Гамбит пешки

— Ты знаешь, кто я на самом деле? — спросила Ю.

Ли Бан молчал миг, а потом кивнул.

— Я вела армии, — сказала Ю. — Вела войны. Люди, как ты… стратеги помещают таких людей на передовую, Ли Бан. От тебя не ожидают выживания. Ты не выживешь. И ты точно не хочешь попасть в Кровавый Двигатель Кохрана. Никто не должен страдать, когда его скармливают той мерзости.

— Что еще я могу сделать?

— Что угодно, — сказала Ю. — Теперь у тебя есть техника. Ты можешь видеть, это как ясновидение. Это полезная техника. Ты теперь можешь быть настоящим героем.

Ли Бан выглядел так, словно понюхал сточные воды.

— У героев полезные техники. Видеть то, где меня нет, не поможет биться лучше.

Ю убрала пряди волос за уши.

— Не все герои размахивают дао… или чуи, — сказала она с улыбкой. — Оттачивай технику. Учись управлять ею. Думаю, скоро ты окажешься полезным.

Ли Бан кивнул. Он не выглядел счастливо. А потом он шагнул вперед, обвил Ю большими руками так быстро, что она пискнула в его крепких объятиях.

— Спасибо, — сказал он и отпустил ее. — И поблагодари старуху за меня, когда увидишь ее.

— Удачи, Ли Бан, — Ю поклонилась с уважением. Было печально оставлять его позади. Он мог быть фигурой на доске, и она пыталась пожертвовать им пару раз, но он остался верным, и она укрепила связь с ним. Это было глупо. Стратеги не формировали связи. Это мешало делать выбор. «Искусство Войны должны оставаться отстраненными и отрешенными», — слова ее бабушки. Еще один повод, по которому ей нужно делать это одной.

Ю оставила Бан Пинь так же, как пришла. Одна. Но у нее теперь хотя бы был артефакт. Один из божественных артефактов. Этого было мало… но это было лучше, чем ничто.





Глава 14



Ю ехала почти всю ночь по пыльным дорогам, которые были удивительно пустыми. Лошадь пахла как плесневелая овсянка и моча, щелкала зубами, когда Ю была близко к ее голове. К счастью, лошадь была слепой, как Ли Бан, так что часто промахивалась. Но Ю нашла пару новых синяков, где зверь поймал ее. Она не любила лошадей, но Искусство Войны научилась ездить верхом, и ездить хорошо. Она научилась и спать в седле, и тут она считала этот навык одним из самых ценных, почти техникой, даже если у нее не было сердца. Ее бабушка научила Ю всему, что она знала, о стратегиях и игре по правилам и против них, но это не было важно, когда нужно было убегать и спать одновременно. Лошадь двигалась медленно, чуть быстрее бредущего быка, но она была достаточно старой и умной, чтобы придерживаться вытоптанных дорог без направлений всадника. Пару раз Ю резко просыпалась от криков прохожих, но никто не был в жестоком настроении, и она быстро засыпала снова. Она сильно устала. И ей нужно было выпить.

Нацуко нашла ее на рассвете. Первые лучи света разбудили Ю, и богиня сидела на коленях у дороги за маленьким деревянным столиком, казалось, играла в маджонг. Ю соскользнула со спины лошади, ощутила боли в теле заново, рухнув на землю. Она охнула несколько раз, ощущая агонию, пока выпрямляла спину, а ноги ощущались как лапша в супе. Средний возраст догнал ее за ночь и давал заслуженные пинки под зад.

— Ты дура? — спросила Нацуко, когда Ю подвела лошадь ближе. Зверь со стеклянными глазами понюхал богиню, явно собираясь укусить. Но лошадь передумала, решив, что старуха на вкус будет как уксус, желчь и, может, чернослив. Лошадь сошла с дороги и нашла себе траву. Она радостно потряхивала хвостом, срывая зеленые травинки.

Ю сунула ладони в свое одеяние и ущипнула себя за руку. Поражение всегда было из-за нехватки сосредоточенности. С достаточным вниманием и подготовкой можно было подсказать любой исход. Боль помогала ей сосредоточиться. Всегда так было.

— Нет, — медленно сказала она. Другого ответа не было. По крайней мере, такого, который удовлетворил бы богиню.

