Этот мужчина

Пока он поднимает мою сумку с пола, я поправляю платье и плюхаюсь обратно на диван с легкой улыбкой. Контраст его личности — от дикой и требовательной до нежной и внимательной, — настоящий вынос мозга. Но я люблю обе эти стороны. Он просто слишком хорош.

Джесси садится рядом со мной и, притянув к себе, обнимает.

— Я подумал, что ты могла бы подняться в пристройку и начать прикидывать идеи.

— Ты все еще хочешь, чтобы дизайном занималась я? — спрашиваю в замешательстве. Я считала это всего лишь уловкой, чтобы затащить меня в постель.

— Конечно.

— Я думала, ты хочешь от меня лишь мое тело, — поддразниваю я, зарабатывая себе щелчок по соску.

— Я хочу от тебя гораздо большего, чем твое тело, леди.

Да? Что, например?

— Сегодня воскресенье. — Я высвобождаюсь из его объятий. — Я не работаю по воскресеньям. Плюс у меня нет с собой необходимых для работы материалов.

У него на лбу появляется хмурая морщинка, и он с несколько мрачным видом дергает меня к себе на колени.

— Каких материалов? Карандаша и бумаги? — Он игриво кусает меня за мочку уха. — Уверен, что смогу обеспечить ими тебя, но вычту их стоимость из твоего счета.

В сущности, да, несколько листков бумаги и карандаш — это все, что мне сейчас нужно, но сегодня воскресенье. На ум приходит миллион других вещей, которыми я могла и предпочла бы заняться. Кроме того, мне не нужно торчать в пристройке, чтобы начать набрасывать идеи.

Но потом предполагаю, что он хочет, чтобы я убралась из его кабинета. Джесси получил свое, и теперь я мешаю ему. Я даже не могу сесть в свою машину и уехать. Когда раздается стук в дверь, поднимаюсь с его колен.

— Входите, — разрешает он, вопросительно глядя на меня.

Я не обращаю на него внимания. Седовласый мужчина из ресторана входит с подносом и ставит его на кофейный столик.

— Спасибо, Пит. — Его испытующий взгляд не отрывается от меня.

— Сэр, — кивает он Джесси и перед уходом доброжелательно улыбается мне.

— Где мне взять бумагу? — спрашиваю, поднимая поднос и перекидывая сумку через плечо.

— Ты не собираешься завтракать? — Он, все еще хмурясь, встает.

— Поем наверху.

Не хочу путаться у тебя под ногами!

— О, ладно.

Джесси подходит к столу. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на его идеальную задницу, обтянутую джинсами, когда он наклоняется и открывает ящик стола, вытаскивая блокнот и коробку с карандашами для рисования. Для чего они ему? Это не обычные необходимые канцтовары. Он возвращается и протягивает их мне. Я принимаю их, убираю под поднос и направляюсь к двери.

— Эй, ты ничего не забыла?

Обернувшись, я вижу, что его вопросительный взгляд превратился в свирепый.

— Что? — спрашиваю его. Я понимаю, о чем он, но я не в том настроении, чтобы льстить его самолюбию.

Он кивком подзывает к себе.

— Тащи сюда свою задницу.

Мои плечи чуть опускаются. Проще дать ему то, что он хочет, и убраться. Подхожу к нему, изо всех сил стараясь придать лицу веселое выражение. Знаю, что с треском проваливаюсь.

— Поцелуй меня, — приказывает Джесси, небрежно засовывая руки в карманы. Я приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам, убеждая, что это больше, чем просто чмокание. Он не отвечает.

— Ава, поцелуй меня по-настоящему.

Он не купился на мою вялую попытку ему угодить. Я вздыхаю. В руках у меня поднос, через плечо перекинута сумка, а под подносом — блокнот и карандаши. Оказывается, это непросто, особенно когда он не помогает. Ставлю поднос и канцтовары на стол и зарываюсь руками в его волосы, притягивая его лицо к себе. Ему требуется наносекунда, чтобы ответить. Как только наши губы встречаются, он обвивает руки вокруг моей талии, и слегка наклоняется, чтобы сократить нашу разницу в росте. Я не хочу испытывать наслаждение, но испытываю — и очень большое.

— Так-то лучше, — шепчет Джесси мне в губы. — Никогда ничего не скрывай от меня, Ава.

Он отпускает меня, и я чувствую легкое головокружение и дезориентацию. Кто-то стучит в дверь.

— Иди. — Он кивает на дверь.

Не сказав ни слова, забираю свои вещи и ухожу. И уже как следует надулась. Я ступаю на ужасно опасную территорию, и знаю об этом. У этого мужчины на лице написано «разбитое сердце».

Открываю дверь кабинета и вижу, что меня ждет Здоровяк Джон. Он кивает, становясь рядом со мной, чтобы проводить наверх.

— Джон, я знаю дорогу, — бросаю я. Ему вовсе не обязательно все время оборонять меня с фланга.


— Все хорошо, девочка, — басит он, продолжая длинными шагами идти со мной к лестнице.

Когда мы подходим к витражному окну у подножия лестницы на третий этаж, я бросаю взгляд на широкую площадку. Наверху множество деревянных дверей с вырезанными на них красивыми символами в виде кругов. Они закрыты и очень пугают.

