Глазами волка

– Ну, допустим. А что ещё нам нужно?

– Нам нужна победа, – произнёс Лик.

– Женщины нам нужны, – угрюмо отозвался привратник.

Лик чуть не задохнулся от возмущения:

– Вы что, потерпеть не можете? Как только после метаморфозы язык начинает нормально двигаться – сразу о женщинах начинаете! У нас что, проблем других нет, кроме недостатка женской ласки?

– А у вас самих было?

– У меня проблем полно.

– Я про женскую ласку.

Юный невриец потупил глаза.

– Я вам врать не буду, – пробормотал он, – В общем… Это не важно. Всё!

– Вы глаза не прячьте, а то уважать перестанут, – посоветовал старший невриец, – Нам, если что, всё равно, с кем и что у вас было. За образ жизни наказывать не положено. И терпеть мы можем, не умрём. Евнухи – они вообще всю жизнь терпят. Просто поймите – толпа мужиков без женщин и рабов быстро начнёт гнобить друг друга. Как в большой семье без мамы и слуг – старший брат лупит младшего, а отец лупит всех…

– Что я должен для вас сделать? – Лик по-прежнему смотрел в землю.

– Вы сами сказали, – ответил привратник, – Нам нужна победа.

Лик задумался. Мысли ползли медленно, словно сквозь патоку.

– Значит, драться должен я, – произнёс юный невриец.

– Это ваше решение, командир.

– Хорошо. Ладно. Передай всем, что я буду драться..

– Никто и не сомневался в вашем решении.

– Когда этот тавр меня убьёт, вместо меня будет Маэс. Агру верните, но никакого подчинения. Вы остаётесь свободной стаей.

– Этого не будет, – всё тем же голосом ответил Анасагор.

Лик чуть не задохнулся повторно.

– Это ещё почему не будет?

– Потому что Маэс не сможет нами командовать. Он лучше всех нас. У него было всё – слава, женщины. Поэтому ему все до сих пор завидуют. Вы просто молодой ещё, не видели, как это бывает. Его убьют на второй день после избрания, чтобы в первый клятву не нарушать.

– Почему? Разве он плох?

– Он лучше всех вместе взятых. Раз лучше, пусть сам и воюет. А ребята его не потерпят. Воевать – это не речи говорить, тут один раз ошибся – и ужё мёртвый. Возьмут коровью шкуру, замотают…

– Хватит! Я вам приказываю!

– Когда Маэс попытается нами командовать, все приказы сразу станут, как ветер. Вроде были – а вот уже сдуло.

– И… что я должен теперь для вас делать?

– Выйти на поединок. И победить. Вы же наш стретег… то есть вожак. Не забывайте об этом.





Глава 20. Поединок на рассвете





64


– Это точно кедровая? – спросил Лик.

Анасагор кивнул и положил ветку у его ног. Ветка была здоровенная, толщиной с руку ребёнка.


Лик поднял её и принялся очищать её от веток бронзовым ножом. Нож был ритуальный, с дугами на рукояти.

– Думаешь, это волшебный кедр? – спросил Маэс.

Мокрое утреннее солнце выглядывало из-за гор. Оно словно не решалось подниматься, чтобы не увидеть сражения. А луна висела с другой стороны, похожая на кривой нож. Бледно-серебряная, она жаждала крови..

Юный невриец счищал ветки и обдирал кору спокойно, словно чистил рыбу. Вот под корой открылась древесина, гладкая и нежно-розовая в предрассветных сумерках. Лик поставил готовую палку на землю, ещё немного его обтесал, срезал сучки.

Получился отличный жезл полководца. Герои древности поднимали такой, когда требовали слова на военном совете.

– Ты с этим ножом пойдёшь? – спросил Маэс.

– С вот этим, – Лик указал на другой, покрытый патиной нож, что лежал у ног. Он был чуть длиннее, но до акинака не дотягивал.

Интересно, откуда у отца Арги акинак? Неужели его ковали здесь же, в крошечной деревенской кузнице?.. Если это трофей – то достался большой кровью. Такое отдадут только вместе с рукой.

– А он с акинаком…

– Ты всю ночь мне про акинаки говоришь.

– Ты же знаешь…

– Знаю. Из сотни поединков на коротких ножах девяносто пять заканчиваются смертью.

– Он будет в броне.

– Не думаю. Разве что в шкурах. Откуда у него броня? Зачем?

– Чтобы тебя убить.

Лик поднял длинный нож и несколько раз рассёк воздух. Потом поднялся, принял боевую стойку, не отпуская жезла. Жезл сошёл бы за копьё, но Лик не стал его заострять.

Анасагор уже натаскал пресной воды. Лик заметил, что с тех пор, как он стал вожаком, всё больше вещей делали за него. Это было и приятно, и неудобно.

Лик сбросил повязку и с опаской погрузился в воду. Вдруг на дне лягушка или змея? Никогда не уверен, что происходит у тебя за спиной.

Но с водой было всё хорошо. Никаких сюрпризов, холодная и приятная, как в ручье. Лик вымылся и вылез обратно. Он чувствовал себя, так словно родился заново.

После купания даже шагать было легче. В голове была удивительная ясность. С моря тянуло утренним ветром, так что Лик чувствовал озноб – то это только добавляло бодрости и отвлекало от мыслей от битвы.

Маэс шёл рядом. Он был по-прежнему возбуждён.

– Ты что-то задумал. Задумал, да? – Маэс то забегал вперёд, то размахивал руками, – Ты собираешься схитрить с метаморфозой? Выйти против него голым, как древние герои, а потом перекинуться?

– Нет, – Лик не смотрел в его сторону.

– Ты пойми, это единственный шанс…

– Он этого от меня и ждёт.

Они спускались по тому же пути, что и вчера. Лик машинально смотрел по-сторонам, но не замечал в сумрачной долине ничего опасного или хотя бы нового.

Мысли уходили куда-то сторону. Он вдруг задумался о статуях, что видел в городе и о том. как меняет человека одежда. Гераклейцы ваяют героев обнажёнными. Даже статуи, что изготовили для Новой Столицы, были мускулистыми и в лёгких южных плащак – старики шутили, что такие скульптуры больше похожи на военные трофеи. Обычные скифы, особенно энареи, закутывались и растили бороду, чтобы отличаться от терионов.

А энареи даже летом не снимали накидок, обшитых гиперборейским мехом. Сейчас Лик понимал, зачем. Если энарея раздеть, получится всё тот же скиф, только безбородый. А если ты всё тот же, тебя сразу перестанут бояться.

Может быть, древние герои и правда были терионами? Их львиные шкуры и волчьи попоны – они неспроста. И киммерийцы Конан в известном сказании называл своих бойцов волками…

Лик решил, что додумает эту мысль потом. Если останется жив.

– Слушай, давай поменяемся, пока не поздно, – не выдержал Маэс, – они нас всё равно не видели. Я много раз сражался, у меня опыт…

– Но у тебя нет плана.

– Да какой тут план! Полоснуть по руке, а потом в шею. Он старше, неповоротливей. Если что, я потом скажу, что это ты его убил.

Лик остановился и помолчал, глядя на могучую Луну, словно собирался прочесть на ней её волю. Потом сказал:

– Когда меня убьют, убей их обоих. И принеси нам в лагерь их головы.

Маэс засиял и улыбнулся. Его рука погладила рукоять ножа за поясном – того самого, которым Лик чистил посох.

Едва ли он верил в успех такой хитрости, но новая роль ему льстила.