Это небо
Часть 7 из 54 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вздохнув, я беру переноску и показываю Уибита Джули. За клеткой и остальными вещами можно вернуться позднее.
— У меня столько планов, — говорит она, шагая по неровному тротуару к боковому входу.
Миновав узкий коридор, мы попадаем во двор. Звуки шагов из гулких становятся мягкими. Мы проходим по террасе с четырьмя каменными ступенями, что ведут к прямоугольному бассейну, наполненному зеленоватой водой.
Двор заброшен и пуст, если не считать несколько горшечных алоэ, рваных пальм и шезлонгов, сложенных возле гриля. Чуть живая лоза обвивает южную стену, тянется до второго этажа и опутывает железную изгородь.
— Все хорошо?
— Да, отлично.
— Ты побледнела, Джемма.
— Разрушенная жизнь и не такое с тобой сделает, — огрызаюсь я.
Что бы она подумала, если бы увидела меня несколько часов назад? Здорово, что перед отъездом я приняла душ и оделась в чистые вещи.
— Знаю. — Она останавливается у лестницы. — Но теперь ты здесь.
— Извини, — качаю я головой, чувствуя себя ужасно.
Не хочу ругаться с Джули. Родители и Рен исчезли с горизонта. Кроме нее, у меня больше никого не осталось.
— Ты права. Я здесь.
— Клянусь, все наладится, — ласково говорит она, а я облегченно улыбаюсь. — Если хочешь, можно сегодня куда-нибудь сходить. Или останемся дома, накрасим ногти ярко-розовым лаком и слопаем традиционное мороженое. Можно есть пиццу, пока не затошнит, и до рассвета смотреть кино.
— Давай посмотрим какой-нибудь драматический сериал о неблагополучной семье, — шучу я.
Я насчитываю двенадцать квартир: шесть наверху и шесть внизу.
— Может, сопливую историю о вампирах? — хохочет она.
— Голосую за мюзикл о скромной девушке, которая получает главную роль в школьной пьесе.
— Или можно посмотреть все серии «Шерлока».
— Другой разговор.
Бенедикт Камбербэтч — мой земляк.
— У него такое длинное лицо, он старый и белый, как швейцарский сыр, но что-то в нем есть. — Она пожимает плечами. — На сто процентов крут.
— И он британец.
Она взлетает по ступеням, волоча за собой чемодан, останавливается возле квартиры рядом с лестницей и два раза стучит кулаком по двери.
— Здесь живут Клаудия и Смит. Помнишь, я тебе рассказывала?
— Та самая Клаудия, которая готовит хумус с песто?
— Нет, это Смит, ее возможный парень. Мы с Клаудией учимся на одном факультете. В августе, когда мне увеличили плату за жилье, она нашла эту квартиру.
— Точно. — Пытаюсь вспомнить, что она рассказывала о соседях. — А что значит «возможный парень»?
Джулс пожимает плечами.
— Они друзья. Любовники. Бисексуалы. Очень прогрессивно. Разобраться я так и не смогла, поэтому вопросы задавать перестала.
— Просто смирилась?
— Именно. — Она резко тормозит перед дверью 6В и ищет в кармане юбки ключи. — Напротив Риа и Лэндон. В конце миссис Хили. С ней аккуратнее. Если зазеваешься, она припрет тебя к стенке.
— Это плохо?
Лучшая подруга стреляет в меня безумным взглядом и крутит пальцем у виска.
— Она с приветом.
Я морщусь.
— В каком смысле? Вроде серийного убийцы?
— Нет, ничего такого. — Она вставляет ключ в замочную скважину. — Поначалу она кажется нормальной бабулей, но потом выясняется, что пришельцы проводят над ней опыты, а правительство следит за каждым шагом. Поверь на слово, Джем, ее теория заговора вызывает серьезное беспокойство. Если не будешь осторожна, гарантирую, что спать ты не сможешь неделю.
