Этот день

Я вышла и пошла направо. Оглядевшись, я увидела небольшую калитку, сквозь которую прошла в сад с восхитительным видом на море. Вечерело, закатное солнце освещало Сицилию последними лучами. Я села на скамейку, мечтая об одиночестве, думая о том, как много всего я еще не знаю, как новые откровения ранят меня, когда я узнаю. Я хотела позвонить маме, а еще больше хотела, чтобы она была рядом. Она бы защитила меня от всех этих людей, этого мира. Когда я подумала о том, как родители переживут новость о моем замужестве, на мои глаза навернулись слезы. Все это убивало меня. Я сидела и смотрела вперед невидящими глазами, пока не стало совсем темно и в саду не зажглись фонари. Я вспомнила вечер, когда он украл меня. Боже, это ведь было так недавно, а столько всего изменилось.
– Ты простудишься, – сказал Доменико, накидывая мне на плечи пиджак и садясь рядом. – Что происходит?
Я вздохнула и повернулась к нему.
– Почему ты не сказал мне, что у него есть брат? Причем близнец.
Но Доменико только пожал плечами и вытащил из кармана пакетик с белым порошком. Он высыпал немного порошка на руку, втянул его одной, потом другой ноздрей.
– Я когда‑то уже говорил тебе: есть вещи, о которых вы должны сказать друг другу сами, а я… Прости, я не буду встревать. – Он встал и облизал руку. – Массимо велел найти тебя и привести.
Я с отвращением следила за движениями Доменико, не скрывая отношения к процессу.
– Ты трахаешь мою подругу, – сказала я. – Я тоже не буду встревать, но я не позволю, чтобы она забрела туда, откуда нет выхода.
Доменико, опустив голову, ковырял носком ботинка землю.
– Я не планировал того, что случилось, – пробормотал он. – Но я не могу ничего поделать, она мне нравится.
Я рассмеялась и похлопала его по спине.
– Не только тебе, но я не о сексе, а о кокаине. Будь внимателен, она очень легко поддается соблазнам.
Доменико провел меня по коридорам на самый верх, туда, где не было гостей. Он встал перед дверями с двумя створками, толкнул обе. Тяжелые деревянные панели распахнулись, я увидела большой, почти круглый стол и сидящего во главе Массимо. Люди внутри не обратили на нас внимания, только Блэк поднял на меня холодные глаза. Я огляделась. Несколько мужчин лапали полуголых девушек, остальные сидели над дорожками белого порошка. Я медленно осматривала всех, уверенно приближаясь к мужу. За мной тянулся шлейф, придавая зрелищу еще большую торжественность. Я обошла всех, встала за спиной Массимо, положила ему руки на плечи. Мой мужчина выпрямился и взял меня за палец, на котором было кольцо.
– Синьора Торричелли, – обратился ко мне один из гостей. – Вы присоединитесь?
Он указал на стол, покрытый белыми дорожками, будто на нем нарисовали длинный пешеходный переход. Я на секунду задумалась, размышляя над ответом.
– Дон Массимо запрещает мне такие развлечения, а я уважаю мнение мужа.
Рука, которой Массимо держал меня, сжалась. Я поняла, что ответ был верным.
– Но я надеюсь, что вы хорошо проводите время, – я кивнула и улыбнулась.
Один из охранников подставил мне стул, я села рядом с доном, холодно окинула взглядом присутствующих. На самом деле внутри меня трясло от происходящего. Омерзительные старики, лапающие молодых девушек, нюхающие наркоту и разговаривающие о непонятных мне вещах. Зачем я здесь? Эта мысль меня мучила. Может, он хотел таким образом продемонстрировать мою лояльность, знакомил меня с этим миром? Это было совсем не похоже на то, что я видела в «Крестном отце», там действовал какой‑то кодекс, все было на высоте. Тут все выглядело совершенно иначе.
Через несколько минут официант принес мне вино, Массимо жестом спросил его о чем‑то, потом жестом разрешил мне выпить. В этот момент я действительно чувствовала себя как браслет: бессмысленной, служащей только для украшения.
