Герои умирают

– Это незаконно, Бизнесмен. Запрещенные технологии.

Представительница «Моторолы» ахнула, словно Свободная при встрече с эксгибиционистом:

– Уверяю вас, данная технология разработана нашей фирмой совершенно независимо…

Вайло заткнул ее одним взмахом руки, в которой была зажата сигара «КонКристо», черная и толстая, как труба паровоза.

– Черт, Хари, а то я не знаю. За дурака меня держишь? Я спрашиваю: кайф есть?

Марк Вайло, мелкий, но боевитый, как бентамский петух, сам пробился наверх, в касту Бизнесменов. Лет ему было, мягко говоря, за шестьдесят, он был сед, кривоног и заносчив – и неудивительно, ведь он единолично владел контрольным пакетом акций компании «Вайло интерконтинентал», предположительно крупнейшего транспортного концерна в мире. Бог и судья в своем огромном поместье в предгорьях Сангре-де-Кристо, он с неумолимостью демиурга вершил карьеру и судьбу своего подопечного: суперзвездного Актера, которого все на свете знали под именем Кейн.

– Кайф? – Хари пожал плечами, вздохнул. Что толку спорить? – Да, штука забористая. Лучше только самому там побывать. – Он повернулся к представительнице компании. – Ваш нейрохимический ввод – это же подделка, да?

Та протестующе забулькала, но тут уже сам Хари оборвал ее на полуслове усталым:

– Да ладно, хватит.

Его даже порадовало, что сотрудница большой и знаменитой компании оказалась такой непроходимой дурой: будет теперь на что отвлечься на досуге, когда лицо Шанны и холодный упрек в ее глазах снова станут преследовать его. Сколько уже месяцев прошло, и он не может даже вспомнить, когда она ему улыбалась.

«Не отвлекайся, мудак», – мысленно прикрикнул он на себя.

Повернувшись к Вайло, он стал разминать затекшие плечи, надеясь хоть так вдохнуть немного жизни в свой голос.

– Смотри надуют они тебя, Бизнесмен. Эта хрень с мигающим квадратиком… как там они его называют? Синхроморгание?

Представительница «Моторолы» спряталась за сверкающим фасадом профессиональной улыбки:

– Это лишь одна из тех прорывных технологий, которые делают данный продукт уникальным на сегодняшнем рынке.

Хари не обратил на нее внимания.

– Короче, там надо задействовать мигательный рефлекс, чтобы выйти, – продолжал он. – И это не механическая пусковая схема. Она считывает импульс как обратную реакцию индукторов, то есть это уже чисто студийная технология, а ты сам знаешь – Студия офигительно серьезно относится ко всякой такой хрени. И нейрохимический ввод здесь чисто для камуфляжа. Так вводят только снотворное, да и то не всякое, если хочешь знать. Короче, чистая подделка, от начала и до конца. Все ощущения воспроизводятся тем же прямым нейронным впуском, который Студия использует в своих креслах для первых пользователей, – только тут они его навернули до предела. Знаешь, как там смердело, когда я отрезал Тоа-Фелатону голову? Вживую так не воняло. И уровень адреналина задрали так, что я чуть не помер – думал, задохнусь. Да, и еще меч ворочается в кишках слишком больно.

– Но-но, Артист Майклсон… – зачастила представительница, тревожно переглядываясь с помощницей. – Мы должны достоверно воссоздать реальность, иначе нам не поверят…

Хари медленно встал: посткейновский синдром как будто размягчил ему все кости, и он лишь усилием воли держал голову прямо. Однако к нему вернулось еще кое-что от Кейна: отрывистая манера говорить, потаенная угроза в голосе и в ледяной черноте глаз.

Приподняв край туники, он показал девушке два симметричных шрама, один спереди, другой сзади, – след меча, которым Умный стражник проткнул ему печенку три года назад.

– Видишь? Они настоящие. Пощупать хочешь? Так кому лучше знать, тебе или мне?

– Господи, Хари, не будь таким занудным засранцем, – сказал Вайло и снова взмахнул сигарой в сторону представительницы, теперь как бы утешая ее. – Не обращай на него внимания, девочка. Ничего личного, он со всеми такой.

– Говорю тебе, – безжизненным тоном продолжал Хари, – они там напортачили. Если бы меч скребнул меня по ребрам так же больно и в первый раз, я бы вырубился на пару секунд там же. От такой боли можно только стонать, визжать, корчиться или сразу вырубаться. И пока я бы там валялся, тот ублюдок-охранник воткнул бы свой меч прямо мне в горло. Ясно?

