Этюд на холме
Часть 5 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Болезнь Альцгеймера?
– По большей части.
– Надеюсь, вы понимаете, как вы важны. Моя бабушка умерла от этого в прошлом году. Она получала отвратительный уход. Где находится ваше заведение?
– Фаунтен-авеню. «Фор Уэйс».
– И миссис Рэндалл работает там с вами?
– Мисс Рэндалл. Анджела. Да, она была с нами последние шесть лет и уже четыре постоянно работает в ночную смену. Она такой человек, о каком можно только мечтать, скажу вам по правде, – работящая, заботливая, надежная, она почти никогда не пропускала работу по болезни или по каким-то другим причинам, и поскольку она одинока и у нее нет иждивенцев, она всегда была рада работать по ночам. Редкий случай.
– Когда вы последний раз видели ее?
– Ну, я, конечно, не всегда на месте… разные смены, отгулы, может пройти целая неделя, и мы ни разу не пересечемся. Но я, разумеется, всегда знала, когда она должна выйти. Есть журнал посещений и другие сотрудники, которые работают с ней. Но вообще-то я видела ее как раз тогда, когда она последний раз появилась на работе. Она позвонила мне посреди ночи, и я отправилась туда. Я живу всего в четырех домах вниз по улице. Несколько подопечных подхватили какую-то жуткую инфекцию, и я была нужна. Тогда же там была и Анджела.
– И какой она вам показалась?
– Вымотанной, конечно, мы все той ночью были такими… у нас и поболтать-то времени не было. Но в целом она была такой же, как всегда… очень спокойной и уравновешенной.
– То есть ничего необычного вы в ней не заметили?
– О нет. А я бы заметила.
– И она не пришла в следующую ночь?
– Нет, у нее не было смены. У нее были выходные и четыре свободных дня впереди. Мы так делаем, чтобы каждый работник мог время от времени как следует отдохнуть. Им это нужно. Так что у Анджелы неделю не должно было быть ночных смен, а потом у нее еще была пара свободных дней. Когда я вышла на работу, я получила отчет, что она не выходила четыре ночи подряд и не сообщала о болезни. Это было совершенно не в ее духе. У меня были сотрудники, которые просто не объявлялись, не предупредив меня об этом, и я избавлялась от них. Мы просто не можем так функционировать. Наши подопечные не заслуживают такого. Но Анджела Рэндалл никогда бы себя так не повела.
– И что же вы сделали?
– Позвонила ей, несколько раз. Я все продолжала и продолжала звонить. Но она так и не ответила, а автоответчика у нее нет.
– Вы ходили к ней домой?
– Нет. Нет, не ходила.
– Почему же нет? – Детектив Грэффхам внимательно на нее посмотрела.
Кэрол Эштон стало не по себе – на самом деле она почувствовала себя виноватой, хотя до этого момента совершенно себя таковой не считала. Но у этой молодой женщины был такой пронизывающий, твердый взгляд, он будто мог увидеть ее скрытые мысли, добраться до самого сокровенного. Интересно, как долго могут выдерживать этот взгляд преступники?
– Миссис Эштон, я не смогу вам помочь – хотя очень хочу, – если вы не поможете мне.
Кэрол стала нервно помешивать остатки чая в своем стаканчике.
– Я не хочу… чтобы вы поняли меня неправильно.
Детектив ждала.
– Анджела очень замкнутый… сдержанный человек. Она не замужем, но у меня нет ни малейшего понятия, в разводе ли она, овдовела – или просто одинока. Может показаться странным, что мне не удалось это выяснить за шесть лет, но она не из тех, кого можно просто спросить, а сама она никогда о себе не говорит. Она по-настоящему дружелюбный человек, но мало что рассказывает, и с ней очень просто переступить черту. Вы можете задать вопрос или сделать какое-нибудь замечание, на которые обычный человек отреагирует как на что-то само собой разумеющееся, но вот она может просто закрыться, понимаете? Вы можете заметить это в ее глазах… предупреждение. Не ходи туда. Как будто ворота опускаются. Так что я никогда не была у нее дома, и, насколько мне известно, никто из других сотрудников – тоже. Ну и… на самом деле я и звонить бы ей не стала. Телефонный звонок – это тот максимум, на который я была способна. Это так нелепо.
– На самом деле нет. Есть очень много таких людей. Судя по моему опыту, они зачастую целенаправленно живут очень уединенно. Еще они часто создают впечатление, будто что-то скрывают – какую-то страшную тайну, но это очень редко оказывается правдой, обычно это просто ширма. Может быть, вы знаете что-нибудь о ее семье?
