Где-то во Франции
Часть 23 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Анни и Бриджет заняли места рядом с водительским в первой машине, а Лилли и Констанс уселись на подножке. Через несколько минут Лилли стало жарковато в шерстяных мундире и юбке. Она чуть ослабила галстук, и это вроде бы немного помогло, потом сунула палец под слишком тугой воротник.
На дальней стороне поля дверь операционного дома раскрылась, из дверей вышли несколько мужчин, остановились, заморгали на ярком свете. Их операционные халаты были забрызганы кровью. Потом из погруженного в сумерки нутра дома появился еще один, последний, он помедлил в дверях, и она увидела, как его светлые волосы сверкают в лучах солнца. Он посмотрел любопытным взглядом на группу женщин у санитарных машин.
Это был Робби. Она даже с расстояния узнала его.
Забыв о том, что могут подумать ее друзья, она встала и сделала шаг вперед, потом еще один и еще. Она попыталась позвать его, но не смогла издать ни звука.
Ее фигура привлекла его внимание. Он двинулся ей навстречу, и, когда узнал, на его лице появилось ошарашенное выражение, быстро сменившееся ошеломленной гримасой осознания последствий увиденного. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Это невозможно… Лилли, как, черт побери?..
– Я знаю, я знаю. Робби, извините, что ошарашила вас таким образом. Два дня назад нам сказали, что нас переводят во Францию. То есть они попросили нас вызваться добровольно, и я согласилась.
– Вы сошли с ума, – возразил ей Робби. – Неужели вы не услышали ни слова из того, что я вам говорил? Когда я вам говорил, как здесь страшно?
– Услышала, конечно, услышала. Я знаю, что будет трудно. И не только потому, что вождение дело нелегкое. Но я уверена, что выдержу.
Он протянул руки, сжал ее плечи, и ее поразило выражение муки в его глазах.
– Я говорю не об этом. Я ни на минуту не сомневаюсь, что вы выдержите. Лилли, это слишком опасно. Дорога отсюда до ППП постоянно обстреливается. Даже Пятьдесят четвертый – они тут дальше по дороге – подвергся обстрелу несколько недель назад.
– Но это просто шальные снаряды. Так все говорят…
– Не слушайте вы, что говорят, – ответил он, сердясь уже по-настоящему. – Красный крест на борту вашей машины – вы искренне считаете, что он вас защитит, если немцы решат потренироваться в прицельной стрельбе по лазарету?
– Робби, – взмолилась она, сраженная его реакцией, – пожалуйста, поймите меня. Я не могла не приехать. Не потому, что я рассматриваю это как разновидность приключения или… или по личным причинам. Я здесь, а значит, я могу внести свой вклад в общее дело. Как вы и говорили.
Теперь ярость, казалось, оставила его, и он сделал шаг назад, его руки упали. Она застыла, пораженная болью в его глазах, которые показались ей голубее, чем июльское небо.
Он посмотрел за спину Лилли и лишь тогда увидел, что они не одни.
– Превосходно, – пробормотал он. – Есть ли хоть малый шанс, что ваши подруги не услышали наши распри?
– Они будут молчать. Я уверена.
Он улыбнулся ей, потом прикрыл рот ладонью, пряча зевок.
– Лилли, я должен поспать, прежде чем привезут новых раненых. А вам тоже явно нужно уезжать.
– Обещайте, что вы найдете меня, когда будет возможность.
– Обещаю. А вы, пожалуйста, берегите себя. Мне и без того хватает кошмаров.
Он посмотрел мимо нее, ткнул пальцем в сторону рядового Джиллспая, который принес канистры с водой и теперь с изумленно отвисшей челюстью стоял рядом с Лилли.
– Джиллспай, верно?
– Да, сэр, капитан Фрейзер, сэр.
– Мисс Эшфорд – сестра моего лучшего друга. Если с ней сегодня случится что-нибудь на дороге, вы заплатите дорогую цену. Вам ясно?
– Да, сэр!
Робби улыбнулся усталой улыбкой подругам Лилли.