— Тогда зачем ты пытаешься убить себя? — Нацуко была серьезна, на ее морщинистом лице не было намеков на улыбку. — Ты считала этот план хорошим? Поставить себя между двумя самыми сильными воинами Хосы? На одной стороне смерть, а на другой тюрьма, и ради чего? Чтобы ты получила наказание за смерть своего принца?

Ю покачала головой. От гнева богини было сложно привести мысли в порядок. Но Нацуко была права, план был глупый.

— Только те, кто готов проиграть, могут ощутить вкус победы.

— Пха! — Нацуко сплюнула. — Дон Ао был идиотом, и не пытайся убедить меня, что ты думаешь иначе. Твой любимый Чао Сян писал: «Только дурак идет воевать, зная, что может проиграть». На кону не только твоя жалкая жизнь. Мне плевать, сколько неуместной вины в твоей пустой голове, не пытайся больше себя убивать.

Ю не могла придумать, что сказать богине, так что промолчала. Может, Нацуко была права. Может, Ю пыталась пожертвовать собой, закончить игру, заплатить за свои поражения. Она знала, что план был опасным, но теперь понимала, что он был глупым и плохо продуманным. Если бы Ли Бан не вернулся за ней, она была бы мертва или в лапах Цинь, что тоже кончилось бы смертью. Она потерла раздраженную кожу вокруг наручника.

— Ты заменила Кома этим новым Комом? — Нацуко указала на лошадь.

— Я оставила Ли Бана в Бан Пинь, — сказала Ю. Она опустилась напротив Нацуко и посмотрела на игру. Выглядело как маджонг, но она не узнавала фигуры.

— Это было глупо. Я думала, его техника окажется полезной.

Ю посмотрела на богиню.

— Ты это сделала? Спонтанное проявление техники. Благословление бога.

Нацуко улыбнулась, глядя на игру перед собой. Она схватила пару фишек, соединила их и убрала в кожаный мешочек. — Ты получила фонарь?

Ю вздохнула.

— Нет, я доверилась не тому вору.

— Это я могла тебе сразу сказать, — фыркнула Нацуко. Она хмурилась, но уже не из-за игры.

— Но не сказала, — ответила Ю. — Фан украл фонарь, пока Ли Бан спасал меня. Я не знаю, решил ли он продать его где-нибудь подороже, или… — был вариант, который она пыталась игнорировать.

— Или он оказался чемпионом другого бога? — спросила Нацуко. — Ты не видела контракт на его коже, пока имела его?


Ю отвела взгляд от богини, жар прилил к ее щекам.

— Мы не раздевались. Пожалуй, слишком спешили.

— Тебя отымел враг, и ты отослала единственного союзника, — сказала Нацуко. — Вот так стратег. Как ты назвала бы этот ход?

— Ошибкой? Тактическим промахом, — сказала Ю. Она снова полезла под лохмотья и ущипнула себя за руку. А потом вытащила фигурку, которую вырезала, и стала добавлять детали ножом. Она напоминала Ли Бана и была почти закончена. Было приятно делать что-то руками, еще и то, что она знала, как делать.

— Ошибки как морщины, — сказала Нацуко, убрав еще несколько фишек с доски в мешочек. — Чем старше мы становимся, тем больше получаем, и мы забываем о них, пока не посмотрим в зеркало, — она бросила мешочек в траву за собой и встала.

Ю посмотрела на столик у дороги. Там осталась одна фишка с черным лотосом, дюжина одинаковых лепестков пересекалась. Богиня оставила одну фишку, остальные выбросила. Поняла ли Нацуко, что делала это? Это было намеренно, или она создавала потерянные вещи? Богиню можно было отделить от ее символа? Или она была скована своим именем, как люди своим прошлым?

— Куда дальше? — Ю убрала в карман фигурку Ли Бана. Она встала и отряхнула одежду.

— На север, — сказала Нацуко. Она свистнула лошади и повела ее на дорогу. Зверь тряхнул хвостом, фыркнул, но не укусил ее. Лошади скоро потребуется отдых. У старого зверя был ограниченный запас выносливости. — На пути к провинции Нин есть постоялый двор, близко к стоячим камням. Там артефакт.