– Нет. Она никогда не упоминала ничего такого.
– У нее были какие-нибудь заболевания… депрессия?
– Нет. Она определенно ничем не болела – может, пару раз схватила простуду. В таких случаях я прошу сотрудников оставаться дома. У нас очень хрупкие подопечные.
– Может быть, было что-то, что могло не позволить ей пойти на работу внезапно – диабет или проблемы с сердцем?
– Нет. Я бы знала, из-за специфики ее работы. Ничего такого.
– Какого она возраста?
– Пятьдесят три года.
– Вы уже наверняка обдумывали это про себя, но не появилось ли что-нибудь, что вы могли бы охарактеризовать как изменение или странность в поведении мисс Рэндалл, за последние несколько недель… пару месяцев, может?
Кэрол заколебалась. Что-то было. Было ли? Что-то… и ничего. В комнате было очень тихо. Детектив Грэффхам ничего не перебирала на столе и не писала, она просто сидела и неотрывно смотрела на Кэрол, нервируя ее.
– Это довольно сложно объяснить…
– Продолжайте.
– Она ничего такого не говорила… Вы должны это понимать. Это просто… просто ощущение. У меня было какое-то странное впечатление.
– Это обычно бывает очень важно.
– Не хотелось бы придавать этому слишком большое значение… все слишком смутно. Но один или два раза я подумала, что она кажется какой-то… далекой? Отстраненной? Я не знаю… как будто она была где-то за много миль отсюда. Я никогда не замечала за ней ничего такого раньше. Она всегда была очень собранной. Послушайте, пожалуйста, не стоит придавать этому значение… это было только один или два раза, и я не имею в виду, что она вела себя странно, вовсе нет.
– Вы думаете, что-то ее беспокоило?
– Нет. Это не то, или мне кажется, что не то… Ох, я не знаю. Забудьте, что я это сказала. Это бессмысленно.
– Я так не считаю.
– Я должна была пойти к ней домой, да? А что, если ей внезапно стало плохо?
– Ну, вероятно, у нее есть соседи. Вас винить не за что.
– И что теперь будет?
– Мы сходим туда и посмотрим. – Она поднялась. – Но не беспокойтесь… пропавшие люди обычно отправляются куда-то по своей собственной воле по самым разным причинам личного характера. Они либо снова объявляются, как будто ничего не произошло, либо дают о себе знать. Очень, очень мало тех, кто оказывается в какой-то беде. Тем более не сознательные женщины средних лет.
– Спасибо за эти слова.
– Это правда, – молодая женщина коснулась ее руки. – И… – Она внезапно улыбнулась, и Кэрол поняла, что она была не просто красивой, она была сногсшибательной – и прекрасной. – Вы пришли сюда. Вы сделали именно то, что нужно.
* * *
– У вас есть шестьдесят секунд, чтобы объяснить, почему мы должны отложить все текущие дела и заняться этим, Фрея.
Инспектор Билли Камерон развалился в своем кресле, заложив руки за голову и раскачиваясь взад и вперед; он был волосатым, грузным, потным мужчиной, больше напоминавшим медведя. Вся его поза выражала: «Удиви меня, убеди меня».
Фрею Грэффхам он напугать не мог. Она работала в уголовном розыске Лаффертона всего несколько недель, но быстро поняла, что инспектор был из того сорта полицейских, на которых она достаточно насмотрелась в полиции Лондона, когда только вступила в ее ряды, – огромных и громогласных, но мягких внутри. К тому времени когда она уходила оттуда, большинство из них уже вышли на пенсию, и их не спешили заменять такими же. Новенькие были совсем из другого теста. Она знала, что будет непросто обвести инспектора Камерона вокруг изящного пальца, но ей были известны обходные пути.
Со своей стороны, Камерон видел в ней молодую женщину, которая была крепче, чем казалась. Но Фрея Грэффхам уволилась из лондонской полиции по собственному желанию после двенадцати лет службы, променяв ее на маленький городок с собором, и он никак не мог понять, что же могло настолько выбить ее из колеи.
Но сейчас она явно была настроена на атаку.
