Гимназистка

— Слишком мелкий, — не задумываясь, ответила я.

— Мелкий, — она расхохоталась и продолжила, лишь когда немного успокоилась: — Неужели уже была возможность с кем-то сравнить? Всегда считала Хомяковых пронырами, но не до такой же степени. Но пусть даже не мечтают наложить на тебя лапу. В этот раз у них ничего не получится, уж я позабочусь.

Намёк на размер зверя Николая меня не смутил, наоборот — жутко разозлил, и я выпалила:

— Мелкий ваш Юрий как личность. Впрочем, как рысь он тоже ничего из себя не представляет. И других оборотней в зверином облике я не видела. Только себя в зеркале. Интересно, почему одни вопросы вы считаете нормальным обсуждать при посторонних, да ещё в подобных выражениях, а другие — нет?

— Туше, — Рысьина подняла руки в шутливом жесте.

Но я ей улыбаться не стала. Она меня злила. Необычайно злила. Настолько, что хотелось шипеть и говорить гадости, от чего я удержалась с большим трудом и повернулась, разглядывая парк, через который мы ехали. Выключенный фонтан. Задубевшие от холода статуи. Голые деревья. Кусты, подстриженные, но не смирившиеся с этим и выставлявшие протестные ветки почти на дорогу, по которой мы ехали. Наверное, летом здесь было очень красиво, но сейчас желания гулять не возникало.

Точная выверенность линий сменилась почти природным видом. Почти — потому что наверняка эта природность была следствием работы ландшафтных дизайнеров, или как они тут называются? Ландшафтные садовники? Уточнять я не стала, но смена пейзажа пошла на пользу моему настроению. Именно здесь захотелось выйти и пройтись. Или пробежать, оставляя на снегу глубокие отпечатки сапожек. Или лап? Да, лап — так будет куда правильней. А вон то дерево — идеально для засады…

— Чувствуешь? — неожиданно мурлыкнула мне на ухо княгиня. — Потерпи, скоро приедем. Вот там дашь волю своему зверю. Не сдерживай его — это именно то, что сейчас тебе нужно. И ничего не бойся: я буду с тобой.

На мой взгляд, это было скорее пугающим фактором, чем успокаивающим, но ответить я ничего не успела, поскольку мы наконец приехали: автомобиль остановился у крошечного одинокого флигеля и водитель предусмотрительно распахнул дверцу, помогая княгине выйти. Я же вылезла без посторонней помощи и с интересом начала разглядывать место, куда меня привезли. В двери флигеля был расположен специальный лаз. Наверное, Рысьины используют это здание для оборота без посторонних. Или для тренировки тех, кто только обрёл второй облик. Не резиденция же это самой Рысьиной, в самом деле? Слишком непрезентабельное здание.

Рысьина неторопливо пошла ко входу, машина же развернулась и поехала к главному зданию.

— А назад? — подозрительно уточнила я.

Пешком возвращаться категорически не хотелось: этак весь день пройдёт, пока доберусь только до ворот, а уж до Ильинска буду идти неделю. И тогда меня отчислят из гимназии за прогулы. Хм… Может, на это и расчёт?

— Вызовем, когда понадобиться, — не поворачиваясь, бросила княгиня. — Лишние сейчас не нужны.

Она приложила руку к замку, и дверь распахнулась, без скрипа и скрежета. Внутри было две совсем крошечные комнаты, в одну из которых мне даже не позволили заглянуть, направив волевым тычком сразу во вторую. Та больше всего напоминала рабочий кабинет: стол, на котором стоял и прибор для письма и… телефон? Настоящий ретро-телефон с трубкой и деревянным корпусом с вычурными узорами и забавной рукояткой сбоку, которую сразу захотелось покрутить. Но тут я бросила взгляд на книжный шкаф, и телефон сразу потерял для меня всякую привлекательность. Потому что там были книги по магии. Причём по тем разделам, которые меня сейчас интересовали больше всего: нападение и защита. Судя по всему, они же интересовали и Рысьину, чьим кабинетом, несомненно, был этот.