– Я хочу выйти, – шепнула я Массимо прямо на ухо. – Я устала, а это зрелище вызывает у меня тошноту.
Я отодвинулась от него и снова улыбнулась. Блэк сглотнул, потом дал знак сидящему рядом консильери. Тот достал телефон, и через секунду в зал вернулся Доменико. Я уже вставала, чтобы попрощаться, когда услышала голос:
– С опозданием искренне вас поздравляю! Всего самого наилучшего, дорогие.
Я обернулась и увидела Монику и Кароля, которые, приветствуя окружающих, шли в мою сторону. Я поцеловала обоих, искренне радуясь их появлению.
– Дон не предупредил меня, что вы приедете.
Моника оглядела меня и еще раз обняла.
– Ты прямо цветешь, Лаура, беременность тебе к лицу, – сказала она по‑польски, подмигнув мне.
Я понятия не имела, откуда она знает, но меня радовало то, что Массимо держал это в тайне не ото всех. Она взяла меня за руку и потянула к выходу.
– Это место не для тебя, – ответила она, выводя меня.
В коридоре к нам подошел Доменико и вручил мне ключи от комнаты.
– Твои апартаменты в конце коридора. – Он указал на дальние двери. – Сумка с вещами в гостиной у столика, там же вино, а если хочешь что‑то конкретное, скажи, я закажу.
Я с благодарностью похлопала его по плечу и поцеловала в щеку, после чего, взяв за руку Монику, пошла в комнату.
– Скажи Оле, пожалуйста, где я! – крикнула я вслед.
Когда мы вошли в комнату, я скинула туфли и забросила их подальше. Моника взяла в руку бутылку, открыла и наполнила два бокала.
– Оно безалкогольное, – пожала я плечами.
Она удивленно посмотрела на меня и сделала глоток.
– Неплохо, но я предпочту алкогольное. Я позвоню, чтобы они принесли что‑нибудь для меня.
Через двадцать минут к нам присоединилась уже немного осоловевшая Оля, и мы втроем принялись обсуждать несправедливости этого мира. Жена Кароля рассказала, каково это – столько лет жить в мире, в котором что‑то можно и чего‑то нельзя. Как проходят их вечеринки, как мне придется изменить свои представления о месте женщины в семье. Ольга, конечно, спорила со всем, но и она в конце сдалась, принимая ситуацию. Прошло больше двух часов, а мы все еще сидели на ковре, погрузившись в разговор.
Наконец двери комнаты открылись, на пороге появился Массимо. На нем не было пиджака, ворот рубашки расстегнут. Его освещали лишь зажженные нами свечи – и он выглядел волшебно.
– Могу я попросить вас выйти на минуту? – спросил он, указывая в сторону коридора.
Девушки слегка смутились, встали и вышли из комнаты.
Блэк закрыл за ними дверь и сел напротив меня. Он протянул руку и коснулся пальцами моих губ, потом опустил руку ниже, касаясь кружева платья. Я наблюдала за его лицом, пока его рука бродила по моему телу.
– Адриано, твою мать, что ты вытворяешь? – в бешенстве закричала я, отползая от него до тех пор, пока не уперлась в стену.
– Откуда ты знаешь, что это я?
– У твоего брата другое выражение лица, когда он меня касается.
– А, да, я забыл, что его возбуждает невинность кружева. Но сначала у меня неплохо получалось.
Я услышала щелчок дверной ручки и увидела, что в комнату вошел муж. Он зажег свет и, увидев всю ситуацию, окаменел. Его глаза запылали гневом. Он смотрел то на меня, то на Адриано, и сжимал кулаки. Я встала и сложила руки на груди.
– Господа, у меня к вам просьба, – выдавила я так спокойно, как могла. – Перестаньте играть со мной в игру «Узнай близнеца», потому что я вижу разницу только тогда, когда вы стоите рядом друг с другом. Я не могу ничего поделать, я не так внимательна, как следовало бы.
Разгневанная, я пошла к двери и уже почти взялась за ручку, когда Массимо схватил меня за талию и остановил.
– Останься, – сказал он и отпустил меня. – Адриано, утром я хотел бы поговорить с тобой, а пока, позволь, я займусь женой.
