Глаз бури
Часть 36 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А вы?! – крикнул комиссар.
– А я… – Саварелли скрипнул зубами, глядя на собор, и вытряхнул из роскошного нагрудного креста простой деревянный. – Я заставлю высшие силы наконец сделать то, ради чего они существуют! – И, подняв крест над головой, как меч, ринулся к куполу собора.
– Рехнулся, – пробормотала ведьма.
– Может, и нет, – шепнул Бреннон: ведь удавалось же кардиналу удерживать на расстоянии чумных в приюте. – Отнеси меня к Валентине! Живей! А вы, – комиссар обернулся к дону Монтеро, – держите людей как можно выше и дальше от каналов!
Джен, оставив позади консультантов, обогнула площадь по широкой дуге, и Натан с упавшим сердцем увидел, как чернильно-черная жидкость заполняет канал за каналом.
Из воды поднялись щупальца. Они были плоские, словно узкие полосы черной жижи. Щупальца протянулась по стенам домов и проползли внутрь. А рядом совершенно бесшумно, словно во сне, жалкий клок земли, на котором высилось здание инквизиции, медленно разошелся, оброс длинными клыками и поглотил остаток палаццо целиком.
– Что это, боже мой? – прошептал Бреннон.
– Не знаю, – выдавила Джен. – Я такого никогда не видела…
Он повернул голову к Лиганте. Весь залив был окрашен в черный, небо над ним полностью скрылось за фиолетовыми тучами, молнии скользили по воде, иногда освещая стремительно двигающиеся к городу силуэты.
Слева, опасно близко, взметнулся к небу еще один пук щупалец. Ведьма шарахнулась и с удвоенной скоростью помчалась к дому Уркиолы. В лицо комиссару ударил зловонный ветер. Над Фаренцей поплыл первый заполошный бой колоколов, уже не способный перекрыть дикие крики горожан.
– Не дышите, – прошипела Джен. – От воды идут ядовитые миазмы.
Натана бросило в жар, а затем – в холод. Миазмы! Значит, скоро весь город охватят вспышки чумы, и сможет ли Валентина… Вдруг в воздухе что-то переменилось – тучи наконец разошлись, но солнце не появилось.
Над головой комиссара расстилалось темно-фиолетовое небо. Иногда в него выстреливали зеленые и огненные молнии, разрезая фиолетовый мрак, и тогда в нем на миг появлялись узкие просветы, в которых мелькала естественная небесная синева. Но они тут же исчезали. Тучи над заливом уже проливались дождем то здесь, то там. Море вскипало под струями дождя, а там, где они касались портов или кораблей, кирпич, камень и дерево плавились, словно воск.
– Они не смогут, – прошептала Джен; ведьма крепко держала Натана, и он чувствовал, как она дрожит, пролетая над каналами и панически мечущимися людьми. – Консультантам этого не одолеть…
Низко над темными водами залива комиссар наконец увидел солнце, и у него екнуло сердце. Край чужого солнца, багряно-фиолетовый, яркий до рези в глазах, светился в круглом зеве провала. Дымчато-лиловый диск воронки, сотканный из тумана и облаков, медленно вращался, искажая перспективу, и потому казалось, что остров приподнялся над заливом, а небо над ним свернулось в тоннель. Его стены переливались жгучими цветами, которые на самом деле – тела, пасти, сверкающие глаза сотен тварей, и жгучий свет фиолетового солнца окрашивал реальный мир в нереальные краски.
– Не смотрите, – шепнула Джен.
– О господи, – выдавил Натан, – но как же люди успеют…
И понял, что залив действительно поднимается над городом все выше и выше, будто кто-то сворачивает край картины. Вода, кипящая под лучами чужого солнца, хлынула вниз, сметая корабли, лодки, маяк на мысу, башни форта, дома… Край моря все поднимался, и поднимался, и поднимался, и вот уже стена воды коснулась неба, и фиолетовая чернота потекла по тучам. Голова Бреннона закружилась.
– Не успеем, – глухо выдохнул он. Боже, чего бы он только не отдал, чтобы успеть! Чтобы приостановить катастрофу хотя бы на несколько часов! Вода в каналах прибывала, а в ней скользили бесформенные твари с той стороны. Несколько домов скрутились винтом, пока ведьма пролетала над ними, и ухнули в раззявленные пасти. Почти нет улиц – нет суши, и некуда бежать. Впрочем, Бреннон мельком увидел ком человеческой плоти, который катился по какой-то площади. Люди пытались спастись на мансардах и крышах, где на них с шипением обрушивался ядовитый дождь. Ведьма сжала плечо комиссара.
