Герцог и я

– Только попробуй! Вызову на дуэль. Или просто отравлю, и ты умрешь медленной, мучительной смертью.

Они уже подошли к двум высоким молодым людям с густой гривой, весьма похожим друг на друга и на Энтони.

– Помнишь моих братьев? Это Бенедикт и Колин. Первого ты не можешь не знать еще по Итону. После поступления он месяца три ходил за нами по пятам, как соглядатай.

– Ничего подобного, – возразил тот. – Вам просто очень нравилось опекать меня и показывать свое превосходство.

– А Колина ты скорее всего не знаешь, правда? – продолжал Энтони. – Он был слишком мал, чтобы путаться у нас под ногами. Мы…

– Приятно познакомиться, Саймон, – прервал брата Колин. – Думаю, мы подружимся, хотя бы для того, чтобы вместе защищаться от нападок Энтони.

– Слышите, как заговорил младшенький? – сказал Энтони. – Подумать только – сегодня прибыл из Парижа и уже совсем распустился.

– Я тоже недавно вернулся в Англию, – заметил Саймон.

– В отличие от меня вы повидали много стран, – весело произнес Колин. – Но не знаю, видели ли хотя бы долю того, чем я успел насладиться в Париже всего за пару недель?

В Колине еще много мальчишеского, подумалось Саймону, как и в его сестре Дафне. Он, верно, чуть старше ее. Кстати, почему ее нигде не видно? Неужели сбежала?

И в этот момент Бенедикт спросил:

– А с Дафной вы знакомы? Матушка привезла несчастную тоже на показ.

Пока Саймон раздумывал над ответом, Колин, оглядевшись, воскликнул:

– Вон она! Смотрите…

Дафна стояла возле матери и выглядела действительно не слишком счастливой. Так, во всяком случае, показалось Саймону.

Только сейчас он понял, как точно определил Бенедикт ее положение – она здесь словно экспонат для показа, и распорядитель этого действа – ее мать. Но разве можно сказать, что Дафна похожа на манекен? Она такая живая и самостоятельная! Однако и ей не вырваться из этого круга: старшая из четырех дочерей в большой семье, и мать поступает, как все матери на свете, тем более принадлежащие к так называемому высшему обществу.

Ему стало жаль девушку, он сочувствовал ей, но помочь, увы, ничем не мог.

Бенедикт был другого мнения.

– Нужно выручать сестренку, – заявил он. – Матушка держит ее, как на привязи, возле этого Макклесфилда уже минут десять.

– Бедный малый, – пожалел Энтони собрата по несчастью, тоже холостяка, и, заметив удивленный взгляд Саймона, поспешил добавить: – Нет, не думай, я не считаю, что с нашей сестрой кому-то будет скучно, но просто если уж мама прицепится… Слова не даст никому сказать. Нужно спасать и Дафну, и Макклесфилда.

– Совершенно верно, – подтвердил Колин. – И даже нашу матушку… от нее самой.

Однако Саймон заметил, что при этом никто из братьев не сдвинулся с места ни на дюйм.

– Что же вы стоите? – спросил он.

– Энтони самый старший, – ответил Колин. – На худой конец пускай идет Бенедикт…

– Пойдем все вместе, – решил Энтони, не двигаясь с места.

– Да, вместе, – согласились два других брата, оставаясь стоять где стояли.

– Вы что? – громким шепотом спросил Саймон. – Так боитесь матери?

– Именно так, мой друг, – сокрушенно признался Энтони. – Это у нас с детства.

Бенедикт подтвердил его слова кивком, а губы Колина растянулись в извиняющейся улыбке.

Ну и ну, подумал Саймон с легким презрением, а выглядят такими сильными и уверенными в себе. Но вспомнил, что никогда не знал матери (и отца, впрочем, тоже) и что ему трудно, если вообще возможно, судить братьев.

– Если только посмею вмешаться, – попробовал объяснить Энтони, – мать возьмет и меня в клещи и начнет водить от одной незамужней девицы к другой. Брр… Я такого не вынесу!

Саймон живо представил себе эту картину и не смог удержаться от смеха, за ним расхохотались все братья.

– Да, Саймон, – добавил печально Бенедикт, – мы здесь между двух огней: с одного фланга атакуют мамаши с дочерьми, с другого – собственная родительница.

– Но вы, Гастингс! – воскликнул Колин. – Вы вполне могли бы вмешаться и вызволить нашу любимую сестренку. Вам почти ничто не угрожает.

Саймон бросил взгляд на леди Бриджертон, которая в этот момент что-то говорила молодому Макклесфилду, крепко ухватив того за рукав, и решил, что лучше прослывет трусом, чем попытается бороться с этой маленькой, но решительной женщиной.

