Герцог и я

Глава 11




Ежегодный бал у леди Троубридж в Хэмпстед-Хите, состоявшийся в эту субботу, стал, как всегда, поводом для новых слухов и сплетен.

Ваш автор проследил, как мистер Колин Бриджертон поочередно танцевал со всеми тремя сестрами Фезерингтон, хотя было бы немалым преувеличением утверждать, что он благодарил за это судьбу.

Зато Найджел Бербрук был замечен в обществе некой молодой девицы – не мисс Дафны Бриджертон. Будем надеяться, это свидетельствует о том, что с вышеупомянутой властительницей его дум он благополучно расстался.

Что же касается самой мисс Бриджертон, она рано покинула гостеприимный дом леди Троубридж, и ее брат Бенедикт сообщил всем любопытствующим, что у сестры разболелась голова. Однако ваш автор заприметил ее, еще когда она беседовала с престарелым герцогом Мидлторпом и, надо сказать, выглядела при этом совершенно здоровой.

«Светская хроника леди Уистлдаун», 17 мая 1813 года



Дафна не могла уснуть, и, возможно, ей стоило прислушаться к совету Энтони и сделать глоточек бренди.

Она мерила шагами комнату, домашние туфли оставляли светлые следы на густом ворсе бело-синего ковра, который она помнила с детства. Следы быстро исчезали, чего нельзя сказать о мыслях, теснившихся у нее в голове. Мысли были разрозненны, неясны, но одно было совершенно определенно: предстоящую дуэль между Саймоном и ее братом нужно остановить!

При этом она отлично понимала, как это непросто по нескольким причинам. Во-первых, мужчины бывают упрямы как ослы, когда речь заходит о делах чести и поединках, поэтому ни Саймон, ни Энтони не потерпят ее вмешательства. Во-вторых, она не имеет понятия, где эта проклятая дуэль должна состояться: место встречи не оговаривалось в ее присутствии. Видимо, брат пошлет со слугой записку с вызовом, и скорее всего за Саймоном останется право выбора места. Кажется, так гласит дуэльный кодекс, в тонкостях которого Дафна не разбиралась.

Встав возле окна, она отодвинула тяжелую портьеру и устремила взгляд в ночную тьму. Потом с некоторым облегчением подумала, что ее мать и остальные братья еще не вернулись с бала, и, значит, можно почти с полной уверенностью утверждать, что ни ее объятий с Саймоном, ни последующей сцены с участием Энтони не видел никто из посторонних, иначе бы мать уже примчалась домой.

Стало быть, единственный ущерб в этот тревожный вечер был нанесен ее изорванному в клочья платью, но отнюдь не доброму имени.

Однако в данный момент ее меньше всего заботили вопросы поруганной чести. Главное – не допустить дуэли. А поскольку одной ей было справиться не под силу, требовались помощники. Но кто у нее есть, кроме двух братьев? Только они – Бенедикт и Колин.

Однако первый скорее всего примет сторону Энтони.

Колин, конечно, согласится, что Саймон повел себя оскорбительно и заслуживает пули, но он хотя бы может помочь отговорить старшего брата от дуэли.

Затем она подумала о Саймоне. Он тоже полон решимости стреляться, просто ищет смерти… Боже, но отчего? И вообще, что он хотел сказать? Какую тайну открыть? Вероятно, что-то связанное с отцом. Как странно он разговаривал со стариком Мидлторпом. Она и раньше замечала, будто что-то его точит изнутри. Он умеет это скрывать, однако она неоднократно во время обычного разговора или шуточного пикирования обращала внимание на внезапно появлявшееся в глазах Саймона безнадежное, отсутствующее выражение, которое довольно быстро исчезало. Это было заметно, когда он разговаривал с другими, а она наблюдала за собеседниками со стороны…

Так кто же ей поможет? Наверное, как ни странно это звучит, только сам Энтони. Ведь что бы ни произошло в саду у леди Троубридж, ее брат всегда был полон жизни, и упаднические настроения были ему не свойственны. Он не хотел умирать.

Дафна услышала шум колес по гравию и, подойдя снова к окну, различила карету, удалявшуюся в сторону конюшни. Сцепив руки, она прошла к двери, приложила к ней ухо. Вниз она сейчас не пойдет. Пускай Энтони думает, что она уснула или лежит в постели и переживает случившееся.

Он обещал ничего не рассказывать матери. Конечно, если та не прослышала о скандале. Ее поздний приезд говорит о том, что этого не случилось, но, быть может, какие-то слухи, пускай шепотом, начали распространяться. А шепот, как известно, имеет способность быстро превращаться в громовые раскаты.