– Сэр, вы бы все равно не спасли всех.
– Да, – горько ответил Бреннон, – я и не смог.
В провале вставало фиолетовое солнце – огромное, похожее на глаз гиганта. Им не успеть вывести всех… и как, будь оно проклято, остановить чуму и не выпустить из города зараженных?! Внезапно позади что-то вспыхнуло, и ведьма на лету повернулась вместе с комиссаром. Купол собора горел во тьме, как полная белого света лампа, и ангел на его шпиле казался пылающим. Прищурившись, Бреннон различил рядом с ним темную человеческую фигуру с поднятой рукой. Прозрачное сияние теснило фиолетовый мрак с площади.
– Кардинал, – прошелестела Джен, болезненно сморщилась и снова взяла курс на дом Уркиолы. Но собор и площадь не вместят сто шестьдесят тысяч, да не все люди доберутся до них…
Над особняком Уркиолы оставался единственный световой колодец, и едва Джен пересекла его границу, как дышать стало гораздо легче. Ведьма приземлилась на балкончик в спальне Лонгсдейла и первой вбежала внутрь. Валентина ждала их там – сидела на кровати, положив одну руку на лоб консультанта, а другую – на холку его пса. Ее глаза были очень темными, синими, как ночное небо.
– Пора, – тихо сказала она. – Я способна ему помочь.
– Валентина, это потом! Ты же знаешь, что снаружи…
– Нет, родной мой, придется сейчас, – печально ответила она. – Потом уже не будет возможности.
Натан вздрогнул. Что с ней? С ней было что-то не то… Джен вдруг встревоженно подалась вперед:
– Вивене, не надо! Не делайте! Зачем вам ради них!
– Прости, дорогой. Понадобятся столетия, но я запомню тебя.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Джен и бросилась перед вивене на колени. – Это всего лишь людишки! Да их миллионы! Сдохнет какая-то горсть, подумаешь!
– Что вы обе несете?! – рявкнул Натан, чтобы заглушить страх. Происходило нечто, чего он никак не понимал, а единственный, кто мог бы объяснить, лежал без сознания!
– Я верну его душу. – Валентина ласково огладила лоб Лонгсдейла. – Пусть это будет подарок тебе напоследок.
– Как это напоследок?!
Ее лицо стало прозрачным, словно стеклянная маска, наполненная солнечным светом. Она поцеловала Лонгсдейла в лоб. У консультанта вырвался глухой, протяжный стон, его тело содрогнулось и на миг приподнялось. Натану почудилось, будто нечто незримое выпорхнуло из пса и соприкоснулось с губами Лонгсдейла, но тут же исчезло, оставив лишь слабый вздох. Консультант распластался по кровати; бок пса медленно поднялся и опустился. У мокрого носа затрепетала бахрома на обивке кушетки, задние лапы заскребли по ее спинке, но собака не проснулась. Джен метнулась к Лонгсдейлу, а Натан обернулся к Валентине и замер.
Она стояла у распахнутых дверей балкона. Длинные волосы окутывали ее светло-золотым облаком, как мерцающий ореол. Бреннон шагнул к ней – такой высокой, что она смотрела на него сверху вниз, огромными глазами, полными темнейшей синевы. Он почти не различал ее лица, но знал, что она прекрасна, и чувствовал ее нежность, от которой ему сдавило грудь и горло, и он не мог сказать ни слова, хотя должен… должен был!
Валентина наклонилась к нему, поцеловала в последний раз и скользнула к балконным перилам. Комиссар невольно подался за ней, будто мог удержать. Вивене с каждым шагом становилась все выше, а теплый свет, шлейфом струящийся за ней, растекался по комнате, точно прозрачный мед. Сердце Натана заныло, когда она поднялась на перила и слегка подалась вперед, а душная чернильная мгла вокруг дома – назад.
– Валентина, – глухо позвал Натан, и она обернулась.
