Год дурака

– Поверить не могу, что ты просто его отпустишь, – пробормотал Эрик.

– Мне не так важны эти деньги, не та сумма.

– А как же праведная месть?

– Он не причинил мне реального вреда. Просто потрепал немного нервы.

– Это называется «психологическое насилие». И его поведение той ночью я считаю настораживающим.

– Я… я попробую.

Вздохнув, я попыталась настроиться на нужный лад. Мне вспомнилась тарантиновская Невеста из «Убить Билла» в ее клевом желтом костюме и еще какой-то фильм, где Дженнифер Лопез накачала мышцы и побила своего плохого мужа. Еще мне вспомнились сцена, где Рокки бежит вверх по лестнице, и документальный фильм про капибару19 по имени Дебра, хотя я не была уверена, что последнее как-то относилось к делу. Все же мне удалось собраться с духом. И я сказала:

– Иди ты в жопу, Вадик. Чтобы я тебя никогда больше не видела.

– Не верю, – огорчился Эрик. – Ты как будто посылаешь его взять пиво из холодильника. Где чувство? Где экспрессия? Где, наконец, убежденность в собственной правоте?

– Иди в жопу, Вадик! – старательно повторила я.

– Соня, ты меня шокируешь, – напыщенно заявил Вадик, глядя куда-то мимо. – Хотя с чего я считал, что ты чем-то отличаешься от других.

– Давай, припечатай его, – подбодрил меня Эрик.

– Иди ты в жопу! – закричала я.

Вадик демонстративно задрал подбородок.

– Проклятые бабы. Нельзя с вами по-хорошему. Вы сразу борзеете. Начинаются претензии, вопли и истерики на пустом месте. Но однажды вы все пожалеете. Вы поймете, что потеряли лучшего. Я ухожу, Соня. На вокзал, и пусть автобус увезет меня прочь от тебя.

– Ой… тебя проводить?

– Соня! – взревели Эрик и Деструктор разом.

– То есть иди в жопу, – виновато поправилась я.

Нервно кривясь и подергиваясь, Вадик приступил к сбору вещей. Он не спешил, намереваясь максимально продлить наслаждение нашим раздражением, но Эрику это надоело, и он выбросил сумку Вадика в окно.

– Еще десять секунд, и я швырну тебя следом.

Это подействовало. Отпуская едкие замечания и презрительно отфыркиваясь, Вадик наконец-то оставил квартиру, к моему (и моих соседей) ликованию.

– Пойду пожелаю ему доброго пути, – сказал Деструктор и вышел.

Мы с Эриком посмотрели друг на друга.

– Не могу поверить, что это закончилось, – я рухнула на диван. – Я свободна до следующего ужасного приключения. Но не больше чем на неделю, наверное. Еще и на работе все отвратительно… Эрик, у тебя когда-нибудь так бывало, что ситуация сквернейшая, и что бы ты ни делал, все становится только хуже?

– Да сто раз, я же программист.

Я устало потерла виски.

– Еще и голова разболелась…

– Помассировать? – он притянул мою голову к своему плечу и запустил пальцы мне в волосы. – Ты была молодец сегодня.

– Угу… одно мешает мне восторжествовать: если я буду такая свирепая с каждым парнем, чье поведение меня не устраивает, я действительно останусь одна.

– Ты не останешься одна. В тебя так легко влюбиться.

– Я никому не нравлюсь по-настоящему.

– Мне ты сразу понравилась.

– Когда мы впервые встретились, я кричала на тебя.

– А потом ты пришла ко мне просить освободить тебя из платья, и сразу мне понравилась.

– Я ужасно выглядела.

– Как будто переночевала в мусоровозе. Я подумал: «С такой соседкой скучно не будет».

– Эрик, если бы только я могла найти кого-то, с кем мне было бы так же просто, как с тобой… кого-то, кто был бы адекватен, как ты… кого-то, с кем мне было бы столь же легко разговаривать, – пробормотала я, чувствуя, как боль под его пальцами медленно исчезает.

Шутливые намеки Али и Дианы замелькали у меня в голове. «Нет, – сказала я себе. – Даже не думай об этом».






Глава 11: Пока Linux не разлучит нас




– Значит, айтишники разозлились, что ты такая бестолковая?

Я сидела на маминой кухне, ела печень с луком, которую бабушка называла моей любимой так же долго, как я ее ненавидела, и очень жалела, что вообще раскрыла рот.