Он протянул руку к Вайло и вздохнул:

– Хочешь вложиться в собственные технологии – твое дело. Но я бы на твоем месте не связывался с придурками, которые даже индукционный шлем настроить как следует не могут.

Вайло усмехнулся:

– Никуда я не вкладываюсь, Хари. Я покупаю эту хрень для себя, точка. Даже такой динозавр, как «Моторола», не смеет свободно продавать технологии, копирующие эффекты Студии. А я хочу себе такую штуку, чтобы побаловаться кубиком-другим на досуге, не валяясь каждый раз по две недели на койке, как все первоочередники.

– Ну, как знаешь… Дело твое.

– Хари… – вкрадчиво сказал Вайло, суя в рот сигару. – Не забывайся.

Легкий холодок пробежал по спине Хари в паузе, которая последовала за предостережением Бизнесмена. Представительница компании опять переглянулась с ассистенткой. Вайло, не скрываясь, кивнул на них, словно хотел сказать: «На людях веди себя прилично, сынок».

Хари угрюмо опустил голову.

– Извини, Бизнесмен, – буркнул он. – Я зарвался. Но у меня есть еще один вопрос, если позволишь.

Вайло кивнул снисходительно, как подобает хозяину, и Хари обратился к девушке:

– Те кубики, которые проигрывает это кресло, – это ведь не стандартные студийные записи. По крайней мере, не похоже – стандартные кубики не несут информации о запахе, прикосновении, боли. И вряд ли ваши индукторы в состоянии считывать прямо из нейрохимического канала, а еще компенсировать разницу во времени, следить за дозой и все такое. Вы что, нашли где-то подпольного мастера?

Представительница «Моторолы» нацепила свою лучшую корпоративную улыбку и сказала:

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос. Но по условиям контракта Бизнесмен Вайло получит кубики, полностью отвечающие данному оборудованию…

– Довольно, – с отвращением перебил ее Хари и повернулся к Вайло. – Значит, дело обстоит так. Эти идиоты нашли в лаборатории Студии другого идиота, который продает им контрабандные копии. А это значит, во-первых, что ты будешь получать необработанный продукт. То есть Приключение, которое длится две недели, ты будешь переживать в этом кресле в течение двух недель. Никакой разницы с Кавеа, только там ты лежишь в койке, а здесь будешь все время сидеть. И учти, что в этом кресле отсутствует система реакции на движение и нет канала подачи параллельной информации и питания. Во-вторых, они будут непрерывно скармливать тебе контрабанду. То есть между тобой и поставщиком образуется канал связи, и рано или поздно этого придурка со Студии поймают и переделают в киборга. Но еще до того, как он станет Рабочим, студийные копы размотают весь клубок его связей, а информацию передадут друзьям в правительстве. И тогда в твою дверь постучат уже не корректные парни из отдела уголовных расследований, потому что это будет квалифицироваться уже не как техническое правонарушение. Речь будет идти об интеллектуальной собственности и нарушении закона об авторском праве, так что тебя будет ждать встреча с Социальной полицией. А у них даже ты, Бизнесмен, не захочешь оказаться на крючке.


Вайло откинулся на диване и положил голову на подушку, которая тут же приняла форму его затылка. Выпустив облако-другое черного сигарного дыма, он вдруг выпрямился и с усмешкой, от которой гусиные лапки у глаз стали еще заметнее, сказал:

– Хари, ты до сих пор думаешь, как бандит, ты это знаешь? Двадцать лет прошло, а ты как был, так и остался в душе уличным отморозком.

Хари растянул губы в невеселом подобии улыбки: он не знал, к чему клонит патрон, а спрашивать не хотелось.

Вайло продолжал:

– Прогуляйся к пруду, охладись, а я пока тут закончу.

Хари подумал, что было время, когда он счел бы оскорблением не хуже пощечины, если бы кто-то выставил его посреди разговора из комнаты, как малолетку. Теперь он только удивился, и то несильно: было странно думать, что он все еще живет, работает, занимается какими-то делами и даже прикидывается, что в этом есть смысл.

Но в том-то и дело, что во всем этом не было ничего, кроме притворства. Как и в Кейне.

Без Шанны мир опустел, и все в нем стало ему безразлично.

Он кивнул Вайло:

– Конечно. Увидимся.





3




Хари бродил по залитому солнцем каменному кругу, внутри которого искрился пруд, питаемый двумя совершенно одинаковыми водопадами. Творец этого уголка потрудился на славу: лишь едва уловимый запах хлорки да убежденность в том, что природа никогда бы не расположила камни с таким глубоким вниманием к удобству человека, выдавали его искусственное происхождение.