– Извините меня, дамы, за отсутствие надлежащей учтивости, и я надеюсь, вы сейчас простите меня, но мне нужно уходить.
Кивнув на прощание Лилли, он ушел.
– Это он, да? – взволнованно спросила у Лилли Констанс. – Друг твоего брата, с которым он вместе…
– Да, – оборвала ее Лилли, которой не хотелось посвящать во все детали Анни и Бриджет, не говоря уже о рядовом Джиллспае. – Да, это он, друг Эдварда. Я хотела его предупредить, но не была уверена, как он отнесется к моему появлению.
– Не очень радостно, судя по всему, – пробормотала Анни. – Он аж побледнел, как тебя увидел.
– Я знаю, – согласилась Лилли. – Я поэтому ужасно себя чувствую. Но у меня не было времени предупредить его. Я думаю, он переменит свое отношение к моему приезду.
– Конечно, переменит, – подбодрила ее Констанс. – Но никто из нас долго здесь не продержится, если мисс Джеффрис решит, что мы отлыниваем от работы. Давайте-ка в путь. Лилли, ты сядешь за руль? Или мне сесть?
– Я поведу, но спасибо тебе, что предложила.
Лилли подошла ко второй машине, залезла в кабину. Она никогда прежде не водила «Форд», и, хотя рядовой Джиллспай говорил, что «Форд» мало чем отличается от «Кроссли», с водительского места все в этом авто представлялось и ощущалось другим. Сидя впервые за рулем этого авто, ей придется использовать всю свою способность сосредоточиться. Сегодня у нее не будет времени думать о чем-то другом.
Или о ком-то.
– 21 –
Это была их первая поездка на ППП, а потому рядовой Джиллспай ехал с невысокой скоростью, с мучительной старательностью объезжал выбоины, наполненные жижей и превратившие дорогу в сущий ад. Лилли почти не видела окружающего ландшафта, настолько она сосредоточилась на том, чтобы ехать точно в колее первой машины, но несколько раз ей пришлось остановиться, когда его «Форд» улиткой переваливал через особо крупный кратер. В эти моменты Лилли могла оглядеть окрестности и оценить масштаб ущерба, нанесенного войной этой местности.
Фермерские дома, мимо которых они проезжали, были заброшены, черепичные крыши побиты, ставни раскачивались на петлях, огороды были задушены сорняками. Поля и защитные полосы, когда-то зеленые, теперь лишились цвета и жизни, в небе над всем этим не пели птицы. Там, где прежде высились деревья, остались зазубренные пеньки, словно могильные камни умерших рощ и чащ.
Первая машина сбавила скорость – они добрались до ППП. Лилли аккуратно припарковала свой «Форд», предварительно развернувшись, как это сделал рядовой Джиллспай, чтобы сразу же после загрузки раненых начать движение в обратном направлении.
ППП не имел никаких обозначений и с дороги казался не более чем ограждением из мешков с песком, не особо высоким, с разрывом в середине шириной около ярда. Женщины последовали за Джиллспаем в разрыв, вошли в простую, плохо освещенную землянку, в которой санитары перевязывали раны солдатам, молча сидевшим на деревянных скамьях. В дальнем конце землянки на полу теснились носилки. На одних лежал солдат с кое-как перевязанной головой, пропитавшиеся кровью бинты закрывали его глаза и бóльшую часть лица; другой, к его счастью, теперь потерявший сознание, вроде бы был ранен в брюшную полость. Его бинты тоже пропитались кровью.
– Где вы были, мать вашу?
Сердце Лилли учащенно забилось, она попыталась сформулировать ответ. Подошедший к ним человек имел, кажется, звание сержанта, хотя точно определить это в тусклом свете было затруднительно.
Прежде чем она успела что-то ответить, вперед проскользнул рядовой Джиллспай, опять зардевшийся от смущения.
– Это рекруты из ЖВК, они будут нашими новыми водителями. Мы должны были выехать раньше, но мне сначала пришлось проинструктировать их. Извините за опоздание.