Дафна понимала, что в конечном счете все равно придется объясняться с матерью, которая рано или поздно, смутно или в подробностях услышит о произошедшем. Общество позаботится об этом.

Больше всего Дафне сейчас хотелось несбыточного: чтобы, прежде чем мать узнает что-либо – полуложь или чистую правду, – ее дочь была бы уже с полным на то правом названа невестой герцога Гастингса.

Этот исход и был бы самым верным и безошибочным средством остановить дуэль. Это спасло бы всех – и Саймона, и Энтони. И ее. Да, и ее…



Колин тихо продвигался к дверям комнаты Дафны.

Мать уже отправилась отдыхать, Бенедикт прошел в кабинет к Энтони. Колина это ничуть не интересовало: сейчас он хотел поскорее увидеть Дафну и поговорить с ней без свидетелей.

Он негромко постучал в дверь, из-под которой пробивался свет: значит, Дафна еще не спит. Не успел Колин нажать на ручку, как дверь открылась и сестра прошептала:

– Хорошо, что ты пришел. Нужен твой совет.

– Мне тоже надо поговорить с тобой, – сказал Колин.

– Проходи скорее.

Она закрыла за ним дверь, прошла к своей еще не разобранной постели и села.

– У меня серьезные неприятности, братец.

– Знаю, – отозвался он.

Кровь отхлынула от ее лица.

– Знаешь? Что именно? Садись.


Он остался стоять и с серьезным и обеспокоенным видом спросил:

– Помнишь моего приятеля Макклесфилда?

Она кивнула. Это был молодой граф, которого ее мать представила ей две недели назад, как раз в тот вечер, когда она встретила Саймона.

– Он видел, как вы с Гастингсом уединились в саду.

У нее перехватило дыхание.

– В самом деле? И он…

Колин не дал ей договорить:

– Он сказал об этом только мне. Он мой давний приятель, и я в нем уверен. Но если вас заметил он, то могли видеть и другие. Мне показалось, леди Данбери как-то странно посмотрела на меня, когда мы беседовали с Макклесфилдом.

– Она тоже видела? О боже!

– Я не уверен в этом, сестра. Но ведь и она могла прогуливаться в саду?

– Верно, она не выносит духоты залов. Ей там неинтересно. – Дафна тряхнула головой. – Но мне кажется, не в ее характере, распространять всякие слухи, тем более если они могут нанести кому-то вред.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил Колин. – Эта горгона, как ее называют…

– Она горгона, но не сплетница. И поговорила бы сначала со мной. Правда, я сразу уехала после нашей прогулки.

– С кем?

– С Энтони, конечно. – Дафна помолчала, прежде чем спросить у Колина: – А твой приятель… что он видел?

Брат с подозрением уставился на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что я сказала. – Дафна уже не могла скрыть ни беспокойства, ни раздражения. – Что он видел?

Колин уселся в кресло и повторил:

– Он видел, как вы с Гастингсом скрылись в одной из аллей сада.

– И все?

Колин с еще большим опасением посмотрел на сестру.

– Хочешь сказать, было еще что-то? Что же там произошло, черт возьми?

Нервы у Дафны не выдержали, она закрыла лицо руками.

– О, Колин! Я в таком ужасном положении!

Он вскочил с места и принялся сновать по комнате, пока Дафна приходила в себя. Лишь после того, как она убрала руки от лица, вытерла глаза и повернулась в его сторону, брат резко произнес:

– Теперь, когда ты уже достаточно пожалела себя, могу ли узнать, что именно происходило между тобой и Гастингсом в этом чертовом саду?

Дафна с достоинством выпрямилась:

– Не говори так, Колин! И не обвиняй в чрезмерной жалости к самой себе! Да, я расстроена, но лишь потому, что завтра утром может погибнуть человек.

Колин снова рухнул в кресло.

– Час от часу не легче!

Дафна начала рассказывать, опуская некоторые подробности, как, например, что именно увидел Энтони и из-за чего пришел в ярость. Она была уверена: даже то, что они с Саймоном находились вдвоем в темной аллее сада, вызвало бы такую же реакцию.

Свой рассказ она закончила словами:

– А теперь между ними состоится дуэль, и Саймон будет убит.

– Почему Саймон? – последовал взволнованный, но естественный вопрос.

Она с печальным недоумением взглянула на брата: как он не понимает?

– Готова поклясться, герцог не станет стрелять в Энтони. – Голос ее прервался. – А Энтони в бешенстве, потому не отступит.