— Нин на границе с Кохраном, — сказала Ю. — Чем дальше будем идти на север, тем вероятнее столкнемся с войной, — она почти хотела попасть на фронт. Встретиться с армией Хосы и раскрыть себя, управлять и вести армии к победе. Она пыталась игнорировать это, отрицать, но теперь она играла снова, и возможность войны манила ее. Глупость. Ее разыскивали как преступницу. Они закуют ее в железо и отправят на казнь в Цинь. И это была не ее война. Она покончила с войной. Это только вело к страданиям.

— Пха! — рявкнула Нацуко. — В духе Бату устраивать войну там, где он скрыл артефакты. Но мы не пойдем на само сражение.

Ю встала и присоединилась к богине и лошади на дороге. Утреннее солнце медленно согревало мир вокруг них, но в воздухе был холод. А еще сухость, так что дорога была пыльной и сухой, в камнях.

— Бату был правителем последний век, — сказала Ю. — А кто правил до него?

— Мира, богиня урожая и грубых шуток, — Нацуко рассмеялась. — Просто богиня урожая, но у нее был такой грязный разум, ты не представляешь. Она как-то рассказала мне шутку. Что получится, если соединить мужчину и коня? — она смотрела на Ю миг. — Хорошее время! — она рассмеялась от ужасной шутки. Лошадь Ю фыркнула. — О, не ты, Ком, — Нацуко похлопала лошадь по шее. — Тебя кастрировали. Бедняга.

Ю не была экспертом в богах, но никогда не слышала о Мире раньше.

— Я думала, богом урожая был Бянчжей?

— Он и есть сейчас.

— Что случилось с Мирой? — спросила Ю.

Нацуко молчала миг, а потом сказала:

— Та же богиня, другое имя. В Кохране, Нэш, Ипии и Хосе свои имена для бога бурь, но это не делает его четырьмя разными богами. Только один, Нир. И он наглый и громкий гад, который не замечает тех, кто меньше него, — она проворчала несколько слов, которые Ю не поняла. — И он ужасно танцует.

В этом был смысл, решила Ю. Было много языков и мифов. Было очевидно, что разные народы называли своих богов по-своему.

— Это было время процветания, — сказала она, думая об уроках бабушки по истории. Свои внуки старушки ненавидели слушать уроки у ног их бабушки. Они звали это бесполезными историями. Но не Ю. Она любила сидеть и слушать, как бабушка рассказывала о старых королях и легендарных героях, подвигах и поступках злодеев. О драконах, которые когда-то летали по небу, а теперь были редкими, как покой.

— Конечно, — сказала Нацуко. — Мира была богиней урожая. Когда она правила, все четыре народа процветали, у всех было много еды, долго длился покой, — Ю бросила взгляд на богиню. — О, не смотри на меня так. Я не согласна с Бату ни капли. Война не веселит. Но Мира делала мир скучным. Все ели, процветали. Люди смешивали народы, ломали естественный порядок. Скука. Когда ты в последний раз видела дракона в мире? Или писю́? Или сяо?

Ю смогла лишь покачать головой. Она только слышала о них истории.

— Они не пропали, — Нацуко пожала плечами. — Просто потеряны.

— Потому ты хочешь править следующей? — спросила Ю. — Чтобы вернуть их?

— Неа! — сказала Нацуко. — Хотя это входит в замысел, — она понизила голос. — Но лишь отчасти. Я — богиня утраченных возможностей, но я ненавижу, когда люди упускают шанс. Они молятся в моих храмах, чтобы вернуть потерянное. «Я потерял любимый туфель в грязи. Прошу, верни его мне. Дай мне еще шанс завоевать женщину, которую я люблю». Никто не благодарит меня, когда находит потерянную серьгу. Никто не благодарит меня, когда рискует и не упускает шанс. Я ненавижу упущенные возможности, как мой брат Фуюко ненавидит осиротевших детей… я о детях, которые лишились родителей, — Ю слышала о Фуюко, боге детей и сирот, но не знала, что он был братом Нацуко. Она даже не думала, что у богов есть родня. У них были и родители? Дети? Так появлялись новые боги? — Ничто не создает больше упущенных шансов, чем война, — продолжила Нацуко. — Ничто не создает больше сирот, чем война. Я хочу занять трон, чтобы остановить Бату. Покончить с его веком кровопролития. Он только столкнул народы, направил брата против брата, а сына против отца. То, чего достигла Мира, направив людей всюду с урожаями и растущим населением, Бату разрушил. Больше людей значит больше солдат, больше еды значит лучше пути снабжения, чтобы те солдаты проникали дальше на земли соседа. Он превратил мир в свой личный храм, и все народы, императоры и солдаты молятся ему кровью, понимают они это или нет. Мы с братом половину века ждали это состязание. Ждали, чтобы свергнуть Бату.