…потом он всегда вспоминал, когда думал о ней, ее взгляд за миг до того, как она исчезла, рассеявшись вспышкой ослепительного солнечного огня, который пронесся сквозь город к заливу, далеко, где Бреннон уже не мог разглядеть за пеленой в глазах…
Маргарет, не в силах шелохнуться, смотрела, как над городом и заливом расползалась тусклая фиолетовая мгла. Ее щупальца тянулись вдоль каналов, где текла густая, тягучая, как масло, черная вода, и там скользили подсвеченные лиловым силуэты. В этой мгле сиял единственный маяк – собор Сан-Марко, к которому тысячами стекались люди – крошечные фигурки среди каналов. В небе над Лигантой вращалась воронка, заполненная мириадами тел и глаз.
– Не смотрите, – глухо сказал Энджел. – Не вглядывайтесь в ту сторону.
Маргарет прижалась к нему теснее. Он был бледен, как мертвец. Застыв перед большим, в полстены, зеркалом, Энджел смотрел на Фаренцу, и его глаза были черны от гнева и бессилия.
«Там же дядя», – подумала девушка, но ей не хватило смелости просить, чтобы наставник открыл для нее портал. Он бы и сам шагнул туда…
Над Лигантой всходило огромное фиолетово-багряное солнце. Оно поднималось над Фаренцей все выше и будто тянуло за собой край моря, но Маргарет не могла понять, была это иллюзия или реальность. Вращающаяся воронка против воли притягивала взгляд: мутная заверть из тел, лиц и сверкающих глаз кружилась в хаотичном ритме, от которого у Маргарет заполошно заколотилось сердце, а ноги вдруг стали ватными. Она навалилась на плечо Энджела.
«Он видел ее совсем близко. – Девушка с трудом отвела глаза от воронки. – Как же он смог…»
– Теперь, – тихо произнес наставник, – у них больше не получится не замечать. Вот только уже поздно.
– Они?
– Все эти ваши министры, президенты, короли и прочие идиоты. Такое нельзя скрыть, нельзя забыть и не обращать внимания, потому что это, – он коснулся зеркала, – двинется по континенту, пожирая город за городом. И тогда им всем придется что-то решить.
На Фаренцу хлынул дождь, под которым стены домов плавились, как масло. Странные твари, выныривая из каналов то тут, то там, пожирали строение за строением. Над городом звенели набаты, колокола церквей и метались полные ужаса крики. На то, что творилось у внутренних гаваней, откуда можно было доплыть до побережья, Маргарет и вовсе старалась не смотреть. Там консультанты еще сдерживали натиск с той стороны, но люди давили друг друга сами, без помощи нечисти.
– Неужели никак не помешать, – прошептала девушка. Вдруг наставник вцепился в ее плечо и выдохнул:
– Смотрите!
Над одним из домов загорелась яркая белая искра. Несколько секунд она пульсировала, не двигаясь с места, а потом полыхнула так, что Маргарет на миг зажмурилась. Слепящая волна света раскатилась во все стороны и понеслась сквозь город, выжигая на своем пути заразу и нечисть. Фиолетовые тучи панически заметались, и в прорехах между ними мелькнули небо и настоящее солнце. Волна домчалась до залива и хлынула вперед, оставляя за собой чистое море. Маргарет вцепилась в руку Энджела. Наставник подался вперед, тяжело дыша.
Но вот световая волна дотянулась до Лиганты и замерла. Фиолетовый глаз солнца на той стороне налился багрянцем. Воронка раскола завертелась с безумной скоростью, втягивая в себя море. Волна откатилась и вдруг стала расти над водой, превращаясь в огромный купол, закрывая залив и город прозрачной мерцающей стеной. Лиганта содрогнулась и раскололась на части, которые закружились по краю съежившейся воронки, на грани между той и этой стороной.
– Это она, – выдохнул Энджел. – Это вивене! Я знал, что в конце концов она… – и умолк, опустив голову, печально нахмурясь.
Мисс Шеридан вздрогнула. Она даже не подозревала, что жена дяди способна на такое! Но почему тогда Валентина не закрывает раскол, если… Девушка закусила губу. Неужели даже вивене это не под силу? Вокруг остатков острова с двух сторон по воде побежало бледно-золотистое сияние. Заключив Лиганту и провал в кольцо, оно вспыхнуло и превратилось в шар, внутри которого яростно кипела воронка с нечистью. В море между Лигантой и городом разлилось слабое белое сияние, словно кто-то бросил в воду огромную жемчужину.
– Что это? – прошептала Маргарет.
– Сердце вивене, – ответил Энджел. – Она останется там, пока все не уйдут. Пока у нее будут силы сдерживать провал.