Опасения усиливаются. Я заглядываю за угол. У стены стоит серфборд, а рядом — дверь, украшенная стеганым венком и деревянной черно-зеленой птичкой. Наверное, это квартира миссис Хили.
— Ладно.
— Дверь заклинивает… — Поворачивая ключ, она крутит ручку и давит плечом на дверь. — Приходится шевелить ручку.
Беру поудобнее переноску и подхожу ближе.
— Вот так, — ворчит она.
С громким щелчком дверь распахивается, и я в ужасе отпрыгиваю. Джули моей реакции значения не придает.
— Кухня здесь. Не обращай внимания на гудящий холодильник. Он сломан. — На входе она оборачивается. — Моя комната здесь, ванная в конце коридора. — Она бросает ключи в керамическую миску в форме павлина и зажигает свет. — Я покажу, как включать душ. Он живет своей жизнью. Горячая вода иногда становится холодной, а холодная — горячей.
— Хорошо.
Почти всю квартиру видно с того места, где я стою. Слева кухня-столовая. На стенах плитка цвета авокадо и отвратительные желто-коричневые обои. Прямо передо мной гостиная. В центре выгоревший на солнце красный диван, заваленный комковатыми подушками. Деревянное пианино, старое кресло, полки из «Икеи», заставленные книгами и прикольными безделушками, занимают почти всю комнату. В центре стены окно в металлической раме, которое нужно опускать.
— В кухне бери что хочешь. — Джули открывает шкаф. — Я купила мороженое. После расставания оно необходимо. Еще есть чипсы и куча… — она заглядывает в буфет и хохочет, — шоколада.
Смотрю на то, о чем она говорит. На полке лежат упаковки с конфетами и шоколадные плитки, причем столько, что ими можно лет десять кормить детей-сладкоежек.
— Распродажа после Хэллоуина, — поясняет она, застенчиво улыбаясь.
— Оно и видно, — фыркаю я.
— У тебя будет свой уголок.
Она указывает на крошечную нишу, закрытую цветочной занавеской, где уместились промятый коричневый футон и исцарапанный низкий стол. Не удивлюсь, если в прошлой жизни его жевала собака.
— Квартирка маленькая, зато уютная, да и пляж недалеко. — Джули отодвигает занавеску и ставит чемодан рядом с футоном. Отступив, она упирает руки в бока и протяжно вздыхает. — Знаю, обстоятельства кошмарные, но мы повеселимся, обещаю.
Повеселимся?
Сил нет. Жизнь разлетелась вдребезги. На душе кошки скребут. Меня унизили. Раздавили. В кармане ни гроша.
Какое уж тут веселье?
Веселье было привязано к ракете и запущено в озоновую дыру.
Веселье вращается вокруг солнечной системы в другой галактике.
Очень хочется надеть пижаму, свернуться калачиком, зажмурить глаза и уснуть на футоне лет на десять. Плюс-минус несколько месяцев.
Однако Джули ведет себя так, будто уже все решено. Будто ее назначили штурманом, вручив компас и карту, которые выведут меня из преисподней.
— Да уж, повеселимся, — лгу я. — Как в театральном лагере.
Она радостно улыбается.
— Есть хочешь? Можем что-нибудь заказать. Или сначала разберем вещи? Я разгребла шкаф в коридоре и освободила место в ванной.
Я поднимаю переноску.
— Думаю, сначала надо принести клетку для этого приятеля.
Плеча касается незнакомая рука, а мягкий мелодичный голос произносит на ухо:
— Если хочешь, могу помочь.
Вскрикнув от удивления, я уворачиваюсь от прикосновения.
— Из-за тебя у нее чуть сердце не остановилось! — ворчит Джули, но от улыбки в уголках глаз проступают морщинки.
Прижав переноску к груди, я оказываюсь лицом к лицу с незнакомцем.
— Прости, не хотел пугать, — говорит он, сцепив руки на затылке, будто я его арестовала. Он высокий, густые волосы убраны от лица и стянуты в низкий хвостик.
Джули кивает на него.
