока жив, – хладнокровно посоветовала баба Феня.

– Надо что-то делать! – воскликнула я. – Мы не можем оставить его с этой… каннибалкой! Надо отдать его другой крольчихе, нормальной!

– Да если его родная мать сожрать пытается, чужая вернее съест. Запах выдаст, что не свой, – резонно возразила баба Феня.

Подавленная ужасами из жизни кроликов, я проследовала в коровник. Коровы мне не понравились. Они были большие, не очень чистые, и смотрели на меня без всякого выражения. А вот нежный, большеглазый теленок был крайне мил. Баба Феня сказала, что родился он совсем недавно, но уже стоял на своих хрупких тонких ножках.

– Вы его есть не собираетесь? – на всякий случай уточнила я.

– Это телка. Посмотрю еще, как молоко будет давать.

Бедная малышка. Жестокая эксплуатация. Но нам не лучше в наших офисах.

– Можно я ее поглажу? Корова не рассердится?

– Погладь, погладь.

Я коснулась шелковистого носа, и телочка испуганно отпрянула.

– Не бойся, маленькая, я тебя не обижу.

– А теперь с другой стороны потри, – предложила баба Феня.

– Что?

– Молозива перепила, пожадничала, теперь понос у нее, – баба Феня протянула мне щетку и ведерко с водой. – Вся задница в дерьме. Что, не чуешь?

На фоне благоухающего навозом коровника учуять чьи-то проблемы с кишечником было проблематично. Я покорно взяла щетку и ведерко, но после-таки впала в истерику:

– Как ее мыть? Я… я не могу! Послушайте, у меня даже собственных детей нет! Я не знаю, как это делать!

– Вот, потренируйся. Потом я тебе быка покажу. Может, он на коровах объяснит тебе, как ***ться.

Я захлопала глазами. Она это сказала? Она действительно это сказала? Или мои уши меня обманывают? А если это не уши, то что с этой старушенцией?

Содрогаясь от отвращения, я счищала со шкуры животного жидкий помет и раздумывала, так ли длинен путь до Мирного. Когда я закончила и наклонилась, чтобы поставить ведерко, что-то со страшной силой врезалось мне в зад, отчего я пролетела метра два до стены и притормозила о нее головой.

– И еще козел у меня есть, – флегматично подытожила баба Феня.

– Баба Феня, – жалобно пропищала я, поднимаясь и потирая то зад, то лоб. – А как же чай с печеньками?

Тут одна корова задрала голову и протяжно замычала.

Баба Феня подняла сухонький пальчик.

– Слышишь, коровка кушать просит? Сначала скотину накорми, а потом уже о себе думай.

Она затянула лекцию о питании коров, к финалу которой мне хотелось плакать. Это была целая наука. Грубые корма. Концентрированные корма. Силос. И все в определенное время в определенном количестве.

– Что?

– Сено, говорю, принеси им, – она посмотрела на меня как на круглую дуру.

М-да, она далеко не такая милая, как мне поначалу показалось.

– Что ж ты в грязную лохань сыпешь. Промой сначала.

– Да где промыть?

– Вы там у себя в городе последние мозги в Интернете растеряли.

Взвыв, я потащила тяжелую лохань к крану.

Когда с кормежкой было покончено, мне дали скребок и метлу и отправили чистить коровник. Потом пришел черед кроличьих клеток. «Кролики тоже хотят кушать, Соня! И про курочек не забудь! Да и свинки что-то нервничают. Руки им не тяни, а то твои пальцы пойдут на обед. Ха-ха, а козла-то ты и не заметила. Нечего стонать, подымайся, переломов нет!»

Мне хотелось остаться уже только из одного любопытства – у этой старушенции проснется совесть когда-нибудь? Каждый раз, как я заходила к ней в дом, она сидела на креслице, прикрыв ноги пледиком, и, отпивая чаек из чашечки, проворно стучала спицами. И всегда-то у нее находилось новое поручение. Я вальсировала по кругам ада. Это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось, пока я не обнаружила, что время близко к полуночи.

– Что ж, теперь можно и чаю выпить, – заявила добрая баба Феня.

Да я и капли, крошки за весь день не проглотила!