– ЖВК? Водители-женщины? – Лицо сержанта покраснело еще сильнее, чем лицо рядового Джиллспая, если только такое было возможно. Он тяжело вздохнул, Лилли нервно поджала пальцы ног в ожидании неизбежного. – Черт побери, Джиллспай, мог бы меня предупредить. А так я сказал «мать вашу» в их присутствии.
– Теперь уже во второй раз, – заметила Бриджет.
Сержант громко вздохнул, потом протянул им руку.
– Прошу прощения. Я сержант Барнс, дамы, но вы можете называть меня Билл. А теперь давайте погрузим этих ребят в машины, и везите их в лазарет. – Он подошел к двери и громко свистнул. – Нужна помощь – погрузить носилки. Кто их повезет?
– Я, – ответил рядовой Джиллспай. – Дамы в первый раз едут этим маршрутом, поэтому…
– Они очень скоро будут ездить этой дорогой. И лучше начать теперь, чем в дождь или посреди ночи. Вы приехали на двух машинах, да?
Бормоча что-то себе под нос, Билл подошел к задней стене землянки, посмотрел на раненых, лежащих на земляном полу, на хлипких носилках.
– Его… и его… этих двух в углу… этого – с раной в голову… и этого. Ранение брюшной полости, но, может, капитан Фрейзер вытащит его. У вас есть место спереди?
– У нас есть.
– Тогда возьмите этого. Осколочное ранение в руку.
Констанс уже взяла раненого под руку и осторожно повела его из землянки. Лилли не успела пойти следом – ее оттолкнули два носильщика, которые с удивительной сноровкой вынесли пациента по грубым ступенькам. Сначала одни носилки, потом другие были погружены в машину, раненые тихонько стонали, когда их усаживали на жесткие скамьи. Последним был юноша, почти еще мальчик, сильно раненный в живот. Он ни звуком не выдал своей боли, пока его несли и ставили носилки между двумя другими.
Лилли стала задергивать полотно на кузове, но тут из землянки раздался крик. Это был крик Билла, который почему-то нес две видавшие виды солдатских фляги.
– В них горячая вода, – сказал он, засовывая их под одеяло, укрывавшее мальчика. – У него шок. И не забудьте привезти их назад – это такая же редкость, как куриные зубы.
Лилли заморгала изо всех сил, надеясь, что не опозорит себя слезами. Она прогнала слезы и увидела, что Констанс ждет ее. Их пассажир явно нуждался в помощи – самостоятельно забраться в машину он не мог. Совместными усилиями они помогли ему устроиться на переднем сиденье, Лилли села за руль, Констанс взяла рукоятку и завела машину. Наконец Лилли как можно мягче включила передачу, и машина не осталась в долгу – тронулась с места без малейших дерганий. Пока все шло хорошо.
Если поездка на перевязочный пункт была нелегкой, то их возвращение в полевой лазарет было еще труднее. Как Лилли ни старалась, она не могла избежать всех выбоин, потому что их поверхность, казалось, покрывала бóльшую площадь, чем сама дорога. Каждый наклон и скачок колес вызывал хор стонов, который доносился до них из кузова – обескураживающее напоминание о неотложности их задачи.
– Как далеко, по-твоему? – спросила она Констанс по прошествии долгих минут, молясь Богу, чтобы человек, сидящий на сидениье между ними, не услышал тревоги в ее голосе. Но он никак не отреагировал, и понять, заметил он ее волнение или нет, было невозможно.
– Трудно сказать. На этой машине ведь нет счетчика пробега?
– К сожалению.
– Так посмотрим, узнаем ли мы местность. Фермерский дом там, справа – ты его помнишь? Он стоит под таким странным углом. Не могу понять, почему он до сих пор не упал.
– Констанс, – многозначительно заметила Лилли, едва не скрипя зубами. – Мы тут не для того, чтобы любоваться красотами ландшафта.
– Успокойся! Я помню эту дорогу. Мы тогда проехали всего несколько минут от лазарета до этого места. Так что мы почти у цели.