— Хочешь почитать? — с насмешкой спросила княгиня.

— Не отказалась бы.

— Возможно, дам посмотреть. Показывай.

Она встала между мной и своими книгами, тем самым переключая внимание на себя. Честно говоря, она меня сейчас занимала куда меньше. И желание разжиться информацией по обороту отошло на второй план, ибо плюсы от него были слишком неопределёнными, а плюсов от магии я видела куда больше.

— Ну же, — нетерпеливо бросила Рысьина.

— Раздеваться прямо здесь? — удивлённо уточнила я.

— Разумеется. Здесь, кроме нас, более никого, — высокомерно ответила она. — И близко к этому месту — тоже. Я это тебе и как оборотень, и как маг говорю.

— Сканируете?

— Сканирую, — согласилась она. — Заклинание простенькое, но полезное. Даже с твоим начальным уровнем легко реализуемое.

— Научите?

— Потом.

— Сейчас, — возразила я.

С паршивой бабушки хоть знаний клок. В данном случае — заклинание действительно полезное. Можно сказать, жизненно необходимое. Конечно, я могу поджечь шерсть на лбу Юрия, но куда лучше будет, если он со своей шерстью до меня вообще не доберётся.

Рысьина явно не горела желанием стать моим персональным учителем даже на время. Она недовольно фыркнула и стала уговаривать показать облик, уверяя, что уж потом она непременно научит меня чему-нибудь важному.

— Я начинаю сомневаться, что вы вообще собирались меня чему-нибудь учить, — невозмутимо заметила я. — Между прочим, сюда вы меня пригласили не для того, чтобы я что-то показывала вам, а для того, чтобы вы могли показать преимущества пребывания в клане. Пока я их не вижу.

— Я обещала показать тебе, что значит иметь второй облик, — чуть прищурилась княгиня, — а для этого надо, чтобы ты его хотя бы приняла.

— Тогда не будем тянуть, — бодро предложила я. — Вы показываете это заклинание, а также объясняете, что нужно делать для того, чтобы использовать звериные органы чувств в человеческом облике. А я вам показываю свою рысь. Уверяю, обмен равноценный.

Я думала, что княгиня разозлится, но неожиданно она расхохоталась.

— Звягинцев говорил, что ты сильно изменилась, но чтобы настолько, — фыркнула она, скорее одобряюще, чем раздосадованно. — Хорошо, дорогая, договорились. Но только на заклинание. Частичная трансформация для тебя пока опасна. Слишком высок риск в ней застрять, и не всегда при этом будут превалировать человеческие черты. Сначала нужно закрепить звериный облик. Но когда ты будешь готова, я тебе непременно покажу. Слово княгини.

Пришлось на этом согласиться. Показанное плетение напоминало частую сеть, утончающуюся по мере удаления от колдующего. Область, которую оно захватывало, зависело от количества энергии, которую вливал маг, а значит, опосредованно, и от его силы. Но с ростом закрываемого объёма трата энергии росла по экспоненте, поэтому следовало выбирать некий оптимум, из которого и исходить в дальнейшем. Но основы я поняла, дальше могу экспериментировать самостоятельно, не наводя княгиню на мысли о моём реальном магическом уровне.

Раздеваться перед посторонней личностью оказалось неудобно, но не холодно: в комнате было тепло, словно работало отопление, никаких следов которого я не заметила, как ни приглядывалась. Разве что считать обогревательными приборами непонятные артефакты в углах?

Как ни странно, одежду я сбросила с облегчением и во второй облик перетекла, предвкушая радость от слияния со зверем.

— Скорость перехода впечатляет, — неожиданно сказала княгиня, от которой я ждала исключительно восторгов по поводу красоты своего зверя.


Пришлось сесть, изображая точёную статуэтку, и высокомерно задрать мордочку.

— Красавица, красавица, — правильно поняла меня она. — Серебристо-дымчатый окрас встречается очень редко и говорит о силе зверя. Посмотрим, насколько у тебя сильно соответствие. Прогуляемся снаружи.

