Глубокие воды

Мелинда плюхнулась животом о воду, и ей это, похоже, было нипочем: она легко сделала пару взмахов руками и перевернулась на спину.

— Ах, божественно! — предсказуемо воскликнула она; Вик знал, что Мелинда уже выпила столько, что и сама не понимает и не думает, что говорит. Она вполне могла вдруг признаться: «Чарли, я тебя обожаю!», как заявила однажды на вечеринке: «Джо-Джо, я тебя обожаю!» — тогда их друзья (помнится, это были Коуэны) тактично пропустили ее слова мимо ушей.

Вдалеке хлопнула дверца машины.

Де Лайл с опаской спускался по металлической лестнице на противоположном конце бассейна. Вик неохотно пошел переодеться к самому дальнему кусту гардении, но ему противно было входить в бассейн, пока там плескались Мелинда с де Лайлом — ведь в эту воду окунулся де Лайл. Куст гардении красовался в самом темном уголке лужайки, ярдах в тридцати от бассейна. Вик встал так, чтобы куст полностью загораживал его от бассейна, как если бы переодевался при дневном свете. Он оставил под кустом тогу, шорты, нижнее белье и футболку и босиком, в одних коричневых плавках зашагал к бассейну.

Хорас, видимо, вернулся в дом, а Мелинда как раз поднималась по лесенке из бассейна.

— Холодно? — спросил Вик.

— Нет. Не холодно, — сказала Мелинда. — Голова болит.

Она сорвала с головы белую резиновую шапочку и тряхнула мокрыми волосами.

Де Лайл держался за сточную трубу. Вид у него был не очень спортивный.

— По мне, так прохладненько, — сказал он.

— Эвелин, у вас есть аспирин? — спросила Мелинда.

— Ну конечно! — Эвелин стояла рядом на траве. — Только не в ванной, а в спальне. Пойдем со мной. А по пути я взгляну, как там кофе.

— Я отсюда чувствую, как пахнет кофе, — сказал Фил, вставая с бортика бассейна. — Кто хочет кофе?

— Спасибо, чуть позже, — ответил Вик и неожиданно сообразил, что остался с Чарли де Лайлом наедине.

— Вы окунетесь? — спросил Чарли у Вика, отталкиваясь от края бассейна, и, неловко загребая, поплыл на боку к мелководью.

Вода была черной, неприветливой. Не холодной, но какой-то угрюмой. Вику захотелось уйти, оставить де Лайла здесь одного, но это ведь выглядело бы как отступление, глупо будет вот так взять и передумать после того, как он дал себе труд надеть плавки.

— Да, пожалуй, — сказал Вик, соскальзывая с бортика в глубокую воду.

Он был отличным сильным пловцом, но сейчас ему совсем не хотелось плавать, и оттого, что он резко оказался в холодной воде, оттого, что волосы намокли и спутались, в нем что-то неприятно дрогнуло, неожиданно вызвав приступ злости.

— Хороший бассейн, — сказал де Лайл.

— Да, — сухо ответил Вик, будто высокомерный член клуба, снисходящий к какому-нибудь чужаку.

Удерживаясь в воде на одном месте, он посмотрел на террасу, где еще горели два светильника, и подумал: «Никого».

Де Лайл плыл на спине. Бледная рука поднялась на поверхность и неуклюже, как-то лихорадочно ударила по воде, хотя Вик знал, что дно бассейна там на глубине человеческого роста. «Вот бы схватить его за плечи да под воду», — подумал Вик и поплыл к нему. Де Лайл в это время загребал рукой у самого края бассейна, но Вик через секунду оказался рядом, схватил его за горло и оттащил назад. Голова де Лайла ушла под воду, не выпустив ни единого пузырька. Вик, вцепившись ему в шею и за плечо, сам того не сознавая, поволок де Лайла на большую глубину. Самому Вику оставаться над поверхностью было легко, а де Лайл трепыхался, изо всех сил пытаясь высвободиться из крепкой хватки. Вик развел ноги ножницами, зажал икрами бедра де Лайла и, качнувшись назад, с головой ушел под воду, но рук не расцепил, а потом подался вперед и поднялся над поверхностью. Де Лайл оставался под водой.

Это ведь шутка, подумалось Вику. Если сейчас выпустить де Лайла, то и окажется, что всего лишь шутка, ну, может быть, грубоватая… Тут де Лайл неистово забился, и Вик одной рукой изо всех сил надавил на затылок де Лайла, а другой отвел его запястье подальше. Свободная рука де Лайла вяло трепыхалась, но Вик прочно удерживал затылок. Ступня де Лайла показалась на поверхности и снова скрылась под водой.

Вик вдруг заметил, что вода вокруг безмятежна. Над бассейном стояла тишина, будто Вик лишился слуха. Продолжая держать де Лайла под водой, он немного ослабил хватку и оглядел лужайку, дом, террасу. Никого не было, и он вдруг осознал — почти беспристрастно, спокойно, — что, прежде чем топить де Лайла, не удостоверился в том, что на террасе и на лужайке никого нет. Он продолжал держать де Лайла за плечи, не в силах поверить, что тот мертв или потерял сознание.

Это же шутка, снова подумал Вик. Но нет, поздно, уже не шутка — мысль достигла его сознания, как новость по радио, и он понял, что придется объяснять, будто де Лайла схватила судорога, пока сам Вик одевался на лужайке и ничего не замечал. Он попробовал отпустить плечи. Затылок де Лайла всплыл, лицо оставалось в воде.