Констанс была права. Машина рядового Джиллспая, ехавшая впереди, скрылась за поворотом дороги, проехала мимо разрушенного дома, который в других обстоятельствах выглядел бы довольно комично, а дальше, всего в нескольких сотнях ярдов, находился полевой лазарет.
– 22 –
На дальней стороне поля дверь операционного дома раскрылась, из дверей вышли несколько мужчин, остановились, заморгали на ярком свете. Их операционные халаты были забрызганы кровью. Потом из погруженного в сумерки нутра дома появился еще один, последний, он помедлил в дверях, и она увидела, как его светлые волосы сверкают в лучах солнца. Он посмотрел любопытным взглядом на группу женщин у санитарных машин.
Это был Робби. Она даже с расстояния узнала его.
Забыв о том, что могут подумать ее друзья, она встала и сделала шаг вперед, потом еще один и еще. Она попыталась позвать его, но не смогла издать ни звука.
Ее фигура привлекла его внимание. Он двинулся ей навстречу, и, когда узнал, на его лице появилось ошарашенное выражение, быстро сменившееся ошеломленной гримасой осознания последствий увиденного. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Это невозможно… Лилли, как, черт побери?..
– Я знаю, я знаю. Робби, извините, что ошарашила вас таким образом. Два дня назад нам сказали, что нас переводят во Францию. То есть они попросили нас вызваться добровольно, и я согласилась.
– Вы сошли с ума, – возразил ей Робби. – Неужели вы не услышали ни слова из того, что я вам говорил? Когда я вам говорил, как здесь страшно?
– Услышала, конечно, услышала. Я знаю, что будет трудно. И не только потому, что вождение дело нелегкое. Но я уверена, что выдержу.
Он протянул руки, сжал ее плечи, и ее поразило выражение муки в его глазах.
– Я говорю не об этом. Я ни на минуту не сомневаюсь, что вы выдержите. Лилли, это слишком опасно. Дорога отсюда до ППП постоянно обстреливается. Даже Пятьдесят четвертый – они тут дальше по дороге – подвергся обстрелу несколько недель назад.
– Но это просто шальные снаряды. Так все говорят…
– Не слушайте вы, что говорят, – ответил он, сердясь уже по-настоящему. – Красный крест на борту вашей машины – вы искренне считаете, что он вас защитит, если немцы решат потренироваться в прицельной стрельбе по лазарету?
– Робби, – взмолилась она, сраженная его реакцией, – пожалуйста, поймите меня. Я не могла не приехать. Не потому, что я рассматриваю это как разновидность приключения или… или по личным причинам. Я здесь, а значит, я могу внести свой вклад в общее дело. Как вы и говорили.
Теперь ярость, казалось, оставила его, и он сделал шаг назад, его руки упали. Она застыла, пораженная болью в его глазах, которые показались ей голубее, чем июльское небо.
Он посмотрел за спину Лилли и лишь тогда увидел, что они не одни.
– Превосходно, – пробормотал он. – Есть ли хоть малый шанс, что ваши подруги не услышали наши распри?
– Они будут молчать. Я уверена.
Он улыбнулся ей, потом прикрыл рот ладонью, пряча зевок.
– Лилли, я должен поспать, прежде чем привезут новых раненых. А вам тоже явно нужно уезжать.
– Обещайте, что вы найдете меня, когда будет возможность.
– Обещаю. А вы, пожалуйста, берегите себя. Мне и без того хватает кошмаров.
Он посмотрел мимо нее, ткнул пальцем в сторону рядового Джиллспая, который принес канистры с водой и теперь с изумленно отвисшей челюстью стоял рядом с Лилли.
– Джиллспай, верно?
– Да, сэр, капитан Фрейзер, сэр.
– Мисс Эшфорд – сестра моего лучшего друга. Если с ней сегодня случится что-нибудь на дороге, вы заплатите дорогую цену. Вам ясно?
– Да, сэр!
Робби улыбнулся усталой улыбкой подругам Лилли.
– Извините меня, дамы, за отсутствие надлежащей учтивости, и я надеюсь, вы сейчас простите меня, но мне нужно уходить.
Кивнув на прощание Лилли, он ушел.