Клон мужа поклонился нам, но прежде чем покинуть комнату, он поцеловал меня в лоб.
Я злобно посмотрела на Массимо, пытаясь найти отличия между ними.
Блэк подошел к столику, наполнил себе бокал из кувшина на столе, сделал глоток и снял пиджак.
– Я думаю, со временем ты начнешь видеть разницу, не только когда мы рядом.
– Твою мать, Массимо, а если я ошибусь? Очевидно, твой брат рассчитывает на это и проверяет, хорошо ли я тебя знаю.
Он сделал глоток, продолжая смотреть на меня.
– Это очень в его стиле, – он покивал, – но я не думаю, что он зайдет за границы дозволенного. Я тебя успокою, не только у тебя с этим проблемы. Единственным человеком, который хорошо нас различал, была наша мама. Да, когда мы стоим рядом, различить нас легче, но со временем ты поймешь, что мы разные.
– Я опасаюсь, что наверняка смогу сказать, кто есть кто, лишь если вас раздеть. Я знаю каждый шрам на твоем теле.
Говоря это, я подошла к нему, погладила по груди, провела рукой вниз до ширинки, ожидая реакции, но я просчиталась. С раздражением я крепче сжала его промежность, но он лишь закусил губу и продолжил смотреть на меня с каменным лицом. С одной стороны, это очень меня бесило, с другой стороны, я понимала, что он просто провоцирует меня.
Ну хорошо. Я забрала бокал из его руки, отставила на стол, уперлась ладонью ему в грудь и слегка толкнула его назад, пока он не уперся спиной в стену. Я опустилась на колени и, не отрывая от него глаз, начала расстегивать ширинку.
– Я хорошо себя вела, дон Массимо?
– Конечно, – ответил он, выражение холода на его лице сменилось страстью.
– Тогда мне полагается награда?
Он с улыбкой покивал, погладил меня по щекам.
Я отодвинула рукав его рубашки и посмотрела на часы. Полвторого.
– Тогда время пошло, в полтретьего ты будешь свободен, – прошептала я, стягивая с него одним движением расстегнутые брюки.
Улыбку на его лице сменили выражение заинтересованности и что‑то вроде легкого испуга, который он пытался скрыть.
– Нам завтра вставать рано утром, мы уезжаем. Ты уверена, что сейчас хочешь реализовать условие договора?
Я зло рассмеялась и стянула с него трусы. Его красивый член оказался ровно напротив моего рта. Я потерлась об него и облизнула.
– Никогда я еще не была настолько в чем‑либо уверена. Я хотела бы только установить кое‑какие правила, прежде чем мы начнем… – Я прервалась и стала целовать его наливающийся член. – В течение часа я делаю, что хочу, да? Если это не угрожает моей и твоей жизни.
Слегка осоловевший, он наблюдал за мной из‑под полуприкрытых век.
– Мне начинать бояться, Лаура?
– Можешь, если хочешь. Так да или нет?
– Делай все, что хочешь, но помни, что этот час закончится, а последствия твоих действий через шестьдесят минут никуда не денутся.
При этих словах я улыбнулась и начала усердно сосать его твердый большой член. Я не хотела ограничиваться минетом, поэтому, когда через несколько минут почувствовала, что ему слишком хорошо, я остановилась.

Я встала с колен, обхватила ладонями его лицо, затем засунула ему язык в рот до самого горла и прикусила губы. Руки Блэка двинулись к моим ягодицам, но после моего резкого удара снова безвольно повисли.
– Не прикасайся ко мне, – прорычала я, – пока я не скажу.
Я знала, что худшее наказание для него – безропотное подчинение, необходимость целиком отдаться чужой воле без попыток контролировать ситуацию. Я медленно развязала бабочку, расстегнула рубашку и сбросила ее на пол. Он стоял передо мной голый, опустив руки, со взглядом, полным страсти. Я взяла его за руку и повела к старинному креслу.
– Поставь его напротив стола, – сказала я, указав место пальцем, – потом садись.
Когда он поставил мебель, как я просила, я подошла к сумке, которую собрала Оля, и вытащила из нее розовую косметичку. Я вернулась к Массимо и поставила на стол своего резинового друга.