– Там… то есть как это – останется там? А… а как же дядя?
Редферн только тихо вздохнул.
Романта, окрестности Фаренцы, север Илары
19 октября
Маргарет встревоженно склонилась над Лонгсдейлом. Он издал во сне невнятный слабый возглас, но так и не проснулся, лишь беспокойно перекатился головой по подушке. Пес рядом шумно вздохнул и поскреб пол задними лапами.
– Может, он вообще не очнется, – мрачно заметила Джен.
– Почему ты здесь, а не с дядей?
Ведьма отвернулась, скрестив руки на груди, и буркнула:
– Я не знаю, что делать, когда с вами, людьми, происходит такое.
Маргарет опустилась на стул около кровати Лонгсдейла. Ей было бы намного легче, если бы дядя заперся в чулане, кричал, пил, бил посуду и мебель, буянил – а не вел себя так спокойно и тихо, словно уже умер, а тело все еще выполняет необходимые действия. Хотя… стоило ей представить, что Энджел вдруг исчез навсегда, что его все-таки затянуло бы в трещину на ту сторону, и… Дальше она не могла и не хотела представлять.
– Зачем она это сделала! – прошептала ведьма. – Ради каких-то вшивых людишек, которых и так миллионы!
Ветер швырнул в окно горсть дождя. В Романте иларская осень была не такой промозглой и унылой, как в Фаренце, – отроги гор защищали городок от ветров с моря, и кругом приятно зеленели леса. Кардинал к тому же позаботился о хорошем отоплении в своем доме, а вот беженцам повезло куда меньше. Разместить в Романте больше ста тысяч человек было негде, и их поселили в лагере, спешно разбитом вокруг города. Местные власти из последних сил препятствовали бесконтрольной миграции – но фаренцианцы все равно утекали во все щели, унося с собой черт знает что с той стороны.
«Они всем расскажут, – подумала мисс Шеридан. – Никто не сможет заставить молчать сто тысяч свидетелей. А уж если они распространят чуму…»
– Удивительно, – сказала Джен, – как быстро вы, людишки, можете растерять собственные знания. Как вы вообще дожили до сих пор, ничего не зная об окружающем мире?
– А я… – Саварелли скрипнул зубами, глядя на собор, и вытряхнул из роскошного нагрудного креста простой деревянный. – Я заставлю высшие силы наконец сделать то, ради чего они существуют! – И, подняв крест над головой, как меч, ринулся к куполу собора.
– Рехнулся, – пробормотала ведьма.
– Может, и нет, – шепнул Бреннон: ведь удавалось же кардиналу удерживать на расстоянии чумных в приюте. – Отнеси меня к Валентине! Живей! А вы, – комиссар обернулся к дону Монтеро, – держите людей как можно выше и дальше от каналов!
Джен, оставив позади консультантов, обогнула площадь по широкой дуге, и Натан с упавшим сердцем увидел, как чернильно-черная жидкость заполняет канал за каналом.
Из воды поднялись щупальца. Они были плоские, словно узкие полосы черной жижи. Щупальца протянулась по стенам домов и проползли внутрь. А рядом совершенно бесшумно, словно во сне, жалкий клок земли, на котором высилось здание инквизиции, медленно разошелся, оброс длинными клыками и поглотил остаток палаццо целиком.
– Что это, боже мой? – прошептал Бреннон.
– Не знаю, – выдавила Джен. – Я такого никогда не видела…
Он повернул голову к Лиганте. Весь залив был окрашен в черный, небо над ним полностью скрылось за фиолетовыми тучами, молнии скользили по воде, иногда освещая стремительно двигающиеся к городу силуэты.
Слева, опасно близко, взметнулся к небу еще один пук щупалец. Ведьма шарахнулась и с удвоенной скоростью помчалась к дому Уркиолы. В лицо комиссару ударил зловонный ветер. Над Фаренцей поплыл первый заполошный бой колоколов, уже не способный перекрыть дикие крики горожан.
– Не дышите, – прошипела Джен. – От воды идут ядовитые миазмы.
Натана бросило в жар, а затем – в холод. Миазмы! Значит, скоро весь город охватят вспышки чумы, и сможет ли Валентина… Вдруг в воздухе что-то переменилось – тучи наконец разошлись, но солнце не появилось.
