Эти спутанные узы

– Правда?

Я знала, что в эти выходные мне нужно было вести себя как суженая Финна. Но, кажется, мне нужно было больше интересоваться почему.

– Многие из тех, у кого нет партнеров, тоже поднимаются на гору, – говорит она, – но ритуал считается лучшим временем для сватовства, а я… – Она качает головой. – Хотя прошло уже много времени и от меня ждут, что я буду двигаться дальше, я не готова.

Да и как можно? Она любила своего мужа и потеряла его, но при этом никогда не переставала любить Амиру. Я не могу винить ее за то, что она не навлекла на себя еще больше душевной боли.

– Ну ладно, – говорит она, вставляя шпильки в мои волосы, – Кейн поднимется вместе с Джулианой, а Миша, Тайнан и я поедем верхом немного позади официального шествия.

Я киваю, хотя мои мысли не хотят задерживаться на деталях этого дня.

– Когда отношения Финна и Изабель изменились? – спрашиваю я, хотя Прета, кажется, уже закончила обсуждать эту тему.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спрашивает она.

– Как он перешел от бунта против своего отца к решению, что стоит принести ее в жертву? – Я так стараюсь не смотреть ей в глаза, что замечаю, что она притихла, только несколько секунд спустя. Подняв голову, я вижу, что она смотрит на меня и хмурится, а во взгляде ее сквозит что-то похожее на разочарование. Мне становится стыдно, но я не отказываюсь от своего вопроса.

– Кое-что тебе должен рассказать сам Финн, – говорит она. – Но я могу сказать тебе одно. Ты не должна отказываться от своих чувств к нему из-за того, что, как ты думаешь, ты знаешь. Поговори с ним.

Я с трудом сглатываю. Мои щеки пылают от стыда.

– Неважно, что я чувствую или какие ответы он мог бы мне дать, – тихо говорю я. – Мне не стоит никому доверять. Больше не стоит.

Она молчит до тех пор, пока не заканчивает заплетать мои волосы, – но даже тогда ждет, когда я посмотрю ей в глаза.

– Ты никогда не задумывалась, почему Финн не попытался заключить с тобой узы в ту ночь, когда тебя опоили?

При воспоминании о той ночи мои щеки начинают гореть не от стыда, а от унижения.

Я вспоминаю душ и свои мольбы.

– Потому что он знал, что я откажу ему, – говорю я.

Прета одаривает меня грустной улыбкой, которая, кажется, говорит, что она понимает меня лучше, чем я сама себя понимаю.

– Не уверена, что это правда.

– Я бы так и сделала. Мне нужен был Себастьян. – Но я хотела, чтобы Себастьян был тем мужчиной, которым я его считала. Мужчиной, чьим главным приоритетом было защищать меня, а не обманом лишить короны.

– Ну, ты его получила. – Ее лицо кривится от раздражения.

– Не веди себя так, будто причины, по которым Финн хотел меня, были более благородными, чем у Себастьяна, – рычу я. – Они хотели одного и того же по одним и тем же причинам. И до сих пор хотят.

– Сначала это было правдой. Сначала ты была просто хорошенькой девушкой, у которой было то, что было ему нужно. – Вздохнув, она отступает назад и оглядывает меня, оценивая свою работу. – Но потом все изменилось.

– И что же?

– Ты стала моей подругой, помимо всего прочего, – говорит она. – И я, по-дружески, кое-чем с тобой поделюсь. Когда мои родители узнали обо мне и Амире и отослали меня, я была зла и сломлена. Я готовилась всю жизнь жить с нелюбимым мужем в браке по расчету, к тому, что мое сердце всегда будет принадлежать кому-то другому. Я не была готова к Вексиусу. Я не знала, что можно любить их обоих вот так – нежно, полностью, одновременно. Мои чувства к одному всегда казались предательством по отношению к другому, но одно никогда не умаляло другого.

Я думаю о том, как каким-то образом влюбилась в двух принцев фейри – нежно, полностью, одновременно. Но в отличие от Преты я не могу доверять ни одному, ни другому.