– Это он, да? – взволнованно спросила у Лилли Констанс. – Друг твоего брата, с которым он вместе…
– Да, – оборвала ее Лилли, которой не хотелось посвящать во все детали Анни и Бриджет, не говоря уже о рядовом Джиллспае. – Да, это он, друг Эдварда. Я хотела его предупредить, но не была уверена, как он отнесется к моему появлению.
– Не очень радостно, судя по всему, – пробормотала Анни. – Он аж побледнел, как тебя увидел.
– Я знаю, – согласилась Лилли. – Я поэтому ужасно себя чувствую. Но у меня не было времени предупредить его. Я думаю, он переменит свое отношение к моему приезду.
– Конечно, переменит, – подбодрила ее Констанс. – Но никто из нас долго здесь не продержится, если мисс Джеффрис решит, что мы отлыниваем от работы. Давайте-ка в путь. Лилли, ты сядешь за руль? Или мне сесть?
– Я поведу, но спасибо тебе, что предложила.
Лилли подошла ко второй машине, залезла в кабину. Она никогда прежде не водила «Форд», и, хотя рядовой Джиллспай говорил, что «Форд» мало чем отличается от «Кроссли», с водительского места все в этом авто представлялось и ощущалось другим. Сидя впервые за рулем этого авто, ей придется использовать всю свою способность сосредоточиться. Сегодня у нее не будет времени думать о чем-то другом.
Или о ком-то.
– 21 –
Это была их первая поездка на ППП, а потому рядовой Джиллспай ехал с невысокой скоростью, с мучительной старательностью объезжал выбоины, наполненные жижей и превратившие дорогу в сущий ад. Лилли почти не видела окружающего ландшафта, настолько она сосредоточилась на том, чтобы ехать точно в колее первой машины, но несколько раз ей пришлось остановиться, когда его «Форд» улиткой переваливал через особо крупный кратер. В эти моменты Лилли могла оглядеть окрестности и оценить масштаб ущерба, нанесенного войной этой местности.
Фермерские дома, мимо которых они проезжали, были заброшены, черепичные крыши побиты, ставни раскачивались на петлях, огороды были задушены сорняками. Поля и защитные полосы, когда-то зеленые, теперь лишились цвета и жизни, в небе над всем этим не пели птицы. Там, где прежде высились деревья, остались зазубренные пеньки, словно могильные камни умерших рощ и чащ.
Первая машина сбавила скорость – они добрались до ППП. Лилли аккуратно припарковала свой «Форд», предварительно развернувшись, как это сделал рядовой Джиллспай, чтобы сразу же после загрузки раненых начать движение в обратном направлении.
ППП не имел никаких обозначений и с дороги казался не более чем ограждением из мешков с песком, не особо высоким, с разрывом в середине шириной около ярда. Женщины последовали за Джиллспаем в разрыв, вошли в простую, плохо освещенную землянку, в которой санитары перевязывали раны солдатам, молча сидевшим на деревянных скамьях. В дальнем конце землянки на полу теснились носилки. На одних лежал солдат с кое-как перевязанной головой, пропитавшиеся кровью бинты закрывали его глаза и бóльшую часть лица; другой, к его счастью, теперь потерявший сознание, вроде бы был ранен в брюшную полость. Его бинты тоже пропитались кровью.
– Где вы были, мать вашу?
Сердце Лилли учащенно забилось, она попыталась сформулировать ответ. Подошедший к ним человек имел, кажется, звание сержанта, хотя точно определить это в тусклом свете было затруднительно.
Прежде чем она успела что-то ответить, вперед проскользнул рядовой Джиллспай, опять зардевшийся от смущения.
– Это рекруты из ЖВК, они будут нашими новыми водителями. Мы должны были выехать раньше, но мне сначала пришлось проинструктировать их. Извините за опоздание.
– ЖВК? Водители-женщины? – Лицо сержанта покраснело еще сильнее, чем лицо рядового Джиллспая, если только такое было возможно. Он тяжело вздохнул, Лилли нервно поджала пальцы ног в ожидании неизбежного. – Черт побери, Джиллспай, мог бы меня предупредить. А так я сказал «мать вашу» в их присутствии.