Над головой комиссара расстилалось темно-фиолетовое небо. Иногда в него выстреливали зеленые и огненные молнии, разрезая фиолетовый мрак, и тогда в нем на миг появлялись узкие просветы, в которых мелькала естественная небесная синева. Но они тут же исчезали. Тучи над заливом уже проливались дождем то здесь, то там. Море вскипало под струями дождя, а там, где они касались портов или кораблей, кирпич, камень и дерево плавились, словно воск.
– Они не смогут, – прошептала Джен; ведьма крепко держала Натана, и он чувствовал, как она дрожит, пролетая над каналами и панически мечущимися людьми. – Консультантам этого не одолеть…
Низко над темными водами залива комиссар наконец увидел солнце, и у него екнуло сердце. Край чужого солнца, багряно-фиолетовый, яркий до рези в глазах, светился в круглом зеве провала. Дымчато-лиловый диск воронки, сотканный из тумана и облаков, медленно вращался, искажая перспективу, и потому казалось, что остров приподнялся над заливом, а небо над ним свернулось в тоннель. Его стены переливались жгучими цветами, которые на самом деле – тела, пасти, сверкающие глаза сотен тварей, и жгучий свет фиолетового солнца окрашивал реальный мир в нереальные краски.
– Не смотрите, – шепнула Джен.
– О господи, – выдавил Натан, – но как же люди успеют…
И понял, что залив действительно поднимается над городом все выше и выше, будто кто-то сворачивает край картины. Вода, кипящая под лучами чужого солнца, хлынула вниз, сметая корабли, лодки, маяк на мысу, башни форта, дома… Край моря все поднимался, и поднимался, и поднимался, и вот уже стена воды коснулась неба, и фиолетовая чернота потекла по тучам. Голова Бреннона закружилась.
– Не успеем, – глухо выдохнул он. Боже, чего бы он только не отдал, чтобы успеть! Чтобы приостановить катастрофу хотя бы на несколько часов! Вода в каналах прибывала, а в ней скользили бесформенные твари с той стороны. Несколько домов скрутились винтом, пока ведьма пролетала над ними, и ухнули в раззявленные пасти. Почти нет улиц – нет суши, и некуда бежать. Впрочем, Бреннон мельком увидел ком человеческой плоти, который катился по какой-то площади. Люди пытались спастись на мансардах и крышах, где на них с шипением обрушивался ядовитый дождь. Ведьма сжала плечо комиссара.
– Сэр, вы бы все равно не спасли всех.
– Да, – горько ответил Бреннон, – я и не смог.
В провале вставало фиолетовое солнце – огромное, похожее на глаз гиганта. Им не успеть вывести всех… и как, будь оно проклято, остановить чуму и не выпустить из города зараженных?! Внезапно позади что-то вспыхнуло, и ведьма на лету повернулась вместе с комиссаром. Купол собора горел во тьме, как полная белого света лампа, и ангел на его шпиле казался пылающим. Прищурившись, Бреннон различил рядом с ним темную человеческую фигуру с поднятой рукой. Прозрачное сияние теснило фиолетовый мрак с площади.
– Кардинал, – прошелестела Джен, болезненно сморщилась и снова взяла курс на дом Уркиолы. Но собор и площадь не вместят сто шестьдесят тысяч, да не все люди доберутся до них…
Над особняком Уркиолы оставался единственный световой колодец, и едва Джен пересекла его границу, как дышать стало гораздо легче. Ведьма приземлилась на балкончик в спальне Лонгсдейла и первой вбежала внутрь. Валентина ждала их там – сидела на кровати, положив одну руку на лоб консультанта, а другую – на холку его пса. Ее глаза были очень темными, синими, как ночное небо.
– Пора, – тихо сказала она. – Я способна ему помочь.
– Валентина, это потом! Ты же знаешь, что снаружи…
– Нет, родной мой, придется сейчас, – печально ответила она. – Потом уже не будет возможности.
Натан вздрогнул. Что с ней? С ней было что-то не то… Джен вдруг встревоженно подалась вперед:
– Вивене, не надо! Не делайте! Зачем вам ради них!
– Прости, дорогой. Понадобятся столетия, но я запомню тебя.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Джен и бросилась перед вивене на колени. – Это всего лишь людишки! Да их миллионы! Сдохнет какая-то горсть, подумаешь!