– Расстегни мне платье, – приказала я, поворачиваясь к нему спиной. – Как сильно ты меня хочешь, дон? – спросила я, когда он стягивал платье, открывая кружевное белье.
– Очень сильно, – прошептал он.
Когда платье оказалось на полу, я повернулась к нему лицом и не спеша сняла сначала один, потом второй чулок. Я опустилась перед ним на колени и снова начала сосать его член. С каждым движением я чувствовала, как он становится все более твердым, все более вкусным. Я вытащила его изо рта и взяла свой тончайший чулок. Я обернула чулком одно, потом второе его запястье и завязала крепкий узел. После этого я отошла, села на стол и посмотрела на него. Внешне он был спокоен, но я знала, что внутри он весь кипит.
– Следи за временем, – сказала я, показав на часы, и бросила на стол подушку с дивана.
Я сняла трусы и широко раздвинула перед ним ноги. Я взяла в руку вибратор, нажала кнопку, и он тихо зажужжал. Опершись ногами о столешницу, я легла на спину, положив голову на подушку. Благодаря ей я прекрасно видела его лицо. Массимо пылал, его желваки напряженно двигались.
– Когда ты развяжешь меня, я отомщу, – прошипел он.
Я проигнорировала его слова и вставила в себя трезубец, не пропустив ни одной дырочки. Я знала свое тело и понимала, что удовольствие не заставит себя ждать. Я действовала им резко и грубо, стонала и извивалась, наслаждаясь игрушкой. Блэк не отрывал от меня взгляда, лишь изредка, почти беззвучно шепча что‑то по‑итальянски.
Первый оргазм пришел через полминуты, потом еще и еще. Я громко кричала, упираясь ногами в стол, пока не почувствовала, как напряжение спадает. Я немного полежала без движения, потом вынула вибратор, села и свесила ноги со стола.
Глядя в глаза Массимо, я облизала розового друга, покрытого моим соком, и отложила его.
– Развяжи меня.
Я спустилась на пол, слегка наклонилась и посмотрела на часы.
– Через тридцать две минуты, милый.
– Сейчас же, Лаура!
Я посмотрела на него с усмешкой, не обращая внимания на агрессивный тон.
Массимо дернул рукой так, что одна из планок спинки, к которой он был привязан, громко затрещала, будто вот‑вот сломается. Меня немного испугала его неожиданная реакция, поэтому я сделала, что он просил. Когда обе его руки освободились, он энергично встал и схватил меня за шею, снова прижимая к столу.
– Никогда больше меня не дразни, – сказал он и грубо вошел в меня.
Он подвинул меня на край стола, широко раздвинул мне ноги, потом сжал бедра и начал грубо трахать. Я видела, как он зол, и меня это возбуждало. Я подняла руку и ударила его по лицу, и тут новый оргазм прокатился волной по моему телу. Я выгнулась дугой, упираясь ладонью в стол.
– Сильнее! – крикнула я, кончая.
Через несколько секунд я почувствовала, как его тело заливает пот, он кончил вместе со мной, громко крича. Он опустился на мою грудь, его губы ласкали мои соски, пенис пульсировал во мне.
Я пыталась дышать ровнее.
– Если ты думаешь, что это конец, ты ошибаешься, – прошептал он и грубо укусил меня за сосок.
Я застонала от боли и оттолкнула его. Он схватил меня за запястья и прижал к столу. Он висел надо мной, пронзая меня безумным взглядом. Мне не было страшно, мне нравилось его провоцировать, потому что я знала, что он не сделает мне больно.
– Я уже кончила, так что не надейся, что смогу еще раз, – хитро улыбнулась я. Но когда я увидела выражение его глаз, я решила, что погорячилась.
Одним движением он стянул меня со стола, повернул и упер животом в мокрое от пота дерево. Сжал запястья, прижал к спине так, что я не могла двигаться.