Хари ходил взад-вперед, садился, вставал. Пару раз он порывался отправиться в пустыню, навстречу пронизывающему ветру и бесплодным кучам шлака и отходов с окрестных шахт, но каждый раз на границе искусственного оазиса Вайло он останавливался, возвращался к пруду, и цикл начинался снова. Хари задумчиво глядел на покрытую токсичной грязью пустыню, представляя, как бредет по ней между кучами промышленных отходов и каждый шаг приближает его к мертвым скалам на горизонте. Да, вряд ли скитания по отравленным пустошам принесут ему облегчение, но и хуже ему от них не станет, это он знал наверняка.

«Да не переживай ты так, – говорил он себе снова и снова. – Не умерла же она, в самом деле». И каждый раз что-то темное в глубине его души отзывалось – а может, лучше бы умерла. Или если бы умер ты.

Если умрет она, его раны начнут затягиваться; если умрет он, то ему будет все равно.

Черт, ну где там Вайло?

Хари терпеть не мог ждать, всю жизнь. Когда ждешь, волей-неволей начинаешь думать, а в жизни Хари было слишком много такого, о чем он предпочитал даже не вспоминать.

Он завертел головой в поисках чего-нибудь, чтобы отвлечься. Взгляд с надеждой остановился на искусственном утесе, по которому стекал водопад, – может, подъем по скользкой от воды пятидесятифутовой каменной стенке поможет ненадолго забыть о Шанне?

Такой тактики он придерживался со дня их развода: заниматься делом. Не давать себе думать. Вернее, думать о чем угодно, только не о ней. И эта тактика ни разу его не подводила, она работала. С ней он проводил целые часы и даже дни, а один раз прожил неделю без единой мысли о Шанне.

Но беда в том, что он всегда был хорошим тактиком и никуда не годным стратегом. Вот и сегодня он чувствовал, что, выиграв все битвы, проиграл войну.

Да и скала не поможет: его натренированный взгляд уже выхватывал на ее поверхности бесчисленные трещинки и впадины, в которые так удобно ставить ноги и цепляться за них руками, что у него не осталось сомнений – их оставили там не случайно. Скала предназначена для лазания, а значит, он с голыми руками поднимется на ее вершину быстрее, чем большинство людей залезли бы туда даже по веревочной лестнице.

Он с отвращением потряс головой.

– Эй, Кейн! – услышал он девичий голос из пруда. – Иди к нам, поиграем!

В пруду плавали, брызгались и в шутку топили друг друга две вездесущие девицы из «Вайло интерконтинентал», которых нанимали для вечеринок. Длинноногие, худощавые, спортивные, с безукоризненными зубами и такими же грудями, они имели только одно предназначение – развлекать и удовлетворять гостей Вайло. Эти две были просто ошеломительно красивы. Хирургический глянец был частью их бонусной программы на пять лет службы у Вайло, после чего они получали свободу и отправлялись искать свое счастье в других местах. Они явно заигрывали с Хари, выставляя то попку, то бедро или грациозно изгибая покрытую ровным загаром спину так, чтобы сосок мелькнул над водой. Их чары, пожалуй, подействовали бы на него, не будь они так нарочиты.

Но вот та, что окликнула Хари, скользнула за спину второй и привлекла ее к себе; одна ладонь чашечкой накрыла грудь, вторая скользнула под воду, в область паха. Наклонив голову, девушка целовала плечо партнерши, не сводя зовущего взгляда с Хари.

Он вздохнул. Прыгнуть к ним, что ли? Что плохого в сексе с девчонками для увеселений? В отличие от охотниц на звезд, которые имеют привычку путаться у него под ногами, куда бы он ни пошел, профессионалки всегда честны. Они не притворяются, будто он им небезразличен, а ему не надо притворяться, будто они небезразличны ему.

Несколько лет назад он уступил бы соблазну. Но теперь, когда он узнал, что значит любить и быть любимым, когда понял истинный смысл старого избитого выражения «заниматься любовью», он не мог. Ему стало неинтересно. Трахать этих девиц – все равно что совать член в дырку от сучка в доске: трудоемкая и болезненная разновидность мастурбации.

Из-за спины Хари возник слуга в жилете, подпоясанный широким кушаком, с подносом в руке. На подносе стояла крошечная порция виски.

– Лафройг, не так ли?

Хари кивнул и взял виски.

– Э-э-э… Кейн?

Хари вздохнул:

– Называй меня Хари, ладно? Все забывают, что у меня есть имя.

– А-аф… э-э-э… Хари. Да. Просто я хотел сказать, что я твой фанат, я даже, знаешь, это… а, хотя ладно.