Гимназистка. Под тенью белой лисы

– Именно так, Владимир Викентьевич, – ответила я, размышляя, что об истинном уровне, пожалуй, ему сообщать не стоит, а то еще потеряет сознание от избытка чувств.

– Боги мои, Елизавета Дмитриевна, – воодушевился он, – из вас же получится прекрасный целитель. – Он даже привстал на стуле, комкая салфетку.

– Может получиться, – остудила я его пыл. – Я сейчас даже не о том, что Фаина Алексеевна сделает все, чтобы не дать мне учиться. А о том, что мне срочно нужно расстаться с артефактом, иначе возможны серьезные неприятности. Артефакт во мне.

– В в-вас? – заикаясь, повторил Звягинцев. – Станислав поместил его в вас? Он сошел с ума. Это же опасно.

– Возможно, на тот момент не было выбора, – предположила я. – Требовалось срочно спрятать, а маленькая девочка – это то, где будут искать артефакт в последнюю очередь.

– Но вы уверены, Елизавета Дмитриевна? – Звягинцев все-таки вскочил с места и подошел ко мне. – Я не вижу ни малейших следов вмешательства.

Он запустил какое-то диагностическое плетение, наверняка рассчитывая обнаружить хоть что-то.

– При вживлении по методике Седых на уровне ауры ничего не видно, – напомнила я. – Это мне рассказал Тимофеев, когда речь зашла о том, чем именно уникальна методика моего деда. Вот тогда я и поняла, где артефакт.

– Но почему вы так в этом уверены? Это слишком серьезное и вредное вмешательство. Как ни изолируй, артефакт все равно влиял бы на вас. Я не думаю, что Станислав стал бы такое делать со своей внучкой.

Звягинцев даже головой потряс от возмущения. Считал ли он Седых настоящим героем без страха и упрека? Или был уверен, что потенциальный вред от таких манипуляций куда выше сомнительной потенциальной пользы?

– У Волкова есть неопровержимые доказательства того, что артефакт находился при мне, пока я добиралась сюда из Ильинска. При мне постоянно находилась только я.

– И какие, позвольте полюбопытствовать, доказательства у Волкова? – довольно скептически спросил Звягинцев. – Я бы, Елизавета Дмитриевна, верил ему ничуть не больше, чем Фаине Алексеевне. А может, даже меньше, поскольку для княгини на первом месте стоят интересы клана, а для штабс-капитана – его собственные.

– Я это прекрасно понимаю. И тем не менее все факты полностью укладываются только в одну схему.

– Какие именно факты, Елизавета Дмитриевна?

– Извините, Владимир Викентьевич, я вам и без того сказала уже слишком много такого, чего я не хотела бы доносить до Рысьиных, – постаралась я как можно сильнее смягчить отказ если не словами, то интонацией. – В любом случае проверить мы сможем, только когда используем методику Седых, не так ли?

– Так, Елизавета Дмитриевна, – неохотно согласился Звягинцев. – И вы правы, мне придется многое рассказать Фаине Алексеевне. О чем-то я попытаюсь умолчать, но на прямой вопрос вынужден буду ответить.

Это его «вынужден» подчеркнуло еще раз отношение к своему пребыванию в клане. Возможно, будь у него выбор, Рысьины недосчитались бы одного целителя?

– Боюсь, может возникнуть еще одна проблема. Если Фаина Алексеевна узнает, что вам нужны записи деда, она потребует их себе, потому что решит, что указание на артефакт там. Ценности клана Фаина Алексеевна из рук не выпустит, а вы ей, Елизавета Дмитриевна, как кость поперек горла стоите, облегчать вам жизнь она не будет.

– Тогда, Владимир Викентьевич, не посоветуете ли чего-нибудь против плохих снов с участием Темного бога? Он требует вернуть артефакт и говорит, что у нас с ним договор, что я была отправлена сюда для того, чтобы вернуть ему его собственность. Этого будет достаточно для Фаины Алексеевны, чтобы она вас не допрашивала далее?

Я говорила с легкой улыбкой и даже не упомянула о попытке захватить теперь уже мое тело, пусть на время, достаточное для возвращения артефакта, но все же попытке. Но Звягинцев на удивление даже не улыбнулся, хотя уточнил:

– Это шутка?

– Нет, это действительно так, – вздохнула я. – Хотя у меня есть идеи, как закрыть этот клятый договор, не отдавая артефакта. Вернуть Львовым, – пояснила на вопросительный взгляд. – Формально они тоже владельцы. По праву победителя.

