Глазами волка

Голова кружилась – всё быстрее, быстрее. Наконец, Лик, рухнул в траву – и почувствовал, как заныли, вытягиваясь, кости рук, зачесалась кожа, и очень сильно, так, что искры из глаз полетели, полыхнула болью голова..

Он зажмурился, как всегда делал при метаморфозе. А когда открыл, уже лежал на куче рыжей волчьей шерсти в привычном человеческом теле.

Лик поднял руку. Рука была человеческая, нежно розовая, с отросшими ногтями. Скорее для верности, он подполз к ручью.

Ручей не изменился. Словно никакой метаморфозы и не произошло.

Из воды смотрело привлекательное лицо – слишком худое для скифа. с высокими тонкими скулами и бровями, сросшимися на переносице. Лик полагал, что оно выглядит мужественно и решительно – насколько это возможно в шестнадцать лет. Вокруг головы – ореол спутанных рыжих волос. Одни пряди прилипли к обнажённым потным плечам, другие свесились в воду.

Оборотни не стриглись. В их положении это бесполезно. Шерсть всё отрастает после каждой метаморфозы.

Зато оборотническая причёска стала популярной даже в тех краях, где волку не выжить. И гирканские, и фракийские, и армянские всадники отращивали волосы и скручивали их в хитрые причёски. Враг всё равно не дотянутся с земли до шевелюры – а страх такая причёска наводит. Вдруг на коне лев, волк или другое опасное животное?

А вот простые скифы предпочитали стричься и растить бороду.

– Откуда это манера? – спросил как-то Лик у того же Сатрабата.

– Таков скифский обычай.

– Но мы, неврийцы, тоже скифы.

– У вас, неврийцев, борода и так вылазит вместе с шерстью, – напомнил жрец. – А люди хотят отличаться. Неврии и боруски живут слишком близко, терионов среди вас много. Царским скифам не нравиться, что их в сами путают.

Ветер за его спиной разбрасывал шерсть. Обнажённое тело медленно привыкало к прохладному воздуху.

Лик поднялся и зашагал по колючей траве. Он уже третий год как делал метаморфозу – и всё равно каждый раз привыкал заново. После четырёх ног – к двум, после двух – к четырём…

Ещё Сатрабат рассказывал, что оборотни бывают разные, даже барсуки. Волки – самые известные, потому что их больше. Но страдают от двойной жизни все. Например, барсукам непросто к жизни без полосок на морде.

Погружённый в такие размышления, Лик шагал в сторону стада.

Насколько он смог разглядеть, пастух был мужского пола. Значит, можно не стесняться. В Золотом Веке все тоже обходились без одежды.

Когда Лик, наконец, приблизился, собаки учуяли волка и заворчали. Но не рискнули нападать без разрешения.

Пастуху было лет двенадцать. Тонкорукий, с кучерявой головой, он держался за палку с такой важностью, словно это был царский жезл.

Когда невриец поравнялся с ним, пастушок посмотрел на Лика снизу вверх взглядом, полным презрения.

– Мир тебе, юный пастырь, – произнёс Лик.

– Мир и тебе, степной волк, – процедил пастушок, – Хотя со скифами мира и не бывает. Где ты выучил наш язык?

– Я бывал в Гелоне и Ольвии. Ты знаешь, где это?

– Какое мне дело до ваших степей! Там точно нет ничего интересного.

– Чей дом стоит на холме?

– Нашей госпожи Статиры. Я её раб, а тебе такое не светит.

– Благодарю.

– Не нужны мне твои благодарности, волчья шкура!

Какой образованный мальчик! – думал Лик, приближаясь к окованным медью воротам, – Живёт на самом краю степи, а про невриев знает. Интересно, все гераклейцы такие гостеприимные?

Он пытался думать с юмором, чтобы отогнать неприятные мысли. Например, о том, что этого щенка было бы неплохо выпороть. И Лик бы всыпал ему как следует, да. Ну и что, пусть хозяйский. Если бы не две черноголовые овчарки – ох как он бы ему всыпал!

Лик постучал и прислушался. В поместье царила подозрительная тишина.

Но вот послышались шаги. В воротах открылась окошечко – через такое кидают в яму пленникам подсохшие лепёшки и кости.

За окошечком – смуглое суровое лицо.

– Что тебе нужно? Ты что, из терионов?

– Нас называют и так, – ответил Лик, – Мир и тебе, привратник. Ваш слуга сказал, что здесь имение славной госпожи Статиры. Я изгнан из царства Палака и ищу себе место в окрестностях вашего великого города.

– Что ты натворил?

Лик сглотнул.


– Не я натворил, – произнёс он, – со мной натворили.

Говорить вежливо на местном языке было ещё тяжелее, чем проходить метаморфозу.

Но Лик напомнил себе, что воин не боится трудностей.

– За тобой что, погоня?

– Нет. До этого не дошло. Я не нарушил законов.

– Если не нарушил законов, почему не живёшь в своей земле? Там что, закончились леса и пастбища?

– Леса и реки у нас бесчисленны, но того, что мне нужно, нет даже у царя.

– Лимонов, что ли?

– Нет. Справедливого суда.

Привратник поднял брови и повёл головой.

– Надо же, какой роскоши ты добиваешься. Влип в историю?

– Да. Против меня совершено преступление.

– Ты отомстил обидчику? Выпустил ему кишки?

Лик выдохнул и помотал головой.

– Что ты за скиф, если не можешь отомстить обидчику? – осведомился привратник.

– Я соблюдаю законы, – произнёс Лик, – Так принято в городах. Скажи госпоже, что я рос в городе и соблюдаю законы.

– Рад за тебя, варвар. Тебе скажи, чего тебе здесь надо в нашем поместье?

– Прошу госпожу не отказать мне в крове и еде. Я могу быть ей полезен.

– По твоему, у госпожи мало работников?

– Да. Я надеюсь на обычай гостеприимства. Я могу помочь по хозяйству, или рассказать историю, или…

Привратник ещё раз окинул взглядом Лика. Юное тело, поджарое и уже достаточно мускулистое. Пожалуй, даже слишком мускулистое – обычно скифы круглы и упитаны. На бёдрах, локтях и ключицах – красные полоски, к плечу прилип клочок шерсти. Кожа ещё не оправилась от метаморфозы.

Похоже, этот невриец привык разгуливать голым. А может, ещё не оправился от волчьей ночи. После таких передряг человеку обычно нет ни до чего дела.

– А драться умеешь? – осведомился привратник.

– Все скифы умеют сражаться!

– Жди, я спрошу госпожу.

– Постойте! Постойте!

Рука привратника замерла на полпути.

– Чего тебе ещё?

– Пустите меня во внутренний двор!

– Зачем нам это?

– Нас могут увидеть с дороги, – сказал Лик, – Вдруг всадники царя заметят мою голову и захотят узнать, что здесь нужно неврийцу.

– А нам какое дело?

– Не хочу, чтобы случилась беда.

– Если не хочешь беды, уходи сразу.

Лик промолчал. Но не тронулся с места.

Привратник не выдержал.

– Царские всадники сюда не войдут, – произнёс он, – Между Новым Городом и Херсонесом – мир и строгая граница. Дом нашей госпожи стоит во владениях города, им нет сюда хода. Ты видел межевой знак?

– Видел, – согласился Лик, – Но не сразу заметил.