Она раздевалась, ничуть меня не смущаясь. Впрочем, уверена, что она вообще никогда и никого не смущается, особенно когда делает то, чего требуют обстоятельства. Её рысь была крупнее, с шубкой очень похожей на мою. Увидь нас сейчас кто-нибудь рядом, ни на миг не засомневался бы, что мы родственницы. Впрочем, это так и было, к сожалению.

К лазу она направилась уверенно, ткнув меня по дороге носом, чтобы не задерживалась. Сдвинула вбок прикрывающий лаз кругляшок и скользнула на улицу красивым движением уверенного в себе зверя. Я выскочила за ней, чувствуя, как меня распирает желание вцепиться в пышную княжескую шкуру и хорошенько её проредить, чтобы свести нашу похожесть к минимуму или вообще на нет. Но на улице я замерла, поражённая нахлынувшими запахами и звуками. Сильными, яркими, но нежно ласкающими мои чувства. Я прикрыла глаза, чтобы успокоиться, но княгиня опять нетерпеливо ткнула меня носом, приглашая двигаться за ней.

За флигелем территория уже полностью походила на дикий лес. Уверена, сюда садовники не допускаются, да и не стали бы они нарочито создавать бурелом. Это место было прекрасно своей нетронутостью человеком, и было оно словно создано для меня. Я подпрыгнула и по стволу забралась повыше, чтобы оглядеться. Княгиня остановилась и недовольно фыркнула. Похоже, она вела меня куда-то в определённое место и задержки в её планы совершенно не входили. Но мне не было дела до её планов, у меня были свои: наслаждаться каждым мигом пребывания в звериной шкуре, чувствовать полный букет разнообразных запахов, слышать самый тихий звук.

Выскочившая перед моим носом белка метнулась выше и гневно зацокала всё, что она обо мне думала, на безопасном, как она почему-то решила, расстоянии. Но никто не может меня безнаказанно оскорблять, тем более какая-то там белка. Я напряглась перед прыжком, уже представляя добычу в зубах, как со стороны княгини раздалось гневное шипение. Действительно, она права, а я несколько увлеклась. Бросив пренебрежительный взгляд на несостоявшуюся добычу, я устремилась за княгиней. И чего она так возмущалась? Сама же говорила не сдерживать зверя.

В овраг, попавшийся по пути, княгиня спустилась аккуратно, как положено в её возрасте, я же совершенно неприлично скатилась за ней и уткнулась в вызывающе задранный хвост. И тут мой зверь решил, что самое время взять управление на себя, иначе я ничем не могу объяснить то, что внезапно укусила Рысьину за пушистую попу.





Глава 22




Отшвырнуло меня знатно. Так, что я вылетела из оврага и впечаталась в стоящее на краю дерево. Наверняка княгиня использовала частичную трансформацию и дополнила удар магией. Пока я очумело трясла головой, пытаясь поставить взболтанные мозги на место, Рысьина подскочила, сграбастала меня челюстями за шкирку и ткнула мордой в снег. Я беспомощно скребла лапами и рычала от злости, придавленная словно не пусть увесистой, но всё же тушей рыси, а бетонной плитой в несколько тонн. Так вот почему княгиня отказывалась давать сведения по частичному обороту: не только в человеческом облике доступны звериные умения, но и в зверином можно использовать имеющиеся навыки. Если они, конечно, есть.

— Не р-рановато ли бр-росашь вызов? — прорычала мне в ухо Рысьина. — Ты по ср-равнению со мной — котёнок новор-рождённый. А ну-ка, тихо.

Она опять меня встряхнула. Снег забивал рот и нос, тут же таял, заставляя отфыркиваться и чихать. Как ни странно, это понемногу успокаивало, хотя злость на Рысьину не проходила, но уже не затмевала все остальные чувства.

— Успокоилась? — княгиня уже не рычала, а шипела. — Когда я говорила не сдерживать зверя, я не имела в виду, что ты полностью ему подчинишься.