А еще у меня был договор с Ли Си Цыном, который грозил серьезными проблемами при появлении артефакта в руках. Еще одно использование телепорта я могу и не пережить. Чует мое сердце, придется все же Борису Павловичу выбираться в Царсколевск, несмотря на все его проблемы с передвижениями. Только как бы это до него донести? Разве что через Песцова, которому пора бы завершить свое заточение и прогуляться где-нибудь в университете: здесь такие замечательные аллеи, присыпанные белейшим снегом…

– Может сработать, – согласился Звягинцев. Он прикрыл глаза руками и некоторое время стоял так, покачиваясь и о чем-то размышляя. – Проблема в том, Елизавета Дмитриевна, что я очень ограничен в действиях. Сложно действовать так, чтобы вам не навредить. Слишком много власти у Фаины Алексеевна надо мной и вами, понимаете?

– Понимаю. Но принять не могу. Почему вы не уйдете от Рысьиных?

– Голубушка, я же связан клятвой.

– Любую клятву можно обойти. Или почти любую. Вашу же наверняка тоже можно обойти?

– Можно. Я могу выйти, вступив в другой клан. Но не будет ли это хуже, Елизавета Дмитриевна?

Я аж дышать перестала, сразу сообразив, что может получиться.

– А если это будет мой клан, Владимир Викентьевич? – осторожно спросила я. – Я вас ограничивать не буду, но при этом мы освободимся от власти Рысьиной.

Звягинцев рассмеялся:

– Елизавета Дмитриевна, голубушка, я бы с радостью, но все не так просто. Вы, наверное, не знаете, что создать свой клан вы можете только при уровне силы больше пятисот единиц.

Пришлось раскрыть карты хотя бы частично:

– Почему же, знаю. И кроме того, знаю, что нужны еще двое либо с магией, либо со способностью к обороту. И вот этого третьего нам пока не хватает. Но у меня есть идеи, кого можно заинтересовать.

Целитель молча открывал и закрывал рот, пытаясь осмыслить то, что я ему только что сказала. Наконец решил принять мои возможности как данность, не уточняя детали, и перешел к обсуждению насущных вопросов.

– Хомяковы не пойдут, – убежденно сказал он. – Они имеют слишком хорошие позиции для того, чтобы идти под кого-то. Да и что вы им можете предложить? В качестве невестки вы бы их устроили, но как глава клана – никогда. Петр Аркадьевич довольно амбициозен и ни под кого не прогнется.

Прогибать Петра Аркадьевича я не собиралась, впрочем, как и кого-нибудь другого. А вот сделать так, чтобы сотрудничество оказалось взаимовыгодным, – это было в моих силах.


– Я говорю не про Хомяковых.

Я загадочно улыбнулась, хотя уверенности у меня не было ни на грош. Но если истерия в газетах продолжится и Соболева потеряет статус невесты, тогда появляется один весьма интересный вариант. И этот вариант – не Львов.





Глава 24




План был почти продуман, оставались мелкие детали, требующие доработки и уточнения. Конечно, его основой была библиотека моего деда, но Владимир Викентьевич обещал ее доставить как можно скорее и помочь разобраться. Оставалось надеяться, что Фаина Алексеевна не выудит из него больше, чем мы планировали открыть. Но здесь я уж никак не могла повлиять, да и Владимир Викентьевич был куда опытней в общении с главой клана, чем я. Поманеврирует, поманеврирует да и вывернет, куда нужно. Я в него верю. За столько лет должен был научиться. Я проводила Звягинцева до проходной университета и поцеловала на прощание, а он еще раз пообещал не задерживаться и ушел бодрой походкой человека, у которого появилась серьезная цель.

На улице было замечательно. Легкий морозец бодрил, а не заставлял кутаться в меха, при одном взгляде на которые меня начинал мучить вопрос: нужно ли будет возвращать их Рысьиным? Впрочем, все это было не столь важно, да и гулять ради удовольствия мне пока рано.

Вернувшись в лабораторию, я наткнулась на странный взгляд Тимофеева, но ни я не успела его спросить, ни он не успел мне ничего сказать, поскольку практически сразу в лабораторию ввалилась Полина Аркадьевна. Интересно, ее соболиная шубка – это намек на то, как она относится к клану, в который входит Тимофеев? Но поздоровалась она вежливо и вовсе не пыталась выразительно игнорировать заведующего лабораторией, так что, наверное, в данном случае одежда ничего не значила. Да и не может же приличная девушка носить шубки из морских свинок? Подозреваю, что они не очень теплые…

– Лиза, ты должна помочь, – обрушилась она на меня, как горная лавина на ничего не подозревающего лыжника. – Мы подруги, значит, обязаны помогать друг другу.