— Это Смит.
— Маркус Смит. Но все зовут меня Смит.
— У меня столько планов, — говорит она, шагая по неровному тротуару к боковому входу.
Миновав узкий коридор, мы попадаем во двор. Звуки шагов из гулких становятся мягкими. Мы проходим по террасе с четырьмя каменными ступенями, что ведут к прямоугольному бассейну, наполненному зеленоватой водой.
Двор заброшен и пуст, если не считать несколько горшечных алоэ, рваных пальм и шезлонгов, сложенных возле гриля. Чуть живая лоза обвивает южную стену, тянется до второго этажа и опутывает железную изгородь.
— Все хорошо?
— Да, отлично.
— Ты побледнела, Джемма.
— Разрушенная жизнь и не такое с тобой сделает, — огрызаюсь я.
Что бы она подумала, если бы увидела меня несколько часов назад? Здорово, что перед отъездом я приняла душ и оделась в чистые вещи.
— Знаю. — Она останавливается у лестницы. — Но теперь ты здесь.
— Извини, — качаю я головой, чувствуя себя ужасно.
Не хочу ругаться с Джули. Родители и Рен исчезли с горизонта. Кроме нее, у меня больше никого не осталось.
— Ты права. Я здесь.
— Клянусь, все наладится, — ласково говорит она, а я облегченно улыбаюсь. — Если хочешь, можно сегодня куда-нибудь сходить. Или останемся дома, накрасим ногти ярко-розовым лаком и слопаем традиционное мороженое. Можно есть пиццу, пока не затошнит, и до рассвета смотреть кино.
— Давай посмотрим какой-нибудь драматический сериал о неблагополучной семье, — шучу я.
Я насчитываю двенадцать квартир: шесть наверху и шесть внизу.
— Может, сопливую историю о вампирах? — хохочет она.
— Голосую за мюзикл о скромной девушке, которая получает главную роль в школьной пьесе.
— Или можно посмотреть все серии «Шерлока».
— Другой разговор.
Бенедикт Камбербэтч — мой земляк.
— У него такое длинное лицо, он старый и белый, как швейцарский сыр, но что-то в нем есть. — Она пожимает плечами. — На сто процентов крут.
— И он британец.
Она взлетает по ступеням, волоча за собой чемодан, останавливается возле квартиры рядом с лестницей и два раза стучит кулаком по двери.
— Здесь живут Клаудия и Смит. Помнишь, я тебе рассказывала?
— Та самая Клаудия, которая готовит хумус с песто?
— Нет, это Смит, ее возможный парень. Мы с Клаудией учимся на одном факультете. В августе, когда мне увеличили плату за жилье, она нашла эту квартиру.
— Точно. — Пытаюсь вспомнить, что она рассказывала о соседях. — А что значит «возможный парень»?
Джулс пожимает плечами.
— Они друзья. Любовники. Бисексуалы. Очень прогрессивно. Разобраться я так и не смогла, поэтому вопросы задавать перестала.
— Просто смирилась?
— Именно. — Она резко тормозит перед дверью 6В и ищет в кармане юбки ключи. — Напротив Риа и Лэндон. В конце миссис Хили. С ней аккуратнее. Если зазеваешься, она припрет тебя к стенке.
— Это плохо?
Лучшая подруга стреляет в меня безумным взглядом и крутит пальцем у виска.
— Она с приветом.
Я морщусь.
— В каком смысле? Вроде серийного убийцы?
— Нет, ничего такого. — Она вставляет ключ в замочную скважину. — Поначалу она кажется нормальной бабулей, но потом выясняется, что пришельцы проводят над ней опыты, а правительство следит за каждым шагом. Поверь на слово, Джем, ее теория заговора вызывает серьезное беспокойство. Если не будешь осторожна, гарантирую, что спать ты не сможешь неделю.
Опасения усиливаются. Я заглядываю за угол. У стены стоит серфборд, а рядом — дверь, украшенная стеганым венком и деревянной черно-зеленой птичкой. Наверное, это квартира миссис Хили.