– Нет, это все из-за Леночки, она новенькая в отделе кадров. Так вот, спустя три месяца работы она заявляет Леше, нашему главному айтишнику, что хочет, чтобы он установил ей другую версию Windows, а то в этой ей обои надоели. И тогда Леша вдруг начинает орать на весь офис, как его достали проклятые юзвери, и что его отдел не успевает выполнять свою работу, только и бегает по позверушкам, а мы обязаны знать компьютер на уровне пользователя и т.д. и т.п. В общем, теперь кадры и наш отдел – «самые выдающиеся», как сказал Леша – должны сдать экзамен на знание компьютера.

– И что будет, когда ты не сдашь экзамен?

– Мама, – обиделась я. – Почему сразу «когда»? Может, я его сдам.

– Ты-то? – мама подняла взгляд на моего отца, как будто призывая его подтвердить мою безнадежность. – Так что? Тебя уволят?

– Добавочки! – подлетела бабушка, хотя я и половины еще не одолела.

– Вероятно. Моей начальнице я не нравлюсь, и она может воспользоваться поводом,– я вяло ткнула вилкой в серый склизкий кусок. С утра, помня о предстоящем обжирательстве, я ничего не ела, надеясь таким образом удержать вес, который в последнее время норовил полезть вверх. Эх, если бы я только умела вызывать у себя рвоту, как булимички…

– Я бы тоже избавилась от сотрудницы, не способной сдать элементарный тест, – заявила вдруг мама.

Я скрипнула зубами. Это мне говорит женщина, убежденная, что монитор это и есть компьютер.

– Ты моя мать! Ты должна быть на моей стороне!

Мама поджала губы.

– Я на стороне здравого смысла.

– Пожалуй, я пойду, – я встала, впервые находя в себе смелость оставить еду на тарелке.

В коридоре бабушка, игнорируя мои громкие протесты, вручила мне остатки ужина, упакованные в банку, мама же, когда я наклонилась поправить ремешок на туфле, выпустила очередной снаряд:

– Ты поправилась. Не вовремя – тебе на собеседования ходить, нужно выглядеть пристойно.

Не знаю, способны ли рвотные позывы простимулировать деятельность мозга, но меня осенило:

– Эрик! Я попрошу помощи у него!

– У этого-то бездельника? – скривилась мама.

– Он много работает, – вступилась я, хотя не всегда могла понять, когда он работает на своем компьютере, а когда просто развлекается.

– Крайне сомнительная личность. Еще и с ребенком.

– Он прекрасный отец! – пылко вскричала я, как будто когда-то не собиралась натравить на него социальных работников.

– Зато мужем был отвратительным, иначе жена от него бы не сбежала.

– Неправда! Это она была плохая! Да пинками надо гнать таких жен!

Мама вдруг застыла, пристально глядя на меня.

– Знаешь что, доча, когда найдешь работу, ты должна переехать.

Разозленная донельзя, я выскочила за дверь. В последние несколько недель мама то и дело пропесочивала Эрика, как будто почувствовав, что наши отношения с ним уплотнились. Хотя я старательно замалчивала все, его касающееся, она располагала массой сведений «из своих источников». Знала я ее источники – Нина Сидоровна из первого подъезда, старая жирная утка с большим причудливо уложенным валиком волос на голове, из которого стыдливо проглядывала мочалка.

Перед дверью Эрика я постояла минуту, собираясь с духом. После того случая с Вадиком между нами образовалось странное напряжение. Мы как будто мысленно делали вдох, прежде чем заговорить друг с другом.

Шторы в комнате были опущены, создавая приятный полумрак. Эрик сидел за компьютером, стучал по клавиатуре и одновременно пританцовывал, извиваясь в кресле в такт самой ужасной музыке, которую я когда-либо слышала. Деструктор отсутствовал, как частенько бывало с тех пор, как он познакомился с Олесей. Чем бы они там ни занимались, я надеялась, что она не забеременеет.

– Привет! Что за кошмар у тебя играет? – проорала я.

– У меня неделя Prodigy, – убавив звук, Эрик развернулся ко мне. На нем была желтая футболка с муравьем и штаны цвета хаки. – Видишь, у меня даже майка с их эмблемой.

– Мне нужна твоя помощь. Наши айтишники загрузили нас тестом на компьютерную грамотность.

– А что там конкретно?