Гимназистка. Под тенью белой лисы

– И где вы, говорите, познакомились с господином Песцовым? – Тем временем моя бабушка пыталась вести светскую беседу с некстати появившейся гостьей.

– У нас дома, разумеется, – невозмутимо ответила Поленька. – Вы же не думаете, что я хожу по всяким богемным сборищам? Я получила хорошее воспитание, знаете ли.

Она посмотрела на Рысьину так, словно была княгиней, а ее собеседница – случайно забредшей в гости особой, пытающейся оскорбить лицо, куда более вышестоящее.

– Но если господина Песцова обычно встречают в богемных сборищах, прилично ли его приглашать домой? – не удержалась от шпильки Рысьина.

– Мы его не гостем приглашали, а сопровождающей певицу персоной, – вывернулась Поленька. – А уж где обычно встречается господин Песцов, я знать не могу, положусь на вашу осведомленность.

Волков закашлялся, явно пытаясь скрыть смех. Рысьина недовольно поджала губы и оскорбленно посмотрела. Но штабс-капитан выглядел олицетворением невозмутимости.

– Помнится, Фаина Алексеевна, вы ему от дома отказали? – небрежно бросил он. – Наверняка не без веской причины.

– Разумеется, – сухо ответила бабушка. – Имея на попечении внучку, я не могла позволить приходить к нам всяким подозрительным типам. Господин Песцов имеет множество знакомств, не красящих его.

– В артистической среде? – уточнила Поленька. – Мне кажется, вы возводите на него напраслину, Фаина Алексеевна. Он устраивал у нас концерт мисс Мэннинг. Весьма приличная дама, и не скажешь, что актриса.

– Певица, – поправил ее Волков, глядя при этом почему-то на меня. Наверное, пытался намекнуть, что уж он-то знает, кто там бегал под личиной англичанки.

– Любая певица – это тоже актриса, – заулыбалась Поленька, наконец обнаружившая хоть какую-то реакцию предмета интереса на свои слова. – Мисс Мэннинг – очень вежливая и обходительная дама. Когда мы с ней говорили по-английски…

– По-английски? – изумился Волков. – Она говорила по-английски?

– Разумеется. – Тут Поленька дала маху, потому что посмотрела на штабс-капитана как на лицо, умственно ограниченное, чего никогда нельзя позволять в отношении того, на кого имеешь виды. – Она же англичанка. На каком языке, по-вашему, мы с ней должны были говорить? Русского же она не знает.

– Я просто удивился. Английский язык преподают даже не во всех гимназиях, не слишком он востребован, и вдруг вы проявляете такие познания.

– Я очень талантливая, – скромно сказала Поленька. – А уж если я чего захочу, непременно добьюсь в точности. Рано или поздно.

Она недовольно посмотрела в сторону, где сейчас находилась моя прислуга, переименования которой пока не случилось, поскольку та предусмотрительно не высовывала носа из кухни. И то сказать: если придется переименовываться при появлении каждой новой персоны в этой квартире, то скоро приличные имена попросту закончатся.

– А вы, Елизавета Дмитриевна, говорите по-английски? – внезапно спросил Волков.

Я замешкалась, не зная, что лучше сказать, и вместо меня ответила Рысьина:

– Разумеется, нет, Александр Михайлович. В гимназии, где Лиза училась, этого языка не преподавали.

– Можно брать дополнительные занятия, как это сделала Полина Аркадьевна.

Волковская задумчивость мне не понравилась. У него явно не состыковывалось мое незнание английского языка с тем, что он подозревал в отношении меня.

– Да, папенька на моем образовании не экономил. У меня всегда были лучшие учителя, – гордо заявила Поленька. – А все потому, что у нас никогда не было проблем с деньгами.

– У Лизы была лучшая гимназия, – резко ответила Рысьина, почуявшая накат лично на себя. – Нанимать дополнительного учителя по ненужному языку я не посчитала необходимым. Боги мои, да кому нужен у нас английский, Полина Аркадьевна?

– У нас, может, и не нужен, – гордо ответила та. – Но я же не буду всю жизнь сидеть на одном месте? Я хочу увидеть мир.

«А мир хочет увидеть меня», – так и напрашивалось продолжение, настолько гордо она выпятила внушительную для ее возраста грудь. Словно мир только и жил в ожидании возможной встречи с Полиной Аркадьевной Свиньиной-Морской.

– Действительно, грех зарывать такой талант, – с ехидцей заметила Рысьина. – Может, господин Песцов и уговорит вас на турне, если оно будет заграничным?