– Анджела Рэндалл, женщина пятидесяти трех лет, которая жила настолько предсказуемой, упорядоченной и четко организованной жизнью, которую только можно себе представить, без семьи, без близких друзей… ни разу не подводила свою работодательницу. Она ничем не болеет и, насколько нам известно, никогда не была в депрессии. Наши люди обнаружили, что все в доме было как с иголочки: машина стоит в гараже, стол накрыт для завтрака, яйца в миске, хлеб в тостере. Она сделала себе чаю и выпила одну чашку, а в мусорном ведре была кожура от одного банана. В корзине для белья лежала ее униформа.
– Но мисс Рэндалл нигде не было, больной или здоровой.
– Нет.
– Соседи?
– Мало про нее знают. Она проводила много времени дома, но в одиночестве. Посетителей не было. Но, шеф, есть кое-что странное. Ребята сказали, что дом показался им каким-то… чудным.
Камерон приподнял бровь.
– Не в их духе нагонять на нас жуть.
– Я бы хотела съездить туда осмотреться.
Камерон посмотрел на нее. У нее это было – особый инстинкт, чутье, нюх на такие вещи… как это ни называй, но у Фреи Грэффхам это было, и сейчас ее от этого распирало, как обычно. Она далеко пойдет, если ей удастся сохранить это в себе, не теряя внимательности к деталям и способности к кропотливой работе, которые не позволяли ей утратить связь с реальностью. Такая комбинация была большой редкостью, и он знал, что ему стоит держаться за нее, раз уж она попалась ему на пути.
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что, если ты не явишься оттуда сразу же с чем-то существенным и не будет намека на дальнейшую раскрутку дела, нам придется отправить его в папку с пропавшими людьми…
– Низкий приоритет… ничего не представляет опасности ни для сообщества, ни, насколько нам известно, для пропавшего… чье право пропасть, когда ему заблагорассудится, мы должны уважать. Да, да.
– Где-то у нее есть тайный возлюбленный, и они сбежали на выходные… или она прикончила себя.
– Хорошо, но ничего из этого не может объяснить, почему она так повела себя со своей начальницей.
Камерон посмотрел на часы.
– Это заняло у тебя три минуты, – сказал он.
– Я так понимаю, это да?
– Только одно, Фрея… Девяносто девять из ста пропавших людей оказываются тратой полицейского времени… Держи это в голове, если тебя вдруг понесет.
– Спасибо, шеф. Я не буду ничего выдумывать.
– По большей части.
– Надеюсь, вы понимаете, как вы важны. Моя бабушка умерла от этого в прошлом году. Она получала отвратительный уход. Где находится ваше заведение?
– Фаунтен-авеню. «Фор Уэйс».
– И миссис Рэндалл работает там с вами?
– Мисс Рэндалл. Анджела. Да, она была с нами последние шесть лет и уже четыре постоянно работает в ночную смену. Она такой человек, о каком можно только мечтать, скажу вам по правде, – работящая, заботливая, надежная, она почти никогда не пропускала работу по болезни или по каким-то другим причинам, и поскольку она одинока и у нее нет иждивенцев, она всегда была рада работать по ночам. Редкий случай.
– Когда вы последний раз видели ее?
– Ну, я, конечно, не всегда на месте… разные смены, отгулы, может пройти целая неделя, и мы ни разу не пересечемся. Но я, разумеется, всегда знала, когда она должна выйти. Есть журнал посещений и другие сотрудники, которые работают с ней. Но вообще-то я видела ее как раз тогда, когда она последний раз появилась на работе. Она позвонила мне посреди ночи, и я отправилась туда. Я живу всего в четырех домах вниз по улице. Несколько подопечных подхватили какую-то жуткую инфекцию, и я была нужна. Тогда же там была и Анджела.
– И какой она вам показалась?
– Вымотанной, конечно, мы все той ночью были такими… у нас и поболтать-то времени не было. Но в целом она была такой же, как всегда… очень спокойной и уравновешенной.
– То есть ничего необычного вы в ней не заметили?
– О нет. А я бы заметила.
– И она не пришла в следующую ночь?
– Нет, у нее не было смены. У нее были выходные и четыре свободных дня впереди. Мы так делаем, чтобы каждый работник мог время от времени как следует отдохнуть. Им это нужно. Так что у Анджелы неделю не должно было быть ночных смен, а потом у нее еще была пара свободных дней. Когда я вышла на работу, я получила отчет, что она не выходила четыре ночи подряд и не сообщала о болезни. Это было совершенно не в ее духе. У меня были сотрудники, которые просто не объявлялись, не предупредив меня об этом, и я избавлялась от них. Мы просто не можем так функционировать. Наши подопечные не заслуживают такого. Но Анджела Рэндалл никогда бы себя так не повела.
– И что же вы сделали?
– Позвонила ей, несколько раз. Я все продолжала и продолжала звонить. Но она так и не ответила, а автоответчика у нее нет.
– Вы ходили к ней домой?
– Нет. Нет, не ходила.
– Почему же нет? – Детектив Грэффхам внимательно на нее посмотрела.
Кэрол Эштон стало не по себе – на самом деле она почувствовала себя виноватой, хотя до этого момента совершенно себя таковой не считала. Но у этой молодой женщины был такой пронизывающий, твердый взгляд, он будто мог увидеть ее скрытые мысли, добраться до самого сокровенного. Интересно, как долго могут выдерживать этот взгляд преступники?
– Миссис Эштон, я не смогу вам помочь – хотя очень хочу, – если вы не поможете мне.
Кэрол стала нервно помешивать остатки чая в своем стаканчике.
– Я не хочу… чтобы вы поняли меня неправильно.
Детектив ждала.
– Анджела очень замкнутый… сдержанный человек. Она не замужем, но у меня нет ни малейшего понятия, в разводе ли она, овдовела – или просто одинока. Может показаться странным, что мне не удалось это выяснить за шесть лет, но она не из тех, кого можно просто спросить, а сама она никогда о себе не говорит. Она по-настоящему дружелюбный человек, но мало что рассказывает, и с ней очень просто переступить черту. Вы можете задать вопрос или сделать какое-нибудь замечание, на которые обычный человек отреагирует как на что-то само собой разумеющееся, но вот она может просто закрыться, понимаете? Вы можете заметить это в ее глазах… предупреждение. Не ходи туда. Как будто ворота опускаются. Так что я никогда не была у нее дома, и, насколько мне известно, никто из других сотрудников – тоже. Ну и… на самом деле я и звонить бы ей не стала. Телефонный звонок – это тот максимум, на который я была способна. Это так нелепо.
– На самом деле нет. Есть очень много таких людей. Судя по моему опыту, они зачастую целенаправленно живут очень уединенно. Еще они часто создают впечатление, будто что-то скрывают – какую-то страшную тайну, но это очень редко оказывается правдой, обычно это просто ширма. Может быть, вы знаете что-нибудь о ее семье?
– Нет. Она никогда не упоминала ничего такого.
– У нее были какие-нибудь заболевания… депрессия?
– Нет. Она определенно ничем не болела – может, пару раз схватила простуду. В таких случаях я прошу сотрудников оставаться дома. У нас очень хрупкие подопечные.
– Может быть, было что-то, что могло не позволить ей пойти на работу внезапно – диабет или проблемы с сердцем?
– Нет. Я бы знала, из-за специфики ее работы. Ничего такого.
– Какого она возраста?
– Пятьдесят три года.
– Вы уже наверняка обдумывали это про себя, но не появилось ли что-нибудь, что вы могли бы охарактеризовать как изменение или странность в поведении мисс Рэндалл, за последние несколько недель… пару месяцев, может?
Кэрол заколебалась. Что-то было. Было ли? Что-то… и ничего. В комнате было очень тихо. Детектив Грэффхам ничего не перебирала на столе и не писала, она просто сидела и неотрывно смотрела на Кэрол, нервируя ее.
– Это довольно сложно объяснить…
– Продолжайте.
– Она ничего такого не говорила… Вы должны это понимать. Это просто… просто ощущение. У меня было какое-то странное впечатление.
– Это обычно бывает очень важно.
– Не хотелось бы придавать этому слишком большое значение… все слишком смутно. Но один или два раза я подумала, что она кажется какой-то… далекой? Отстраненной? Я не знаю… как будто она была где-то за много миль отсюда. Я никогда не замечала за ней ничего такого раньше. Она всегда была очень собранной. Послушайте, пожалуйста, не стоит придавать этому значение… это было только один или два раза, и я не имею в виду, что она вела себя странно, вовсе нет.
– Вы думаете, что-то ее беспокоило?
– Нет. Это не то, или мне кажется, что не то… Ох, я не знаю. Забудьте, что я это сказала. Это бессмысленно.
– Я так не считаю.
– Я должна была пойти к ней домой, да? А что, если ей внезапно стало плохо?
– Ну, вероятно, у нее есть соседи. Вас винить не за что.
– И что теперь будет?