Нацуко сделала паузу и вздохнула.

— Я ответила на твой вопрос, тебе пора ответить на мой. Почему известный стратег, как ты, старается избегать войны? Зачем бежать и скрываться, менять свое имя и проводить дни, обманом забирая монеты у стариков, когда ты можешь сидеть во главе армии и пытаться защитить этот народ?

Ю не хотела обсуждать это, так что предложила лишь часть правды:

— За мою голову назначена награда.

— За убийство Стального Принца, знаю. Но мы обе знаем, что ты не убивала его. Ты не смогла спасти его, так что направила другого вместо него вести твою необходимую войну. Но смысл не в этом, — Нацуко уставилась на нее карими бездонными глазами. — Ты могла попросить императора простить тебя, купить себе свободу службой. Ты могла бы прийти к тому, что осталось от королевской семьи Цинь, все объяснить и попросить о пощаде. Но ты заливаешь горе, обвинила себя зря и жалеешь себя.

— А ты делаешь вид, что не знаешь правды, — сказала Ю. Как могла богиня потерянных вещей и упущенных возможностей не знать всего о жизни Ю? — Я ненавижу войну. Я половину жизни посвятила ей. Мое детство было за изучением тактик и местности, оружия и брони, движений отрядов и укреплений. Моя бабушка, раз у нее не было кровного родственника, желающего этого, передала наследие мне. И я наслаждалась этим. Я превосходила в этом. А потом пришло время, и я использовала все, чему научилась у нее, и стала ее наследием во плоти, — Ю покачала головой. Может, Нацуко была права, и она жалела себя. Но было приятно пожаловаться вслух хоть раз. — Бату — бог войны. Я провела почти всю жизнь у него на службе, — сказала она, ее голос дрогнул. — Я отдала ему все, и он забрал все у меня. Даже когда я была ребенком, он забрал у меня все. Мой отец умер из-за войны, — Ю не думала о нем годами, но все еще скучала по его голосу, по запаху старой кожи от него. — Когда морской народ вторгся в Нэш, моя деревня пала одной из первых. Мужчин забрали как рабов, наши дома сожгли, женщин и детей убивали. Мы с мамой выжили, потому что собирали орехи для ужина. Я видела, как они забрали моего отца, кровавого от хлыста, он едва мог шагать. Я видела, как они сожгли мой дом. А потом мама утащила меня. Я потеряла и бабушку из-за войны, из-за голода, налоги императора довели народ Хосы до голодания. Она ела меньше, чтобы кормить меня, и угасла со временем. Я была сиротой, когда она взяла меня и вырастила, научила всему, что я знала. И она умерла, чтобы я жила, — Ю шмыгнула носом и пожала плечами. — А потом ее тупая семья прогнала меня.

Богиня фыркнула.

— И не забывай, что ты потеряла принца из-за войны, — она тряхнула головой. — Я знаю все это. Потому и выбрала тебя. И из-за твоих навыков, которые были не такими полезными, как ожидалось. Видишь ли, ты — сирота, так что у тебя благословение моего брата. Ты потеряла все, и я даже не говорю об упущенных шансах. Поверь, их много.

Ю вдруг стало неловко. Богиня знала о ней слишком много. Она знала все о ней. Не только то, что Ю сделала, какие преступления совершила, какими жизнями пожертвовала. Нет. Богиня знала все. Все, что случилось с Ю, все, что могло с ней случиться. Все шансы, которые она упустила. Ее принц мог выжить? Ю могла рискнуть, принять какое-то решение, чтобы спасти жизнь Стального Принца? Она была слишком глупой, чтобы увидеть это? Она скривилась от боли, поняла, что вела ногтем по руке, царапая плоть. Она хотела сменить тему. Говорить о чем-то другом. И ей нужно было выпить.

— Твой брат тоже в состязании?

Нацуко скривилась.