Поленька явственно задумалась, потом с сожалением ответила:

– Пожалуй, я все-таки откажусь. Одно дело – петь для удовольствия и лучших друзей, и другое – для заработка и совершенно посторонним. Папенька говорит, что талант разбазаривать нельзя, боги не простят.

– Вы совершенно правы, Полина Аркадьевна, – галантно согласился с ней Волков. – А вы, Елизавета Дмитриевна, любите петь?

– Разве что без свидетелей, Александр Михайлович, – усмехнулась я. – Увы, в области пения боги таланта мне недодали.

– Значит, додали в чем-то другом, – снисходительно улыбнулась Поленька, заправляя выбившийся локон за ухо. – Папенька говорит, что совсем бесталанных девиц не бывает, бывают такие, кто не сумел выявить свой талант. Но с вашим кланом, Елизавета Дмитриевна, вам волноваться не стоит. Уверена, Рысьины сделают все, чтобы вы заняли подобающее место. И выявили все таланты. Не расстраивайтесь.

Она дотянулась до меня и покровительственно похлопала по плечу, словно я действительно переживала из-за собственной никчемности. Этого княгиня уже не вынесла и, растеряв остатки вежливости, весьма прохладно процедила:

– Как раз до вашего прихода мы решали, как лучше развить Лизины таланты. И в какой области это делать.

– Какая незадача, – протянула Поленька, впрочем, ничуть не обиженно. – Получается, мы с Александром Михайловичем вам помешали? Как неловко с нашей стороны. Александр Михайлович, пойдемте же, не будем препятствовать выяснению столь серьезных вопросов. Как-никак решается будущность Елизаветы Дмитриевны. – Она встала и выжидательно посмотрела на Волкова, который под ее гипнотическим взором даже начал подниматься. Вариант, что он, как воспитанный человек, не может сидеть в присутствии стоящей дамы, я даже не рассматривала. – Как говорит папенька, в крайнем случае барышня всегда может удачно выйти замуж. Если уж ни на что более не годна.

Она посмотрела на меня, потом на Волкова и внезапно застыла, поскольку в ее голову наверняка проникло подозрение, не эту ли мою будущность недавно обсуждали. Ее глаза сузились, брови попытались встретиться, а кулаки начали сжиматься, поэтому я сочла нужным пояснить:

– В вопросе моего замужества Фаина Алексеевна пошла мне навстречу и дала согласие на помолвку с Николаем Петровичем Хомяковым.

Я не смогла удержаться и бросила насмешливый взгляд на княгиню. Поленька не такой свидетель, чьими словами можно пренебречь в случае чего. А уж заручиться ее поддержкой против Волкова оказалось вообще бесценно.


– Хомяковым?

В этой короткой фразе смешалось не только облегчение оттого, что назван не Волков, но и недоумение от этого же. А уж в том, что фамилия Хомякова Поленьке не говорила ровным счетом ничего, даже сомневаться не приходилось. Видно, Полина Аркадьевна заботилась о своем пищеварении и не читала ни до обеда, ни после оного никаких газет.

– Кузен Александра Михайловича, – любезно пояснила я.

Поленька заулыбалась, поскольку теперь для нее все встало на свои места. Действительно, кузен Волкова может быть неплохой партией для такой бесталанной особы, как я.

– Мы еще окончательно не решили, – холодно вставила свое веское слово княгиня.

– Тогда решите сразу после нашего с Александром Михайловичем ухода, – распорядилась Поленька. – Александр Михайлович, пойдемте же. Вы же понимаете, что сейчас решается судьба.

Чья судьба, она не уточнила, поэтому я с полным правом посчитала, что она сейчас переживает о себе.

– Я бы хотел поприсутствовать при обсуждении, – бросил Волков, в чей рукав уже вцепилась ухоженная Поленькина ручка.

– Боги мои, Александр Михайлович, – закатила глаза Поленька, – не стоит так тревожиться за кузена. Конечно, Фаина Алексеевна сказала, что окончательно еще ничего не решено, но решать надо в его присутствии, а не в вашем. Я понимаю ваше беспокойство о родственнике, но вы в первую очередь должны переживать о себе. Кстати, папенька с вами о чем-то хотел переговорить. Вот проводите меня домой и сразу с ним переговорите.

Ее воодушевление к кавалеру не перешло. Выглядел он необычайно кисло.

– Боюсь, я сегодня не готов к серьезным разговорам.

– Тогда просто отужинаете с нами.

– Я не голоден. И меня беспокоит, что Фаина Алексеевна может принять неправильное решение.