— Ладно.
— Дверь заклинивает… — Поворачивая ключ, она крутит ручку и давит плечом на дверь. — Приходится шевелить ручку.
Беру поудобнее переноску и подхожу ближе.
— Вот так, — ворчит она.
С громким щелчком дверь распахивается, и я в ужасе отпрыгиваю. Джули моей реакции значения не придает.
— Кухня здесь. Не обращай внимания на гудящий холодильник. Он сломан. — На входе она оборачивается. — Моя комната здесь, ванная в конце коридора. — Она бросает ключи в керамическую миску в форме павлина и зажигает свет. — Я покажу, как включать душ. Он живет своей жизнью. Горячая вода иногда становится холодной, а холодная — горячей.
— Хорошо.
Почти всю квартиру видно с того места, где я стою. Слева кухня-столовая. На стенах плитка цвета авокадо и отвратительные желто-коричневые обои. Прямо передо мной гостиная. В центре выгоревший на солнце красный диван, заваленный комковатыми подушками. Деревянное пианино, старое кресло, полки из «Икеи», заставленные книгами и прикольными безделушками, занимают почти всю комнату. В центре стены окно в металлической раме, которое нужно опускать.
— В кухне бери что хочешь. — Джули открывает шкаф. — Я купила мороженое. После расставания оно необходимо. Еще есть чипсы и куча… — она заглядывает в буфет и хохочет, — шоколада.
Смотрю на то, о чем она говорит. На полке лежат упаковки с конфетами и шоколадные плитки, причем столько, что ими можно лет десять кормить детей-сладкоежек.
— Распродажа после Хэллоуина, — поясняет она, застенчиво улыбаясь.
— Оно и видно, — фыркаю я.
— У тебя будет свой уголок.
Она указывает на крошечную нишу, закрытую цветочной занавеской, где уместились промятый коричневый футон и исцарапанный низкий стол. Не удивлюсь, если в прошлой жизни его жевала собака.
— Квартирка маленькая, зато уютная, да и пляж недалеко. — Джули отодвигает занавеску и ставит чемодан рядом с футоном. Отступив, она упирает руки в бока и протяжно вздыхает. — Знаю, обстоятельства кошмарные, но мы повеселимся, обещаю.
Повеселимся?
Сил нет. Жизнь разлетелась вдребезги. На душе кошки скребут. Меня унизили. Раздавили. В кармане ни гроша.
Какое уж тут веселье?
Веселье было привязано к ракете и запущено в озоновую дыру.
Веселье вращается вокруг солнечной системы в другой галактике.
Очень хочется надеть пижаму, свернуться калачиком, зажмурить глаза и уснуть на футоне лет на десять. Плюс-минус несколько месяцев.
Однако Джули ведет себя так, будто уже все решено. Будто ее назначили штурманом, вручив компас и карту, которые выведут меня из преисподней.
— Да уж, повеселимся, — лгу я. — Как в театральном лагере.
Она радостно улыбается.
— Есть хочешь? Можем что-нибудь заказать. Или сначала разберем вещи? Я разгребла шкаф в коридоре и освободила место в ванной.
Я поднимаю переноску.
— Думаю, сначала надо принести клетку для этого приятеля.
Плеча касается незнакомая рука, а мягкий мелодичный голос произносит на ухо:
— Если хочешь, могу помочь.
Вскрикнув от удивления, я уворачиваюсь от прикосновения.
— Из-за тебя у нее чуть сердце не остановилось! — ворчит Джули, но от улыбки в уголках глаз проступают морщинки.
Прижав переноску к груди, я оказываюсь лицом к лицу с незнакомцем.
— Прости, не хотел пугать, — говорит он, сцепив руки на затылке, будто я его арестовала. Он высокий, густые волосы убраны от лица и стянуты в низкий хвостик.
Джули кивает на него.
— Это Смит.
— Маркус Смит. Но все зовут меня Смит.