– Нас не представили друг другу, – пробормотал он, – и будет невежливым с моей стороны, если я вдруг…

– Ты же герцог, черт побери! – воскликнул Энтони. – Многое в твоей власти.


– Ты почерпнул это из уроков истории? – спросил Саймон.

– Нет, просто думаю, что мать простит любое нарушение приличий, если ценой этого будет знакомство ее дочери с герцогом.

– Ну, знаешь, – возмутился Саймон, – я вам тут не жертвенное животное…

– А в Африке вы тоже были? – спросил Колин, чтобы сменить тему, но Саймон не ответил.

– Кроме того, когда я видел вашу сестру, она говорила, что и сама может…

– Вы уже познакомились? – почти одновременно поинтересовались братья. – Когда? Где?

Саймон с удивлением обнаружил металл в голосах, лица напряглись, и, переведя взгляд с одного брата на другого, подумал, что при таких ярых защитниках традиций и семейной чести их сестре не страшны все Найджелы вместе взятые. Но с другой стороны, не распугали бы эти преданные родственнички вообще всех до одного потенциальных женихов.

Однако надо было что-то отвечать – Бриджертоны смотрели на него с некоторым подозрением, которое ему не слишком нравилось.

– Если это вас так интересует, – сказал он, – я столкнулся с ней почти в прямом смысле слова, когда пробирался в зал. И сразу понял, – смерил он взглядом всех братьев, – что она из вашей семьи. Поэтому осмелился представиться ей.

Энтони повернулся к Бенедикту.

– Наверное, когда она удирала от Бербрука.

Бенедикт взглянул на Колина:

– А где же он сам?

Тот пожал плечами:

– Понятия не имею. Наверное, где-нибудь залечивает свое израненное сердце.

– Но почему ты ничего мне не сказал? – спросил Энтони.

«Какой зануда! Все-таки очень хорошо, что у меня нет старших братьев», – решил Саймон и рявкнул:

– Да к тебе было не пробиться сквозь строй поклонниц и их родительниц! А вскоре и меня лишили свободы передвижения.

– У вас, видимо, нет сестер? – сочувственно спросил Колин.

– Нет, слава богу!

Про братьев он добавлять не стал.

– Дафф далеко не худшая из возможных сестер, я думаю, – сказал Бенедикт, не желавший, чтобы Саймон превратно истолковал слова Колина. – И у нее не так уж много поклонников.

Саймон перестал понимать, хорошо это или плохо, и потому ничего не произнес. За него это сделал Колин.

– Почему ты так думаешь? – спросил он Бенедикта.

– Уж, во всяком случае, не потому, – ответил за того Энтони, – что она недостаточно хороша собой.

Саймон мог бы по горячим следам подтвердить мнение друга, ибо совсем недавно испытал неудержимое желание заключить Дафну в объятия, прижать к стене и целовать, целовать…

– Хороша или не хороша, – произнес герцог, решив наконец закончить все разговоры на эту тему, – но я не собираюсь выручать ее, поскольку вспомнил, как она сама сказала мне, что ваша матушка запретила ей находиться в моем обществе.

– Неужели? – весело воскликнул Колин. – Как пикантно! У вас такая дурная репутация?

– Видимо, да, мне трудно судить. – У Саймона не было особого желания выступать в собственную защиту. – Впрочем, хочется думать, большая часть обвинений в мой адрес незаслуженна. Надеюсь, это может подтвердить мой старый друг Энтони.

– Жаль, – рассмеялся Колин, – а я так надеялся поучиться у вас чему-нибудь плохому.

– Обратитесь к своему старшему брату. Он вполне достойный наставник.

– Ладно, – примирительно сказал Энтони, положив руку на плечо Саймона. – Пойдем все-таки, мой друг, к этой страшной женщине, которая произвела нас всех на свет. Ручаюсь, она не укусит тебя.

Саймону ничего не оставалось, как подчиниться. Тем более что рядом с их матерью стояла Дафна, общение с которой после недавней атаки на него семейства Фезерингтон не представлялось таким уж невыносимым.

И вот они приблизились к леди Бриджертон.

– Матушка, – произнес Энтони, – я не видел вас весь вечер!

Ее лицо озарилось улыбкой, и Саймон понял: честолюбива она или нет, тщеславна ли или сверх меры настойчива, но она искренне любит своих детей. Это ясно как день.

– Энтони! – воскликнула она. – Как мило, что ты подошел. Мы как раз беседуем с лордом Макклесфилдом.

– Я заметил. – Энтони сочувственно взглянул на приятеля.