* * *


Когда мы спускаемся вниз, за окном ритмично стучат капли дождя. Выглянув наружу, я вижу Финна, Кейна, Джулиану и группу незнакомых мне фейри, разговаривающих под дождем. Никого из них, кажется, совершенно не беспокоят ни мокрая от дождя одежда, ни стекающие по лицу капли.

Прета открывает дверь и подталкивает меня на крыльцо.

– А потом он сказал, что будет… – Финн останавливается на середине предложения, когда замечает меня. Он осматривает меня с головы до ног, его взгляд скользит от коротких рыжих локонов, которые Прета убрала с моего лица, до подола красного платья, который волочится по влажному каменному крыльцу. Его лицо становится серьезным. – Доброе утро, принцесса. Выглядишь сногсшибательно, как и всегда.

От этих слов мой живот скручивает в тугой узел – пусть даже они предназначены больше для окружающей нас толпы, чем для меня. Тем не менее в глубине души мне отчаянно хочется в них поверить.

Финн делает шаг вперед и берет меня за руку, вытаскивая из-под навеса под дождь.

– Готова подниматься на гору?

– Мы насквозь промокнем, – говорю я, поднимая лицо к небу. Я не возражаю, но неожиданно при мысли о том, что мы вместе пойдем под дождем и будем притворяться парой, я чувствую себя очень уязвимой. Как будто когда дело касается Финна, дождь может смыть остатки моей силы воли. Возможно, после произошедшего вчера ночью это смешно, но тогда, по крайней мере, никто не наблюдал за нами и не пытался проанализировать, что мы чувствуем друг к другу.

Джулиана делает шаг вперед. Она одета в сияющее желто-золотое платье, которое напоминает мне о солнечном свете. В ее локоны, собранные на затылке, вплетены ноготки. Я со стыдливой вспышкой удовлетворения отмечаю, что одна из прядей ее волос намного короче остальных.


– Небольшой дождь во время Лунастала считается благословением Луга, – говорит она, вручая Финну корзину с цветами. Он молча забирает ее.

Он берет из корзины несколько цветов, ставит ее на крыльцо и поворачивается ко мне.

– Можно? – спрашивает он, заправляя мне за ухо выбившийся из прически локон.

– Это традиция, – говорит Прета позади меня. – Позволить партнеру вплести тебе в волосы цветы. Ты отнесешь их на вершину горы и закопаешь у входа в свою палатку.

– Считается, – объясняет рогатый самец, которого я никогда раньше не встречала, – что, закапывая цветы там, где вы будете делить постель, вы просите богов благословить вас плодородием и здоровой беременностью.

Мои глаза расширяются, а щеки начинают пылать от смущения. Но в глазах Финна пляшут веселые искорки. Я не выхватываю цветы прямо у него из рук и не спрашиваю, что он о себе возомнил, только потому, что на нас смотрят все эти фейри.

– Можно? – снова спрашивает Финн, подходя еще ближе.

Я киваю, не зная, что еще можно ответить. Этот ритуал в любом случае не приведет к беременности, поэтому я киваю, и Финн один за другим вплетает цветы в мои волосы.

Под дождем холодно, но от тела Финна исходит тепло и он так нежно, почти успокаивающе заплетает миниатюрные бутоны роз и хризантем в корону на моей голове.

– Очень красиво, – говорит Прета, когда Финн делает шаг назад.

– И правда очень мило, – соглашается Джулиана. Интересно, заметил ли кто-нибудь еще неодобрение в ее голосе.

Кейн хмыкает и кивает:

– Кажется, наш принц наконец-то нашел то, что хорошо ему дается.

Финн на мгновение сжимает мою челюсть.

– С ней это легко, – хрипло говорит он, прежде чем отступить.

Когда он убирает руку, я страстно желаю, чтобы он вернул ее обратно.