– Сделаю все, что в моих силах, – осторожно ответила я.

А силы мои не так велики. Даже Поленька должна понимать, что не смогу вручить ей Волкова, аккуратно упакованного в подарочную коробочку, перевязанную синей ленточкой, пусть даже это не противоречит моим собственным желаниям.

– Папа́, то есть Аркадий Владимирович Свиньин-Морской, хочет заказать вам артефакты, – как само собой разумеющееся заявила Поленька. – То есть не для себя, конечно, для армии.

– Нам – это кому? Рысьиным? – опешила я.

– Разумеется, нет, – удивленно ответила моя новоявленная подруга. – Когда это Рысьины стали сильны в артефактах? Что ты, Лиза, разве я бы могла с такой ерундой тебя побеспокоить?

Предположение, что Полина Аркадьевна откуда-то прознала про методику Седых, не выдерживало никакой критики, тем более что вживляться могли и чужие артефакты, то есть необходимости заказывать их именно у меня точно не было. К тому же я отнюдь не мастер-артефактор, а если вдруг стану, то это случится не скоро.

– Тогда я определенно тебя не понимаю, – твердо ответила я. – Кому «нам» ты хочешь заказать артефакты?

– Так вашей же лаборатории, – уверенно заявила Поленька.

– Право слово, я не знаю, занимается ли наша лаборатория заказами, но если и занимается, то с таким вопросом следует обращаться к Филиппу Георгиевичу, а не ко мне.

– Не занимается, – отметил Тимофеев.

Не то чтобы он прислушивался к разговору, но не слышать, когда говорит Свиньина-Морская, можно, только используя полог тишины, что посчиталось бы невежливым.

– Но вы же делаете артефакты, – развернулась к заведующему лабораторией всем туловищем Полина Аркадьевна, считая меня теперь то ли опорной стеной, то ли моральной поддержкой, но я сразу же попыталась знаками дать понять Тимофееву, что не имею никакого отношения к высказанной идее.

– Мы не столько делаем, сколько изобретаем новые, тестируем в разных условиях и с разными способами применения, – пояснил Тимофеев. – У нас изготовление не поставлено на поток, понимаете, Полина Аркадьевна?

– Так нам поток и не нужен. Папа хочет с вами договориться о разработке, – гордо ответила Поленька. – Елизавета Дмитриевна поддерживает эту идею. Имейте в виду, только благодаря ей у вас появилась такая уникальная возможность.

Я сделала круглые глаза и отчаянно замотала головой, показывая, что не имею никакого отношения к Поленькиной инициативе.

– А почему Аркадий Владимирович не обратился непосредственно ко мне?

– Папа́ просил меня разузнать для начала, поскольку Лиза у вас работает, а мы с ней дружны, и она должна мне помочь вас уговорить. Но так как вы уже согласны, то я скажу папеньке, чтобы прислал вам бумаги. – Она отвернулась от опешившего Тимофеева и звонко чмокнула в щеку ничего не подозревающую меня. – Лиза, была рада тебя увидеть. Встретимся вечером на занятиях.

– Но занятие по контролю было вчера, а сегодня по тонким плетениям, – напомнила я.

На этих занятиях Свиньиной-Морской нечего было делать точно так же, как и на занятиях по контролю, но на вторых она могла хотя бы что-то делать. Точнее, изображать.

– Вот именно, мне ни в коем случае нельзя пропускать, – заявила Полина Аркадьевна и столь же стремительно покинула лабораторию, сколь в нее ворвалась. Только подол шубки хлестнул по косяку, и вот уже мы опять вдвоем с Тимофеевым.

– Но я же не соглашался, – ошарашенно выдохнул он. – Боги мои, Елизавета Дмитриевна, что это было?

– Полина Аркадьевна Свиньина-Морская, – любезно пояснила я, словно у меня спрашивали именно об этом. – Но для меня ее появление неожиданность в такой же степени, как и для вас.

– Как вас угораздило с ней подружиться, Елизавета Дмитриевна?

– Познакомиться, – поправила я, чтобы сильно не падать в глазах заведующего лабораторией. – На курсах по контролю над магией.

– Зачем они ей? – удивился Тимофеев. – У нее же нет магии.

– Она рассчитывает, что к моменту, когда магия появится, контроль уже будет.

– С чего бы магии у нее вдруг появиться? – недоверчиво спросил Тимофеев. – У них в роду никого одаренных нет, если мне память не изменяет.