Что там наверху? Может, банкетный зал. Я отвлекаюсь от величия необъятного деревянного простора, когда слышу, как открывается дверь. Смотрю на лестничную площадку и замечаю мужчину, выходящего из номера для гостей и застегивающего ширинку. Он поднимает голову и ловит мой пристальный взгляд. Я вспыхиваю, когда вижу, как Джон внимательно смотрит на парня, угрожающе покачивая головой. Волна беспокойства накатывает на лицо гостя, и я удираю через арку, которая ведет к пристройке, чтобы попытаться избежать неловкой ситуации. На Джона это не произвело никакого впечатления. Почему мужчины считают приемлемым выходить из туалетов и гостиничных номеров, все еще приводя себя в порядок, — выше моего понимания.

Захожу в самую дальнюю комнату. Там нет мебели, и я съезжаю по стене и сажусь на пол. Джон выглядывает из-за двери.

— Если что-то понадобиться, позвони Джесси, — бурчит он.

— Я могу пойти и найти его.

— Нет, позвони, — повторяет он, закрывая дверь.

Получается, если мне понадобится в туалет, я должна звонить Джесси? Надо было остаться дома.

Оглядывая пустую комнату, начинаю грызть рогалик с лососем, который, как я неохотно признаю, очень хорош. Пытаюсь вспомнить краткое описание дизайна. Что он там говорил? Ах, да — чувственный, возбуждающий и живительный. Это для меня необычно, но могу с этим работать. Беру блокнот, достаю из коробки карандаш и начинаю рисовать большие роскошные кровати и шикарные декорации. Затеряться в набросках — идеальный способ отвлечься от более тревожных мыслей, которые в данный момент переполняют бедный мозг.



***



Через несколько часов у меня отваливается зад и есть черновой набросок потрясающей спальни. Порхаю карандашом по бумаге, затеняя тут, растушевывая там. Ладно, теперь это чувственно. Он говорил о необходимости большой кровати, а королевских размеров кровать с балдахином, расположенная в центре комнаты, кричит о роскоши и чувственности. Изучаю рисунок, краснея от собственной работы. Господи, это почти эротично. Откуда это взялось? Может, все дело в том невероятном сексе, который у меня был. Кровать, доминирующая в комнате, является точной копией той, что я заметила несколько месяцев назад на одной ярмарке со старинными предметами интерьера. С массивными, коренастыми деревянными столбами и решетчатым навесом, украшенным золотистым шелком, она будет выглядеть потрясающе. Не знаю, что повесить на стены, кроме больших деревянных гобеленов, потому что Джесси не стал вдаваться в подробности на этот счет — вероятно, нечто похожее на то, что видела в другом номере, где Джесси загнал меня в угол.

Мои размышления прерываются, когда дверь открывается, и я вижу физиономию Сары. Мысленно издаю стон. Эта женщина повсюду, где есть Джесси.

— Ава, какой приятный сюрприз.

Лгунья!

Она тихо закрывает за собой дверь и проходит в центр комнаты. Недобрые мысли заставляют желать, чтобы она упала на этих до нелепости высоких каблуках. Мне правда не нравится эта женщина. Она выявляет мою внутреннюю стерву лучше, чем кто бы то ни был.

— Сара. Рада тебя видеть.

Сжимаю прядь волос и начинаю ее теребить, размышляя о причинах, побудивших ее нанести мне визит. Сара смотрит вниз, на меня, сидящую на полу. Замечаю, что ее надутые красные губы выглядят сегодня чрезвычайно накачанными. Над ними хорошо потрудились. То, что я сижу на полу, а она стоит, заставляет меня чувствовать себя ниже ее. Я бы встала, если бы зад не онемел, а не пребывала в уверенности, что всей массой не рухну обратно на пол.

— Работаешь в воскресенье, — задумчиво произносит она, оглядывая пустую комнату. — Все ли твои клиенты получают такое особое отношение, какое достается Джесси?

Ну что за сука! Внезапно ее мотив становится совершенно ясен.

— Нет, — улыбаюсь я, — только Джесси.

Мои недобрые мысли вполне обоснованы. Она не просто не любит меня, а по-настоящему не переносит. Возможно, даже ненавидит. Почему?

— Он староват для тебя, не находишь?

Сара складывает руки под своим внушительным бюстом, и я прихожу к заключению, что над ее сиськами тоже, скорее всего, потрудился хирург.

Не хочу, чтобы она поняла, будто я не знаю возраста Джесси. Она, несомненно, в курсе. И тот факт, что она знает, а я — нет, действительно раздражает.

— Я так не думаю, — сладко парирую я. Мне очень хочется встать с пола, чтобы эта неприятная, надоедливая персона не смотрела на меня сверху вниз. Какое ей до меня дело?

Ее лицо выражает огромное недовольство тем, что я здесь, и это, как ни странно, также вызывает у меня чувство досады. Следовало остаться дома. Мне это не нужно.

— Итак, что же такого есть в моем Джесси, из-за чего ты работаешь в выходной?

Моем Джесси?

— Не совсем понимаю, какое тебе до этого дело.

— Может, его деньги? — Она приподнимает и без того до абсурда изогнутую бровь. Ботокс!

— Меня не интересует богатство Джесси, — быстро отвечаю я. Я в него влюблена!

— Ну конечно, нет. — С небрежным и самоуверенным видом она подходит к окну, а затем снова поворачивается ко мне. Ее лицо так же холодно, как и голос. — Будь осторожна, Ава. Джесси — не из тех мужчин, о которых стоит мечтать.

Смотрю ей прямо в глаза, пытаясь подражать ее холодному тону. Это нетрудно — с этой ужасной женщиной такое выходит естественно.

— Спасибо за предупреждение, но я уже достаточно взрослая, чтобы решать, о каких мужчинах мечтать. — У меня сердце уходит в пятки.

Она мягко усмехается. Как бы жалея. Заставляя меня почувствовать себя дерьмом.