– Что вы обе несете?! – рявкнул Натан, чтобы заглушить страх. Происходило нечто, чего он никак не понимал, а единственный, кто мог бы объяснить, лежал без сознания!
– Я верну его душу. – Валентина ласково огладила лоб Лонгсдейла. – Пусть это будет подарок тебе напоследок.
– Как это напоследок?!
Ее лицо стало прозрачным, словно стеклянная маска, наполненная солнечным светом. Она поцеловала Лонгсдейла в лоб. У консультанта вырвался глухой, протяжный стон, его тело содрогнулось и на миг приподнялось. Натану почудилось, будто нечто незримое выпорхнуло из пса и соприкоснулось с губами Лонгсдейла, но тут же исчезло, оставив лишь слабый вздох. Консультант распластался по кровати; бок пса медленно поднялся и опустился. У мокрого носа затрепетала бахрома на обивке кушетки, задние лапы заскребли по ее спинке, но собака не проснулась. Джен метнулась к Лонгсдейлу, а Натан обернулся к Валентине и замер.
Она стояла у распахнутых дверей балкона. Длинные волосы окутывали ее светло-золотым облаком, как мерцающий ореол. Бреннон шагнул к ней – такой высокой, что она смотрела на него сверху вниз, огромными глазами, полными темнейшей синевы. Он почти не различал ее лица, но знал, что она прекрасна, и чувствовал ее нежность, от которой ему сдавило грудь и горло, и он не мог сказать ни слова, хотя должен… должен был!
Валентина наклонилась к нему, поцеловала в последний раз и скользнула к балконным перилам. Комиссар невольно подался за ней, будто мог удержать. Вивене с каждым шагом становилась все выше, а теплый свет, шлейфом струящийся за ней, растекался по комнате, точно прозрачный мед. Сердце Натана заныло, когда она поднялась на перила и слегка подалась вперед, а душная чернильная мгла вокруг дома – назад.
– Валентина, – глухо позвал Натан, и она обернулась.
…потом он всегда вспоминал, когда думал о ней, ее взгляд за миг до того, как она исчезла, рассеявшись вспышкой ослепительного солнечного огня, который пронесся сквозь город к заливу, далеко, где Бреннон уже не мог разглядеть за пеленой в глазах…
Маргарет, не в силах шелохнуться, смотрела, как над городом и заливом расползалась тусклая фиолетовая мгла. Ее щупальца тянулись вдоль каналов, где текла густая, тягучая, как масло, черная вода, и там скользили подсвеченные лиловым силуэты. В этой мгле сиял единственный маяк – собор Сан-Марко, к которому тысячами стекались люди – крошечные фигурки среди каналов. В небе над Лигантой вращалась воронка, заполненная мириадами тел и глаз.
– Не смотрите, – глухо сказал Энджел. – Не вглядывайтесь в ту сторону.
Маргарет прижалась к нему теснее. Он был бледен, как мертвец. Застыв перед большим, в полстены, зеркалом, Энджел смотрел на Фаренцу, и его глаза были черны от гнева и бессилия.
«Там же дядя», – подумала девушка, но ей не хватило смелости просить, чтобы наставник открыл для нее портал. Он бы и сам шагнул туда…
Над Лигантой всходило огромное фиолетово-багряное солнце. Оно поднималось над Фаренцей все выше и будто тянуло за собой край моря, но Маргарет не могла понять, была это иллюзия или реальность. Вращающаяся воронка против воли притягивала взгляд: мутная заверть из тел, лиц и сверкающих глаз кружилась в хаотичном ритме, от которого у Маргарет заполошно заколотилось сердце, а ноги вдруг стали ватными. Она навалилась на плечо Энджела.
«Он видел ее совсем близко. – Девушка с трудом отвела глаза от воронки. – Как же он смог…»
– Теперь, – тихо произнес наставник, – у них больше не получится не замечать. Вот только уже поздно.
– Они?
– Все эти ваши министры, президенты, короли и прочие идиоты. Такое нельзя скрыть, нельзя забыть и не обращать внимания, потому что это, – он коснулся зеркала, – двинется по континенту, пожирая город за городом. И тогда им всем придется что-то решить.
На Фаренцу хлынул дождь, под которым стены домов плавились, как масло. Странные твари, выныривая из каналов то тут, то там, пожирали строение за строением. Над городом звенели набаты, колокола церквей и метались полные ужаса крики. На то, что творилось у внутренних гаваней, откуда можно было доплыть до побережья, Маргарет и вовсе старалась не смотреть. Там консультанты еще сдерживали натиск с той стороны, но люди давили друг друга сами, без помощи нечисти.
– Неужели никак не помешать, – прошептала девушка. Вдруг наставник вцепился в ее плечо и выдохнул:
– Смотрите!
Над одним из домов загорелась яркая белая искра. Несколько секунд она пульсировала, не двигаясь с места, а потом полыхнула так, что Маргарет на миг зажмурилась. Слепящая волна света раскатилась во все стороны и понеслась сквозь город, выжигая на своем пути заразу и нечисть. Фиолетовые тучи панически заметались, и в прорехах между ними мелькнули небо и настоящее солнце. Волна домчалась до залива и хлынула вперед, оставляя за собой чистое море. Маргарет вцепилась в руку Энджела. Наставник подался вперед, тяжело дыша.
Но вот световая волна дотянулась до Лиганты и замерла. Фиолетовый глаз солнца на той стороне налился багрянцем. Воронка раскола завертелась с безумной скоростью, втягивая в себя море. Волна откатилась и вдруг стала расти над водой, превращаясь в огромный купол, закрывая залив и город прозрачной мерцающей стеной. Лиганта содрогнулась и раскололась на части, которые закружились по краю съежившейся воронки, на грани между той и этой стороной.
– Это она, – выдохнул Энджел. – Это вивене! Я знал, что в конце концов она… – и умолк, опустив голову, печально нахмурясь.
Мисс Шеридан вздрогнула. Она даже не подозревала, что жена дяди способна на такое! Но почему тогда Валентина не закрывает раскол, если… Девушка закусила губу. Неужели даже вивене это не под силу? Вокруг остатков острова с двух сторон по воде побежало бледно-золотистое сияние. Заключив Лиганту и провал в кольцо, оно вспыхнуло и превратилось в шар, внутри которого яростно кипела воронка с нечистью. В море между Лигантой и городом разлилось слабое белое сияние, словно кто-то бросил в воду огромную жемчужину.
– Что это? – прошептала Маргарет.
– Сердце вивене, – ответил Энджел. – Она останется там, пока все не уйдут. Пока у нее будут силы сдерживать провал.
– Там… то есть как это – останется там? А… а как же дядя?
Редферн только тихо вздохнул.
Романта, окрестности Фаренцы, север Илары
19 октября
Маргарет встревоженно склонилась над Лонгсдейлом. Он издал во сне невнятный слабый возглас, но так и не проснулся, лишь беспокойно перекатился головой по подушке. Пес рядом шумно вздохнул и поскреб пол задними лапами.
– Может, он вообще не очнется, – мрачно заметила Джен.
– Почему ты здесь, а не с дядей?
Ведьма отвернулась, скрестив руки на груди, и буркнула:
– Я не знаю, что делать, когда с вами, людьми, происходит такое.
Маргарет опустилась на стул около кровати Лонгсдейла. Ей было бы намного легче, если бы дядя заперся в чулане, кричал, пил, бил посуду и мебель, буянил – а не вел себя так спокойно и тихо, словно уже умер, а тело все еще выполняет необходимые действия. Хотя… стоило ей представить, что Энджел вдруг исчез навсегда, что его все-таки затянуло бы в трещину на ту сторону, и… Дальше она не могла и не хотела представлять.
– Зачем она это сделала! – прошептала ведьма. – Ради каких-то вшивых людишек, которых и так миллионы!
Ветер швырнул в окно горсть дождя. В Романте иларская осень была не такой промозглой и унылой, как в Фаренце, – отроги гор защищали городок от ветров с моря, и кругом приятно зеленели леса. Кардинал к тому же позаботился о хорошем отоплении в своем доме, а вот беженцам повезло куда меньше. Разместить в Романте больше ста тысяч человек было негде, и их поселили в лагере, спешно разбитом вокруг города. Местные власти из последних сил препятствовали бесконтрольной миграции – но фаренцианцы все равно утекали во все щели, унося с собой черт знает что с той стороны.
«Они всем расскажут, – подумала мисс Шеридан. – Никто не сможет заставить молчать сто тысяч свидетелей. А уж если они распространят чуму…»
– Удивительно, – сказала Джен, – как быстро вы, людишки, можете растерять собственные знания. Как вы вообще дожили до сих пор, ничего не зная об окружающем мире?