– Пока ваш кузен не вернется, я никакого решения принимать не буду, – с довольно-таки хищной усмешкой ответила княгиня, наблюдая за бесплодными попытками Волкова отделаться от Поленьки. Нет, сбросить ее он, конечно, мог в любой момент, только возникающие при этом проблемы со старшим Свиньиным-Морским уже столь легко не сбрасывались. – А к этому времени многое может поменяться.

– Вы обещали, – напомнила я.

– Я от своих слов не отказываюсь, но к чему тебе торопиться с решением? – улыбнулась княгиня. – Кроме того, твой долг перед кланом заключается вовсе не в том, чтобы побыстрее выйти замуж.

Волков наконец понял, что чем скорее отведет Поленьку домой, тем вернее от нее отделается, поэтому позволил даме себя увлечь, довольно прохладно с нами попрощавшись. Княгиня лишь небрежно кивнула ему в ответ, и входная дверь вскоре хлопнула, вселяя надежду, что эту пару я сегодня больше не увижу.

– Экая хамка, – с чувством сказала Рысьина. – Лиза, как тебя угораздило с ней подружиться? Впрочем, ты всегда умудрялась выбирать неподходящих подруг. Что Хомякова, что эта наглая особа.

За Оленьку я оскорбилась: сравнить ее с самовлюбленной Свиньиной-Морской? И не просто сравнить, а приравнять. Уж кто-кто, а Оленька для меня точно сделала намного больше Рысьиной и замуж меня не хочет выпихнуть. То есть, разумеется, хочет, но не потому, что ей или ее клану это выгодно, а потому, что подруги часто хотят породниться. Будь у меня старший брат, я бы тоже наверняка пыталась привлечь его внимание к Оле. Но брата нет. Не считать же таковым Юрия? Такого я бы подруге не пожелала. Впрочем, если ему достанется кто-то типа Строговой и выведет из-под влияния отца, то… тогда он будет идеальным подкаблучником.

– Некоторые вещи случаются сами собой, – пожала я плечами. – Полина Аркадьевна как стихийное бедствие, ее просто надо пережить.

– Она нацелилась на слишком крупную добычу, – недовольно сказала княгиня. – Не по зубам.

– Не так давно Волков говорил то же самое про вас.

– Лиза, ну ты сравнила, – рассмеялась она. – Рысьина и какая-то там Свиньина.

– Морская, – напомнила я.

– Это еще хуже, – недовольно фыркнула она. – Свиньины необычайно приятное семейство, а вот Свиньин-Морской… Ходят слухи, что он запускает свои лапы в казну. А это значит, что постоянно ходит по самому краю. Этак он до каторги доворуется. Будет строить ту самую железную дорогу, по которой сейчас так любит разъезжать.

Столько неодобрения было в ее словах, что я невольно спросила:

– А за похищение императорских артефактов какое наказание? Тоже каторга или сразу смертная казнь?

– Никогда не интересовалась, – не моргнув глазом ответила княгиня. – Пусть переживают те, кто на такое нацелился.

И чуть заметно повела глазами. В самом деле, полог от подслушивания мы не поставили, и сейчас Полина, та, которая моя прислуга, совершенно наглым образом грела уши у двери в гостиную. Для моего обострившегося слуха издаваемые ею звуки были прекрасно различимы. Получается, не такое уж доверенное лицо ко мне приставили?

– Поскольку мы все обсудили, то, пожалуй, пора отправляться в Ильинск, – сказала Рысьина. – Осмотришься на месте и наконец вернешь семейную ценность. В этом случае я на твое поведение буду смотреть сквозь пальцы. Хочешь – встречайся с Хомяковым, хочешь – с Волковым…

– Со вторым точно не планирую.

– …Лишь соблюдай приличия, – закончила Рысьина. – Поехали же, Лиза.

– Я никуда не поеду без Николая, – с милой улыбкой ответила я и с удовлетворением увидела проявившуюся злость на княгинином лице.

– Лиза, его нет в Царсколевске, а ждать его возвращения мы никак не можем.

– Не вы ли поспособствовали его поездке, Фаина Алексеевна?

– Ты мне льстишь, дорогая. Разве я могу влиять на решения императорской фамилии?

Правда, сказано это было с таким видом, словно она не только влияла, но иной раз и принимала решения за императора. Я пожалела, что не озаботилась выяснением, что же происходит подле трона и какие семейства имеют там вес. С другой стороны, у кого было выяснять?

– Лизанька, – промурлыкала любящая бабушка, – я не отказываюсь от своих обещаний, не отказывайся и ты от своих. Давай же закроем вопрос с… клановым имуществом. Сегодня же.