Она впечатала меня в снег мордой и отпрыгнула в сторону, перестав удерживать. В последнем макании необходимости не было — я больше не дёргалась, но, видно, княгиня не стала отказывать себе в удовольствии поиздеваться над беззащитным поверженным противником. Я села с трудом, чуть пошатываясь, и всё же при взгляде на торжествующую княгиню зубы обнажились сами и я зло зашипела. Говорить я не могла, и возможно, к лучшему: если бы я сказала всё, что думаю о противнице, она меня тут бы и прикопала. Не пропадать же такому замечательному оврагу, из которого мы выбрались столь поспешно? Впрочем, туда можно прикопать не только меня. Моё шипение само перешло в рычание, а зубы наставились на княгиню, словно баллистические ракеты на цель. Ракеты, которые с собой потащат и меня. Эта мысль пролилась на мои мозги ведром колодезной воды, и рычание сменилось глухим ворчанием.

— Лиза, я же тебя убить могу, — как-то буднично сказала княгиня. — И никто меня не осудит: оборотень, подчиняющийся своему зверю, опасен. А сейчас он берёт над тобой верх. Успокойся.

Я замолчала. Села поуверенней и высоко задрала голову, не спуская, впрочем, глаз с противницы. Да, если бы та захотела, от меня остался бы только коврик перед камином, но это не значит, что для меня не припасена какая-нибудь пакость. В воспитательных целях, разумеется. Почему-то подумалось, что это не последняя наша схватка и в следующий раз начинать нужно не с того места, которое первое оказывается перед глазами.

— Вот. Умница. — Довольство так и сквозило из каждого слова. — Лиза, твой Зверь очень сильный. Но он не рос вместе с тобой, отсюда и проблема управления. Готова идти дальше?

Я удивилась, но кивнула. Рысьина со мной разобралась жёстко, но при этом пострадала разве что моя гордость: даже клочка выдранной шерсти не валялось на месте недавней экзекуции. А нет, валялось. Но не моей. Я смущённо прикопала выплюнутую шерсть в снег, придавила лапой и сделала вид, что так оно и было.

Рысьина то ли хмыкнула, то ли глухо рыкнула, подошла, но вскрывать мою захоронку не стала, невнятно сказала: «Пойдём» и сопроводила слова лёгким ударом лапы, предлагая дальше двигаться не за ней, а рядом. Разумная предосторожность. Говорить больше она ничего не стала. Возможно, не так-то просто поддерживать частичную трансформацию.

Дальше мы бежали молча. Сначала я чувствовала себя несколько неудобно рядом с недавней противницей. Она тоже изредка бросала на меня подозрительные взгляды. Но это продолжалось недолго, разногласия оказались быстро забыты, и мы просто неслись вперёд, слаженными красивыми движениями, словно делали это не впервые. Куда? Зачем? Спрашивать не хотелось, хотелось бежать и бежать. Лёгкость движения дарила необычайную радость. Казалось: ещё чуть-чуть — и я смогу перебирать лапами по воздуху, поднимаясь всё выше и выше. Но и по снегу нестись было тоже здорово. Он так забавно приминался под лапами.

Кошачьи к длительному бегу не приспособлены: мы не загонщики, наш удел — сидеть в засаде и ждать жертву. Лёгкость ушла, я начала уставать и подумывать об отдыхе. Но тут неожиданно мы выскочили на поляну со статуей, которая засияла при нашем появлении мягким манящим золотистым светом. Это была рысь, словно остановившаяся в прыжке, с оскаленной пастью и лапами, нацеленными на жертву. Серьёзными лапами, с огромными когтями, мне даже захотелось стыдливо поджать свои, но я тут же вспомнила, что для изобразительного искусства свойственно преувеличение, а значит, стыдиться мне нечего: вполне возможно, у модели когти были куда меньше моих. Или вообще кривые. Именно кривые, а не загнутые идеальными рыболовными крючками, как у меня. И всё же мастерство скульптора потрясало. Рысь выглядела живой, застывшей лишь на миг, показать, как она прекрасна. И опасна: и клыки, и когти были мощным оружием, а не только деталью облика. Я даже подошла поближе и тронула лапой, чтобы убедиться, что она не настоящая. Но нет: это был лишь искусно обработанный камень.