– Теперь уже во второй раз, – заметила Бриджет.
Сержант громко вздохнул, потом протянул им руку.
– Прошу прощения. Я сержант Барнс, дамы, но вы можете называть меня Билл. А теперь давайте погрузим этих ребят в машины, и везите их в лазарет. – Он подошел к двери и громко свистнул. – Нужна помощь – погрузить носилки. Кто их повезет?
– Я, – ответил рядовой Джиллспай. – Дамы в первый раз едут этим маршрутом, поэтому…
– Они очень скоро будут ездить этой дорогой. И лучше начать теперь, чем в дождь или посреди ночи. Вы приехали на двух машинах, да?
Бормоча что-то себе под нос, Билл подошел к задней стене землянки, посмотрел на раненых, лежащих на земляном полу, на хлипких носилках.
– Его… и его… этих двух в углу… этого – с раной в голову… и этого. Ранение брюшной полости, но, может, капитан Фрейзер вытащит его. У вас есть место спереди?
– У нас есть.
– Тогда возьмите этого. Осколочное ранение в руку.
Констанс уже взяла раненого под руку и осторожно повела его из землянки. Лилли не успела пойти следом – ее оттолкнули два носильщика, которые с удивительной сноровкой вынесли пациента по грубым ступенькам. Сначала одни носилки, потом другие были погружены в машину, раненые тихонько стонали, когда их усаживали на жесткие скамьи. Последним был юноша, почти еще мальчик, сильно раненный в живот. Он ни звуком не выдал своей боли, пока его несли и ставили носилки между двумя другими.
Лилли стала задергивать полотно на кузове, но тут из землянки раздался крик. Это был крик Билла, который почему-то нес две видавшие виды солдатских фляги.
– В них горячая вода, – сказал он, засовывая их под одеяло, укрывавшее мальчика. – У него шок. И не забудьте привезти их назад – это такая же редкость, как куриные зубы.
Лилли заморгала изо всех сил, надеясь, что не опозорит себя слезами. Она прогнала слезы и увидела, что Констанс ждет ее. Их пассажир явно нуждался в помощи – самостоятельно забраться в машину он не мог. Совместными усилиями они помогли ему устроиться на переднем сиденье, Лилли села за руль, Констанс взяла рукоятку и завела машину. Наконец Лилли как можно мягче включила передачу, и машина не осталась в долгу – тронулась с места без малейших дерганий. Пока все шло хорошо.
Если поездка на перевязочный пункт была нелегкой, то их возвращение в полевой лазарет было еще труднее. Как Лилли ни старалась, она не могла избежать всех выбоин, потому что их поверхность, казалось, покрывала бóльшую площадь, чем сама дорога. Каждый наклон и скачок колес вызывал хор стонов, который доносился до них из кузова – обескураживающее напоминание о неотложности их задачи.
– Как далеко, по-твоему? – спросила она Констанс по прошествии долгих минут, молясь Богу, чтобы человек, сидящий на сидениье между ними, не услышал тревоги в ее голосе. Но он никак не отреагировал, и понять, заметил он ее волнение или нет, было невозможно.
– Трудно сказать. На этой машине ведь нет счетчика пробега?
– К сожалению.
– Так посмотрим, узнаем ли мы местность. Фермерский дом там, справа – ты его помнишь? Он стоит под таким странным углом. Не могу понять, почему он до сих пор не упал.
– Констанс, – многозначительно заметила Лилли, едва не скрипя зубами. – Мы тут не для того, чтобы любоваться красотами ландшафта.
– Успокойся! Я помню эту дорогу. Мы тогда проехали всего несколько минут от лазарета до этого места. Так что мы почти у цели.
Констанс была права. Машина рядового Джиллспая, ехавшая впереди, скрылась за поворотом дороги, проехала мимо разрушенного дома, который в других обстоятельствах выглядел бы довольно комично, а дальше, всего в нескольких сотнях ярдов, находился полевой лазарет.
– 22 –