По моим бедрам текла липкая белая жидкость, которую он начал не спеша втирать мне в клитор. Клитор был еще набухшим и очень чувствительным, каждое его прикосновение казалось таким интенсивным, что вскоре я захотела еще. Я расслабилась и перестала вырываться, но он не ослабил хватку. Массимо наклонился и поднял чулок, которым был связан.
Он обернул его вокруг моих запястий, потом сел на колени сзади, раздвинул мои ягодицы и стал лизать заднюю дырочку.
– Я не хочу, – прошептала я, вжатая лицом в стол, пытаясь освободиться, хотя это была лишь игра: я хотела анального секса.
– Доверься мне, малышка, – сказал он спокойно.
Массимо встал, взял в руку вибратор и нажал на кнопку, раздался знакомый звук. Он медленно вставил его в мою мокрую киску, поиграл некоторое время, лаская пальцем попку, готовя ее для своего огромного члена. С каждой секундой мое нетерпение становилось сильнее.
Когда его большой палец наконец вошел в мою попку, я застонала и шире раздвинула ноги, как бы разрешая ему идти дальше. Массимо прекрасно знал мое тело и мои реакции, знал, сколько еще может меня помучить, когда мне что‑то нравится, а когда – нет. Он вытащил палец и аккуратным, но решительным движением насадил меня на себя.
Я громко закричала, удивленная интенсивностью его движения. Я никогда раньше ничего подобного не делала. Это было не больно, а очень приятно: физически и эмоционально. Через несколько секунд Массимо ускорился, а я пожалела, что не могу видеть его лицо.
– Я обожаю твою маленькую тесную попку, – прошептал он, – и обожаю, когда ты ведешь себя как шлюшка.
Меня очень возбуждало, когда он был вульгарным. Он делал это только во время секса, позволяя себе расслабиться. Когда я почувствовала, что кончаю, все мое тело сжалось. Блэк быстрым движением вытащил из меня вибратор, его рука ласкала мой клитор все быстрее. Я кончала так сильно, что мне стало плохо и я испугалась, что вот‑вот потеряю сознание.
– Куда мы едем? – бессильно спросила я, обнимая его, уже когда мы лежали на огромной мягкой кровати.
Блэк играл с моими волосами, целовал меня в голову.
– Как это так: у тебя то короткие волосы, то длинные? Я не понимаю, зачем женщины это делают.
Я поймала его руку, посмотрела на него.
– Не переводи тему, Массимо.
Он рассмеялся, поцеловал меня в нос, перевернулся так, что накрыл меня всю своим телом.
– Я могу трахаться с тобой без остановки, так ты меня возбуждаешь, малышка.
Разозлившись, что он не отвечает на вопрос, я попыталась скинуть его с себя, но он был слишком тяжелый. Я отчаянно вздохнула, надула губы.
– Я пока чувствую себя достаточно удовлетворенной, – сказала я. – После того что ты сделал на столе, потом в ванной, потом на террасе, кажется, мне хватит на всю беременность.
Массимо рассмеялся, освободил меня, снова уложил на спину. Я обожала, когда он был веселым, он редко так себя вел – и никогда при посторонних. С другой стороны, мне нравилась его сдержанность и отстраненность, внутреннее спокойствие, умение держать лицо. В нем будто было два Массимо: один, которого я знала, – мягкий ангел, заботливый, готовый защитить, и второй, которого боятся люди, – холодный бессердечный мафиози, не считающийся с законами и отнимающий жизни. Я лежала, обняв его, вспоминала, что произошло за эти месяцы. Сейчас, по прошествии времени, все эта история казалась мне невероятно волнующим приключением, которое будет меня удивлять, возможно, еще лет пятьдесят. Я уже забыла, что была узницей, и то, какой страх он наводил на меня. «Типичный стокгольмский синдром», – подумала я.
Уже в полусне я почувствовала, как кто‑то несет меня, накрывает одеялом. Я была такая сонная, что не могла открыть глаз. Я тихо застонала, теплые губы поцеловали меня в лоб.
– Спи, любимая, это я, – услышала я знакомый акцент и снова заснула.
Когда я открыла глаза, Блэк снова лежал рядом, его ноги и руки оплетали меня, не давая двигаться. Вокруг вибрировал странный низкий звук, похожий на мотор или фен. Я медленно проснулась, пришла в себя и в ужасе вскочила на кровати. Моя реакция разбудила Массимо, который тоже резко поднялся.