Глава 19




Наше «праздничное» восхождение на вершину горы больше походило на бесконечную пробежку по грязи и лужам. Добрые люди Стараэлии не позволяют ненастной погоде испортить празднование Лунастала, поэтому мы шагаем вперед, даже несмотря на то что идет сильный дождь, а в кожу словно впиваются тысячи ледяных иголок. Во время подъема Финн вел себя тише, чем обычно. Он всегда был рядом, но прикасался ко мне только для того, чтобы предложить помощь на особенно крутых склонах. Время от времени я замечала на себе его пристальный взгляд, как будто он пытался что-то понять.

Мне нравится считать, что я способна перенести многие лишения, но к тому времени, когда мы дошли до вершины горы, я чуть не заскулила от облегчения. За недели, проведенные в Диких Землях фейри, я не занималась физическими нагрузками и едва могла угнаться за этими счастливыми загорелыми фейри из Стараэлии. Возможно, вместо того чтобы помогать в лазарете и школе, мне следовало работать в поле.

Кто-то протягивает мне флягу с холодной водой, и я выпиваю ее залпом, осматривая пункт нашего назначения. Мы находимся не столько на вершине горы, сколько на скалистом плато недалеко от вершины. Там уже установлены десятки палаток, а слуги снуют туда-сюда с едой и дровами.

– Ваши палатки готовы, – объявляет мужчина, стоящий перед ревущим костром. – Можете уходить, когда пожелаете.

– Которая из них наша? – спрашиваю я Финна, пытаясь скрыть усталость в голосе.

– Не терпится поскорее с ним уединиться? – спрашивает незнакомый мужчина. Его низкий смешок заставляет меня пожалеть, что я не могу повернуть время вспять и не задавать свой вопрос. Хотя, я полагаю, лучше, чтобы все они поверили, что мы с Финном безумно любим друг друга. Чтобы они не понимали, что мое желание найти нашу палатку больше связано с тем, что после подъема я с трудом могу устоять на ногах, а не мечтаю поскорее остаться с ним наедине.

– Обещаю, скоро я тебе покажу. Но сначала сядь, – говорит Финн, беря меня за руку. Идея посидеть звучит так восхитительно, что я с радостью позволяю ему отвести меня к скамье у костра.

У меня едва есть шанс насладиться жаром пламени, прежде чем я понимаю, что все фейри, которые поднимались с нами на холм, собираются позади Финна и улыбаются, наблюдая за нами.

Финн подмигивает мне.

– Не двигайся, – говорит он.

Как будто я могу. Теперь, когда я сижу, усталость сильнее давит на мои плечи – из-за физической нагрузки, но и из-за того, что ночью я не могла заснуть. Нет, теперь, когда я сижу, я, возможно, вообще не смогу встать.

Финн достает из-под скамьи две большие миски, поворачивается к огню и наполняет их водой из черного металлического котелка. Подмигнув мне, он высыпает измельченные сухие цветы в одну миску и капает несколько капель масла в другую.

Его движения настолько точны, что я понимаю: это ритуал, такая же часть этой традиции, как и цветы у меня в волосах. Толпа вокруг костра становится все больше – и мое смущение растет вместе с ней.

Финн возвращается к скамье, ставит миски на землю и опускается на колени между ними. От воды идет пар, и мне не терпится погрузить в нее свои ноющие ноги, но я жду, слишком хорошо осознавая, что за мной наблюдает множество глаз и я не могу совершить какую-то ошибку.

Финн засовывает руки под подол моего платья, и у меня перехватывает дыхание. Его руки обхватывают мою голень и скользят вверх. Я чувствую тепло его рук через кожу сапог.

– Для меня большая честь омыть ноги моей будущей королеве, – мягко говорит он, начиная расшнуровывать сапоги под моей юбкой. – Показать свое почтение и доказать свое подчинение.

Мои щеки снова пылают. Участвовать в этих ритуалах, когда на самом деле мы не пара, так неправильно. Я не стремлюсь занять трон, я хочу, чтобы трон принял нового короля. Более того, его прикосновение кажется слишком интимным. Он положил одну свою большую руку мне на колено, а другой снимает сначала один мой сапог, а потом второй. Это сбивает с толку и так похоже на соблазнение. Если бы за нами не следили пристальные взгляды нескольких десятков глаз, я бы наверняка попросила его остановиться.