Герцог и я

– И то и другое, – сказал Саймон, усмехаясь и глядя, как виконтесса выпроваживает вслед за Крейном юного лорда Рейлмонта.

Оставшиеся кавалеры уже без всяких усилий со стороны хозяйки начали покидать гостиную.

– Ну, что скажете о способностях моей матушки? – спросила Дафна. В ее голосе не было и тени одобрения.

– Они удивительны.

– Сейчас она вернется сюда.

– Жаль. А я уж решил, вы целиком у меня в когтях.

Дафна рассмеялась:

– То, что произошло в коридоре у леди Данбери, больше не повторится. – Она внимательно взглянула на герцога. – И вообще я поняла: абсолютно не правы те, кто продолжает считать вас шалопаем и повесой. Человек с таким ироническим складом ума не может быть ни тем ни другим. Однако юмор у людей вашего толка бывает жестоким.

– Мы, повесы, можем быть всякими.

Дафна снова рассмеялась. Теперь настал его черед вглядеться в ее лицо. Он смотрел, не зная, что хотел бы отыскать в нем, но испытывая от этого удовольствие. Какие красивые умные глаза с глубоким зеленоватым оттенком! Он впервые видел их при дневном свете.

Видимо, созерцание затянулось, потому что она с тревогой и замешательством вопросительно произнесла:

– Милорд?..

Он пришел в себя, моргнул.

– Прошу прощения, мисс Бриджертон.

– Вы были где-то очень далеко, да? – спросила она, слегка нахмурившись.

И брови у нее красивые, и какой высокий чистый лоб.

– Да, действительно далеко, – повторил он, тряхнув головой. – Во многих странах.

– И благополучно вернулись оттуда, как и из вашей теперешней задумчивости. А вот я никуда не ездила дальше Ланкашира. Какая же я провинциалка! – с грустью проговорила она.

– Еще раз извините мою рассеянность, – сказал он.

– Или, наоборот, сосредоточенность, – поправила Дафна. – Только на чем?

Герцог усмехнулся:

– Наверное, на моем бесшабашном прошлом. А ваших братьев вы тоже считаете повесами?

– Они сами причисляют себя к таковым, но я придерживаюсь другого мнения.

– Как вы добры! Или, напротив, жестоки. Ведь неизвестно, что больше привлекает женщин…

– Вопрос в том, кого называть повесой, бесшабашным и так далее. Если того, кто только и умеет сунуть язык в рот женщине и назвать это поцелуем… – проговорила она задумчиво и серьезно

Саймон содрогнулся и произнес:

– Вам не следует обсуждать такие вещи!

Дафна пожала плечами:

– Почему же? Я достаточно взрослая. И читаю книги.

– Вы даже не знаете, о чем говорите.

Она снова передернула плечами.

– Я устала напоминать вам: у меня четыре брата. Ну три. Грегори пока не в счет.

– Им следует внушить, чтобы в вашем присутствии держали языки за зубами!

– Как вы строги. В большинстве случаев они даже не замечают моей скромной персоны, когда увлечены своими разговорами… Однако вернемся к началу нашей беседы.

– О чем? – Саймон был готов обсудить с ней любую тему.

– О природе юмора. Я сказала, что у таких людей, как вы, он, как правило, жесток. И знаете почему?

– Понятия не имею.


– Потому что они не умеют смеяться над собой, им всегда нужна жертва их иронии.

– Им или мне? Я уже перестал понимать вас, мисс Бриджертон.

– Вы, ваша светлость, достаточно умны для того, чтобы не следовать по их стопам.

– Даже не знаю, как поступить: поблагодарить вас или придушить?

– Придушить? – Она широко раскрыла глаза, и он сделал усилие, чтобы снова не утонуть в них. – Но за что, помилуйте?

– Я собираюсь придушить вас, – медленно повторил он, – следуя одному главному принципу.

– Каков же этот принцип?

– Главный принцип мужчины.

– И в чем же он заключается? Просветите, пожалуйста. – Но не услышав ответа, продолжила: – В том, что он прямо противоположен во всем женщине. Да? Начиная с анатомии…

Саймон беспомощно огляделся.

– Где ваш старший брат, черт бы его побрал? Или на худой конец матушка? Вы слишком дерзки. Кто-то из них должен вас остановить.

Дафна с искренним недоумением посмотрела на собеседника.

– Что с вами, милорд? Вы еще будете иметь удовольствие повидать Энтони. Впрочем, удивляюсь, что его нет до сих пор. Возможно, отдыхает после лекции, которую прочитал мне вчера поздно вечером.

– О чем же?

– О, пустяки. Всего лишь о ваших грехах и недостатках.

– Ну, насчет недостатков, уверен, он сильно преувеличил.

– А насчет грехов?

– Тоже.

Однако голос его прозвучал уже не так уверенно. За что он и удостоился еще одной улыбки.

– Преувеличил или нет, – сказала Дафна, – но Энтони опасается, что у вас что-то на уме.

– У всех что-то на уме. Если, конечно, он имеется.

Дафна оценила его игру слов, однако посчитала нужным уточнить подозрения Энтони:

– Он считает, вы задумали какую-то каверзу.

– Я всегда был горазд на всякие проказы. – Саймон уже обрел прежнюю легкость тона.

– Какие, например?

– Это моя тайна.

Дафна нахмурилась и сказала:

– Кстати, о тайнах… Думаю, нужно посвятить Энтони в свои планы.

– Зачем? Хотите послушать еще одну лекцию?

Она не могла не согласиться с ним. Не нужны ей лишние нравоучения! И так уже тошно от них!

– Тогда поступайте как считаете нужным, – сказала она.

Это ему понравилось.

– Дорогая Дафна… – начал он и увидел, как от удивления у нее слегка приоткрылись губы. – Дорогая Дафна, – повторил он уверенно, – полагаю, вы не станете принуждать меня обращаться к вам с прежней официальностью – «мисс Бриджертон»? После всего, что между нами было, – добавил он со значением.

– Ничего у нас не было, несносный вы человек, – не могла не рассмеяться она. – Но разрешаю называть меня по имени.

– Замечательно. – Он снисходительно поклонился. – А вам я милостиво разрешаю называть меня «ваша светлость».

Она с улыбкой шлепнула его по руке.

– Ладно, – согласился он. – Я прочитал ваши мысли. Тогда «Саймон», если посмеете.

– Посмею, – заверила она.