– Мы сходим туда и посмотрим. – Она поднялась. – Но не беспокойтесь… пропавшие люди обычно отправляются куда-то по своей собственной воле по самым разным причинам личного характера. Они либо снова объявляются, как будто ничего не произошло, либо дают о себе знать. Очень, очень мало тех, кто оказывается в какой-то беде. Тем более не сознательные женщины средних лет.
– Спасибо за эти слова.
– Это правда, – молодая женщина коснулась ее руки. – И… – Она внезапно улыбнулась, и Кэрол поняла, что она была не просто красивой, она была сногсшибательной – и прекрасной. – Вы пришли сюда. Вы сделали именно то, что нужно.
* * *
– У вас есть шестьдесят секунд, чтобы объяснить, почему мы должны отложить все текущие дела и заняться этим, Фрея.
Инспектор Билли Камерон развалился в своем кресле, заложив руки за голову и раскачиваясь взад и вперед; он был волосатым, грузным, потным мужчиной, больше напоминавшим медведя. Вся его поза выражала: «Удиви меня, убеди меня».
Фрею Грэффхам он напугать не мог. Она работала в уголовном розыске Лаффертона всего несколько недель, но быстро поняла, что инспектор был из того сорта полицейских, на которых она достаточно насмотрелась в полиции Лондона, когда только вступила в ее ряды, – огромных и громогласных, но мягких внутри. К тому времени когда она уходила оттуда, большинство из них уже вышли на пенсию, и их не спешили заменять такими же. Новенькие были совсем из другого теста. Она знала, что будет непросто обвести инспектора Камерона вокруг изящного пальца, но ей были известны обходные пути.
Со своей стороны, Камерон видел в ней молодую женщину, которая была крепче, чем казалась. Но Фрея Грэффхам уволилась из лондонской полиции по собственному желанию после двенадцати лет службы, променяв ее на маленький городок с собором, и он никак не мог понять, что же могло настолько выбить ее из колеи.
Но сейчас она явно была настроена на атаку.
– Анджела Рэндалл, женщина пятидесяти трех лет, которая жила настолько предсказуемой, упорядоченной и четко организованной жизнью, которую только можно себе представить, без семьи, без близких друзей… ни разу не подводила свою работодательницу. Она ничем не болеет и, насколько нам известно, никогда не была в депрессии. Наши люди обнаружили, что все в доме было как с иголочки: машина стоит в гараже, стол накрыт для завтрака, яйца в миске, хлеб в тостере. Она сделала себе чаю и выпила одну чашку, а в мусорном ведре была кожура от одного банана. В корзине для белья лежала ее униформа.
– Но мисс Рэндалл нигде не было, больной или здоровой.
– Нет.
– Соседи?
– Мало про нее знают. Она проводила много времени дома, но в одиночестве. Посетителей не было. Но, шеф, есть кое-что странное. Ребята сказали, что дом показался им каким-то… чудным.
Камерон приподнял бровь.
– Не в их духе нагонять на нас жуть.
– Я бы хотела съездить туда осмотреться.
Камерон посмотрел на нее. У нее это было – особый инстинкт, чутье, нюх на такие вещи… как это ни называй, но у Фреи Грэффхам это было, и сейчас ее от этого распирало, как обычно. Она далеко пойдет, если ей удастся сохранить это в себе, не теряя внимательности к деталям и способности к кропотливой работе, которые не позволяли ей утратить связь с реальностью. Такая комбинация была большой редкостью, и он знал, что ему стоит держаться за нее, раз уж она попалась ему на пути.
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что, если ты не явишься оттуда сразу же с чем-то существенным и не будет намека на дальнейшую раскрутку дела, нам придется отправить его в папку с пропавшими людьми…
– Низкий приоритет… ничего не представляет опасности ни для сообщества, ни, насколько нам известно, для пропавшего… чье право пропасть, когда ему заблагорассудится, мы должны уважать. Да, да.
– Где-то у нее есть тайный возлюбленный, и они сбежали на выходные… или она прикончила себя.
– Хорошо, но ничего из этого не может объяснить, почему она так повела себя со своей начальницей.
Камерон посмотрел на часы.
– Это заняло у тебя три минуты, – сказал он.
– Я так понимаю, это да?
– Только одно, Фрея… Девяносто девять из ста пропавших людей оказываются тратой полицейского времени… Держи это в голове, если тебя вдруг понесет.
– Спасибо, шеф. Я не буду ничего выдумывать.