Когда я уже вдоволь повосхищалась своим прототипом, напрочь забыв про ещё один, живой, который и привёл меня на эту поляну, засветились руны на совершенно до этого гладком постаменте. Руны вспыхивали хаотически в разных местах, или я просто не могла уловить закономерность. Одни вспыхивали, другие гасли, иногда образовывалась цепочка, наверняка что-то значившая. Цепочки собирались в длинные предложения, опоясывающие постамент.

Непонятное тревожит. Я забеспокоилась и повернулась к Рысьиной, одновременно пытаясь не терять из виду иллюминацию на постаменте, чтобы успеть сбежать при первом же намёке на опасность. Но княгиня сидела совершенно спокойно, даже без особого интереса глядя на разворачивающееся представление. Наверняка она это видела не впервые. Но это её спокойствие заставило волноваться ещё сильнее. Если что-то идёт по плану княгини, не факт, что оное пойдёт на пользу мне. Я потихоньку, мелкими шажочками начала отступать к краю. Но тут проявилась особенно яркая вспышка, ушедшая разноцветным фейерверком в небо, и всё закончилось. Резко, словно кто-то щёлкнул выключателем, погасли и руны, и статуя. Без внутренней подсветки статуя была всё так же хороша, но больше не казалась живой. Я застыла, не зная, что делать дальше.

Рысьина же, напротив, наконец отмерла, но двинулась не с поляны, а к постаменту. Чуть разгребла снег у его основания и лапой нажала на проявившийся камень. В тот же миг перед нами возникла арка с тёмной клубящейся завесой.

— Назад — так, — хрипло бросила Рысьина и прыгнула в странный туман.

Я попятилась и огляделась. Честно говоря, я бы предпочла вернуться тем же путём, каким попала сюда, пусть лапы и гудели от усталости. Но теперь деревья стояли плотной стеной, не оставляя ни малейшего прохода. И выглядели весьма недружелюбно, словно собирались «взять на ветки» любого, кто осмелится бросить им вызов.

Из портала высунулась вполне себе человеческая голова княгини и спросила:

— В чём дело? — Она насмешливо прищурилась. — Неужели испугалась? Портал сейчас закроется. Дорогу назад сама не найдёшь. Придётся за тобой отправлять Юрия.

Вот теперь я по-настоящему испугалась, возмущённо мявкнула и ринулась ей навстречу, даже не закрывая глаз. Конечно, в этом тумане я разгляжу что-нибудь, только если на это что-нибудь налечу. Но рассматривать оказалось нечего, поскольку задние лапы ещё были на поляне, а я уже увидела кабинет княгини, куда и выпрыгнула. Хозяйка кабинета стояла, полностью одетая, словно не она не так давно вертела передо мной хвостом. Рвущееся рычание я подавила, вместо этого вернула свой привычный облик и взялась за одежду. Хотелось бы понять, сколько в моём отношении к Рысьиной от меня, а сколько — от моего зверя.

— Знак рода тебя принял, — неожиданно сообщила княгиня. — И это хорошо.

— Я не член вашего клана, — напомнила я. — Так что не все ли равно, как отнёсся ко мне Знак рода?

— Теперь ты наша. Уведомление ушло в императорскую канцелярию.

— Какого чёрта! — не выдержала я, швырнула на пол ботинок, который не успела надеть, подошла к столу и упёрлась в него руками, уставившись в наглое княгинино лицо. — Кто дал вам право решать за меня? Вы меня выставили, а я не давала согласия вернуться!

— Неужели? — она гибко потянулась и села за свой стол. — Ты бросила мне вызов и после этого будешь утверждать, что не соглашалась вернуться?

— Я не бросала вам вызов! — возмутилась я. — Я просто в вас врезалась.