Вик выбрался из бассейна, пошел к кусту гардении и стал переодеваться. Из кухни в конце дома доносились голоса и смех. Он торопливо надел тогу, запахнул ее отрепетированным движением и по лужайке направился к задней двери кухни.

На кухне собрались все: Мелинда, Эвелин с Филом, Хорас с Мэри, — но, когда он вошел, поприветствовала его только Эвелин.

— Может, сэндвич и кофе? — спросила его Эвелин.

— От кофе не откажусь, — кивнул Вик.

Фил наливал кофе в чашку, а Мелинда стояла рядом с ним, неловко сооружая сэндвич с ветчиной и шепотом жалуясь, что у нее раскалывается голова. Вик прислонился к раковине. Все почти удручающе напоминало окончание любой из многочисленных вечеринок, на которых бывал Вик: на кухню пришли хозяева с горсткой засидевшихся гостей, которые чувствовали себя совсем как дома, потому что хорошо знали друг друга, и всем было легко и спокойно, ведь уже поздно и все под хмельком. В то же время Вик ясно понимал: обо всем, что сейчас говорится и делается, позже будут многократно судить, рядить и спорить. Вот Эвелин пытается вернуться к рассказу, начатому перед появлением Вика, о том, как она встретила в «Козе и свече» старую знакомую, чьему сынишке сделали необычную операцию на сердце. Хорас старается слушать. А Фил передает ему чашку кофе со словами:

— Вот, Вик. Сахару?

Эвелин перебивает его:

— А мне?

Ей тоже хочется кофе. А Мелинда с похмельным отчаянием вопрошает:

— Господи, за что мне эта головная боль?!

Она не обращается ни к кому в отдельности, но произносит это таким гулким голосом, что Эвелин встает и подходит к ней.

— Милочка, неужели до сих пор не проходит? У меня есть чудесные желтые таблетки, попробуй принять. Поможет, я знаю.

Эвелин пошла за желтыми таблетками, и Мелинда уже была на середине кухни — Вик думал, что она идет за Эвелин, — как вдруг она остановилась и обернулась:


— А где Чарли?

— Плавает, — сказал Вик.

— Плавает?! — недоверчиво переспросила Мелинда.

— Ну, когда я уходил, он еще был в бассейне, — сказал Вик.

Мелинда двинулась было на лужайку, но остановилась в дверях, выглянула наружу, уцепившись за косяк, и закричала во все горло:

— Чарли! Иди сюда!

Не дожидаясь ответа, она вернулась.

Эвелин принесла таблетку, Мелинда проглотила ее, немедленно снова подошла к двери, окликнула:

— Чарли! — и отправилась к бассейну.

Фил и Эвелин с улыбкой переглянулись — как Мелинда сегодня носится с Чарли! Фил надкусил сэндвич.

И тут раздался вопль.

— Вик! — завизжала Мелинда. — Фил!

Они выбежали — Фил впереди, за ним Вик и Хорас. Мелинда беспомощно стояла на краю бассейна.

— Он утонул! — сказала Мелинда.

Фил скинул с себя куртку и бросился в воду. Вик мельком увидел бледное, мрачное лицо Фила, когда тот повернулся к ним, волоча за собой Чарли. Вик взял Чарли за одну руку, Хорас — за другую, и они вытащили его из воды.

— Кто-нибудь… — задыхаясь, обратился к ним Фил. — Кто-нибудь умеет делать искусственное дыхание?

— Я немного умею, — сказал Вик.

Он уже поворачивал Чарли лицом вниз, положил правую руку ему под щеку, а другую вытянул вверх. Мелинда ему мешала, пыталась услышать, бьется ли у Чарли сердце, и, взяв за запястье, лихорадочно нащупывала пульс.

— Пульса нет! — истерично выдохнула Мелинда. — Звоните доктору Франклину!

— Я сейчас! — Эвелин побежала к дому.

— Может, и обойдется, — быстро проговорил Фил. — Давай.

Он ощупывал левое запястье Чарли.

Стоя на коленях лицом к Чарли, Вик приподнял костлявую, обтянутую тонкой кожей грудную клетку, отпустил ее, потом снова приподнял, держа Чарли под мышками.

— Хорас, вроде бы правильно?

— Вроде правильно, — напряженно сказал Хорас. Он встал на колени рядом с Виком, внимательно глядя Чарли в лицо. — Нужно, чтобы рот был открыт.

Он решительно, как врач, полез Чарли в рот и вытащил язык.

— Может, надо поднять его и вылить воду? — спросил Фил.

— Нет, не надо, — сказал Хорас. — Не будем терять время.

Вик поднял грудную клетку выше. Он никогда в жизни не делал искусственного дыхания, но совсем недавно читал о нем во «Всемирном альманахе» — как раз в один из вечеров, когда у них был Чарли. Но он также помнил, что искусственное дыхание рекомендовалось делать, если человек не дышит, но сердце еще бьется, а у Чарли сердце не билось.

— Может быть, — сказал Вик в промежутке между усилиями, — перевернуть его и попробовать сделать массаж сердца?

И хотя ему казалось, что он спокоен, он понимал, что вопрос глупый, такой задал бы тот, кто волнуется, — как раз такого вопроса, наверное, от него и ожидали.

— Не надо, — сказал Хорас.

— Ты все делаешь неправильно! — взвизгнула Мелинда, стоя на коленях рядом с Виком.

— Почему? Что не так? — спросил Фил.

— Может, одеяло принести? — раздался тонкий голосок Мэри.

— Ты все делаешь неправильно! — Мелинда заплакала, перемежая отрывистые рыдания стонами.

— Вик, когда устанешь, давай я тебя сменю, — предложил Фил.