– Мы летим! – закричала я, чувствуя, как сердце начинает бешено биться.
Массимо обнял меня. Он гладил меня по спине, волосам, прижимал к себе.
– Малышка, я здесь, но если хочешь, я дам тебе таблетки, и ты проспишь весь полет.
Я подумала и решила, что это отличное решение.

Глава 4

Следующие две недели были самым прекрасным временем в моей жизни. Карибы показались мне самым красивым местом на земле – мы плавали с дельфинами, ели чудесную еду, плавали по архипелагу на катамаране, а главное – были неразлучны. Сначала я боялась быть с Массимо все время: мы еще ни разу не были наедине так долго. Обычно в отношениях я избегала оставаться с партнером двадцать четыре на семь, меня в какой‑то момент начинало раздражать его присутствие, я чувствовала себя в западне, но в этот раз было иначе. Я жаждала каждой секунды с Массимо, и жажда эта постоянно росла.
Когда наше свадебное путешествие подошло к концу, мне стало грустно, но потом я узнала, что Ольга с самого момента нашей свадьбы находится на Сицилии, и успокоилась. Впрочем, после этого я стала задаваться вопросом, что же она так долго делает там без меня.
Пауло встретил нас в аэропорту и отвез на виллу. Въезжая на территорию, я поняла, что скучала по этому месту больше, чем думала. Мы вышли из машины, Массимо спросил о чем‑то охранника и повел меня в сад. Мы вошли в него и остолбенели. На кресле сидел Доменико, а на его коленях сидела и чувственно целовала его Ольга. Они даже не заметили нашего появления, так были заняты собой: он гладил ее по плечам, терся носом о ее нос, а она наигранно смущалась. Я не очень понимала, что происходит, поэтому решила поскорее это выяснить. Я сжала ладонь Блэка, и мы подошли ближе. Стук моих каблуков привлек их внимание, и они наконец заметили нас.
– Лари! – закричала Ольга, бросаясь мне навстречу.
Она обняла меня и крепко прижала к себе. Когда я вырвалась из объятий, я взяла ее за руки и посмотрела в глаза.
– Что происходит, Олька? – спросила я почти шепотом и на родном языке. – Что ты делаешь?
Она пожала плечами, надула губы и продолжила молчать. Массимо подошел, поприветствовал ее поцелуем в щеку и пошел к брату. Я продолжала смотреть на Ольгу в ожидании ответа.
– Я влюбилась по самые уши, Лари, – сказала подруга, садясь на траву. – Ничего не могу поделать, так Доменико меня возбуждает.
Я положила сумочку на каменный пол и опустилась рядом. На Сицилии кончилось лето, и, хотя было по‑прежнему тепло, о жаре можно было забыть. Трава была еще влажной, а земля теплой, но жары не было. Я гладила зеленый ковер, думая о том, что ей сказать, как вдруг тень Массимо нависла надо мной.
– Не сиди на траве, – сказал он, запихивая под меня подушку и бросая вторую Оле. – Мне нужно поработать несколько часов, я заберу Доменико.
Я посмотрела на него сквозь темные очки, не в силах поверить в то, как быстро он может меняться. Теперь надо мной стоял мой чудесный статный муж, мафиози, холодный и властный. А если бы я сейчас осталась с ним один на один, он стал бы теплым и нежным. Он продолжал стоять надо мной, будто позволяя налюбоваться собой, потом поцеловал меня в лоб и исчез, забрав молодого итальянца. Доменико только махнул нам рукой и пошел за ним.
– А почему, собственно, мы сидим на траве? – поморщилась я.
– Теперь уже не знаю. Пойдем к столу, поешь, а я расскажу, что произошло. Ты умрешь!
Я заканчивала третий круассан, а подруга внимательно смотрела на меня.
– Как я вижу, токсикоз позади.
– Ладно, рассказывай уже, – сказала я и глотнула горячего молока.
Ольга подперла руками подбородок, посмотрела на меня сквозь пальцы. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего.