Глазами волка

Внутри ларца лежали свёрнутые кольца засохшей коры и стрела из белого дерева.

– Вы будете меня этим… протыкать? – осведомился Лик.

– Нет, что ты. Я гадаю не по способу аримаспов, – Сагилл бережно взял стрелу и взвесил в руке, – Ты слышал про Абарида? Может быть, кто-то случайно рассказывал. – Да, конечно. Он был великий маг, откуда-то из Гипербореи и ходил по воздуху. А ещё у него была стрела. Наверное, вот такая, как у вас.

– А ты бывал в Гиперборее?

– Нет, что вы. Я зачат уже в Палакии.

– Но твои предки могли там бывать. Если подняться вверх по Тирасу, можно, наверное, дойти и до Гипербореи.

– Не получится. Если ты идёшь дальше на север, выйдешь к Змеиному морю. Оно огромное и заболоченное. Нечего там делать. Нам и здесь достаточно холодно.

– У тебя хорошая память.

– А зачем вам стрела? – напомнил Лик.

– Ах да, стрела. Всё очень просто. Смотри! – Сагилл поднёс стрелу к лицу неврийца, – Видишь, у стрелы есть оперение и острие?

– Разумеется, есть. Я мог бы и не смотреть. Как выглядит стрела, я и так знаю.

– Так устроена и жизнь. У человека есть то, что было – это его оперене. И то, что есть – это его острие. Если мы соединим эти две части, а потом продлим линию – то увидим, что будет.

– А если человека ждёт смерть?

– А если стрела сломана?

– Но ваша стрела не сломана!

– Совершенно верно. А вот насчёт твоей жизни я не уверен. Человеческую жизнь можно сломать в любой момент.

– Как это сделать?

– Так же. как сломать стрелу. Один удар ножа. Или просто надавать… слишком сильно.

Лик ещё раз посмотрел на стрелу.

– А можно… изменить судьбу? – спросил он.

– Можно, разумеется.

– Как?

– А как ты меняешь направление стрелы. Взял и направил её в другую сторону. Ты что, ни разу в жизни не стрелял из лука?

– Стрелял, разумеется. Но не думал, просто целился.

– Ты попал в город и попал ко мне. Значит, на этот раз ты прицелился хорошо.

Сагилл что-то царапал стрелой, как стилусом, на лентах из липы. Лик разглядел буквы старого скифского алфавита.

Сейчас, когда в степи растут города, даже образованные скифы часто писали гераклейскими буквами. Лик просил Сатрабата научить его старому письму, но жрец сказал, что для воина это без надобности.

Энарей писал и бормотал, писал и бормотал. Его голос становился всё неразборчивей, он уже не говорил, а гудел на одной высокой ноте.

Лик, конечно, знал это гадание. Но никогда не видел его так близко.

– А прутья будете перекладывать? – осведомился невриец.

– Прутья – для детей, – ответила из-за его спины Ифито, – А советчиков вроде тебя надо бы этими прутьями – и по спине. Не мешай спрашивать у богини!

Все четыре светильника уже горели и стены озарились рубиново-алым заревом.

– Есть что-то важное, что ты хотел бы мне сообщить? – быстро спросил Сагилл. Голос у него стал выше, и ещё больше походил на женский.

– Я вспомнил! Огненный круг.

– Что за огненный круг?

– Я видел огненный круг…

– Говори яснее! – скомандовала Ифито. – Он богиню спрашивает, а ты барана за рога тянешь.


– Я видел сон про огненный круг вокруг моей головы. Вот здесь, – Лик обвёл макушку мизинцем.

Сагилл начал раскачиваться. Нота звучала всё громче и громче, а на полу клубился зелёный дым. Лик почувствовал, что он тоже хочет петь. Точнее, выть.

То, что происходило, было очень близко к метаморфозе. Воздух в комнате стал густым и закручивался вокруг своей оси. Словно кто-то варил похлёбку и помешивал её палкой, так, чтобы каждый кусок сварился равномерно, а мысли поднялись вместе с белым паром, вверх, к холодному сиянию звёзд.

Снаружи, за стеной, послышался звон. Это ветер играл литаврами священной рощи.

Лик завыл, Ифито тоже завыла. Скрученные полоски липовой коры корчились в огне очага. Огненные змеи плясали на стенах.

А как же пылающий круг? Где же пылающий круг?.. Ах да, вот же он. Но он остался внизу, под бурлящим котлом. А они летели всё выше, на белых крыльях лёгкого пара, словно превратившись в стрелу.

Туда, к неизменному порядку холодных звёзд.





12


– Ты станешь другом одного человека. Этот человек желает сорвать с неба звезду и увенчать ей свою голову, – произнёс Сагилл.

Они лежали в роще, и небо над головой почти перестало кружиться. Над головой журчал источник.

Лик поднял отяжелевшую голову и поставил под струю. Потом набрал горсть воды и опрокинул в рот.

Он никогда в жизни не пил воды вкуснее.

– Говоришь, стану другом человека, у которого на голове звезда.. – пробормотал он..

– Станешь другом человека, что хочет звезду на голову, – попроавил Сагилл, – Это – разное.

– Я понимаю, что разное, – Лик повернул голову и увидел, что Ифито лежит здесь же, разбросав по земле рыжие волосы. Она дышала ровно. Глаза были закрыты.

– Я не знаю, станешь ли ты царём, – продолжал Сагилл. Прежний голос к нему уже вернулся, – Я не знаю также, станет ли царём он. Желающих не так много, как кажется, но их и немало. Скорее всего, он сложит голову по дороге к престолу. И ты сложишь голову вместе с ним.

Лик улыбнулся.

– Славная смерть, – сказал он.

– Ты мечтал о такой?

– Разумеется! – Лик так возбудился, что даже сел, – А как ещё скиф умирать должен? Это только вы, энареи, к смерти в повозке едете. Ты сам видишь – я обычный скиф, хоть и не всадник, но славного неврийского рода. Смерть в бою – что может быть лучше!?

Сагилл поднял брови, не поднимая головы.

– А что значит огненный круг? – продолжал спрашивать Лик, – Это ты увидел?

– Он ничего не значит сам по себе. Но он помог мне кое в чём разобраться.

– Так, хорошо. А ты увидел этого претендента в цари?

– Сейчас, подожди, – Сагилл опять прикрыл глаза.

Он словно прислушался к чему-то неведомому. Ветер утих, литавры висели без движения. Лишь струя журчала на мраморной кладке источника, и смутный гомон долетал с рыночной площади..

Наконец, Сагилл открыл глаза и тоже сел.

– Я отведу тебя к человеку, который водит с такими дружбу.

Лик вскочил на ноги. Не выдержал и подпрыгнул от радости. Потом спохватился – он чуть не наступил на девушку..

Ифито продолжала лежать головой к источнику. Из приоткрытых губ, тонких, словно нарисованных беличьей шерстью, доносился храп.

– Отнесём её в храм? – предложил Лик.

– Нет.

– А если…

– Никто её здесь не тронет. Это священная роща. Идём.

Лик не чувствовал опьянения. Только ноги немного ныли и тело покачивалось, словно после болезни.