Эти лживые клятвы

Он переносит вес на пятки.

– Если ты хочешь это узнать, иди и поговори с ней.

Судя по тому, как он относится к ней, я вижу, что ему бы очень хотелось сделать это самому. Но он не может – и ему это не по душе. Но я тоже не уверена, что хорошо с этим справлюсь.

И тем не менее я иду в гостиную. Прета стоит у окна и смотрит на улицу. На лице – безучастная маска, глаза холодные.

– Хочешь поговорить об этом?

Она напрягается.

– Признаться, что мне есть о чем говорить – значит совершить предательство по отношению к моему мужу.

О. Ну, тогда…

– Когда умер Вексиус?

– Четыре года назад. Он был ранен, когда сопровождал группу Неблагих беженцев к порталу во владения Диких фейри, – она сглатывает. – Он так и не пришел в себя.

Неудивительно, что она была так потрясена, когда Финн пострадал при тех же обстоятельствах.

– Четыре года – долгий срок. Ты можешь простить себя за то, что за это время у тебя появились чувства к кому-то другому.

Она отрывает взгляд от улицы и встречается со мной взглядом. Я никогда не видела, чтобы она выглядела такой постаревшей – и такой усталой.

– Мои чувства к Амире появились задолго до того, как я встретила Вексиуса. И задолго до того, как обе мы вышли замуж.

Я смутно припоминаю это имя. Это та встреча, которой она так боялась.

– Амира – королева Диких фейри?

Прета кивает и снова отводит взгляд.

– И жена моего брата.

– Ох… – мой живот скручивает, когда я пытаюсь это представить. – Прета, мне так жаль.

– Да, мне тоже, – окно запотело от ее дыхания. – Когда Амиру привезли в наш дворец, мы были твоими ровесницами. Она готовилась стать невестой Миши, но я влюбилась в нее с первого взгляда.

– Это так красиво, – в моем голосе слышится грусть. Я знаю, как кончится эта история. – Значит, она предпочла его тебе?

Я морщусь при звуках собственного вопроса. Если бы Кейн был здесь и видел, как неуместно я себя повела… наверное, так бы он смог и сам.

Прета усмехается.

– Вряд ли. У нас никогда не было выбора. Когда речь заходит о таких, как я или Амира, Дикие фейри толерантнее Благих. Мои родители воспитывали нас в убеждении, что любовь прекрасна во всех ее проявлениях, но я всегда знала, что это принятие ограничивается только территорией нашего дворца. Быть членом королевской семьи – значит жить по другим правилам.

– Почему? – спрашиваю я. – Какая разница?

– Тебе бы сказали, что дело в силе родо́в, но на самом деле дело в том, как ты выглядишь в глазах других. И в том, какой они могут испытывать дискомфорт при мысли, что их дочь любит другую женщину, – она вздыхает. – Но мы с Амирой провели вместе три года, пока она готовилась стать королевой. Мише было все равно. Он женился на ней не по любви, а только для того, чтобы укрепить союз между нашими семьями. Но когда узнали наши родители… – ее губы дергаются – от веселья? Раздражения? Старой злости? А может быть, от всех этих чувств. – Можешь представить, в каком ужасе я была, когда меня отправили в Неблагой двор и выдали замуж за младшего брата их принца.

– За Вексиуса, – тихо говорю я. Даже не представляю, каково это – выйти замуж по политическим мотивам. Представить не могу, что любовь может иметь такой незначительный вес, если ты выбрал себе спутника жизни. Но именно с этим столкнется Себастьян, если я решу, что не хочу быть его невестой. – Но в конце концов у тебя появились к нему чувства?

– Иногда я жалею об этом, – говорит она, прижимая кулак к груди, как будто пытаясь унять боль. – Но его было так легко полюбить.





* * *


– У тебя получается все лучше, – говорит Финн.

Я поднимаю на него изумленный взгляд.

– Это комплимент?

Мы сидим наверху, пока Прета обедает со своим братом и королевой Диких фейри. Хотя я не ожидала, что меня пригласят на эту трапезу, я предполагала, что Финн, по крайней мере, будет морально поддерживать свою невестку. Но нет. Король и королева попросили уединения.

– Просто сосредоточься, – говорит Финн.

Тайнан скрещивает руки на груди и поднимает подбородок. Весь его вид как будто говорит мне: «Спорим, не сможешь».


Мне нужно завернуть его в тень – не так, чтобы он, например, мог пройти сквозь стену, но так, чтобы он оказался в ловушке. Джалек клянется, что в бою самооборона – моя единственная надежда, так как я совершенно не умею обращаться с мечом.

Я разворачиваю свою магию, сосредоточиваюсь на Тайнане и окутываю его тенью – но она спадает, когда он пожимает плечами.

– Все будет нормально, – говорит Тайнан. В глазах его пляшут смешливые огоньки. – Но только пока твои враги будут стоять совершенно неподвижно.

Я показываю ему неприличный жест, но смеюсь. Пусть пока что мне плохо это дается, я определенно делаю успехи.

– Финн, – на пороге спальни стоит Кейн. – У нас проблема. Возле дома стоит принц Ронан.

При звуке этого имени от моего хорошего настроения не осталось и следа. Мой желудок сжимается. Именно этого я и боялась. Он узнает, что я предаю его. Как он нашел меня здесь?

У Финна, похоже, тот же вопрос.

– Ты говорила ему, куда ездишь?

Я качаю головой.

– Нет. Он знает только, что я со своей наставницей.

– Мы так и планировали, – говорит Финн Кейну. – Именно поэтому мы здесь, верно? Пошлите Эврелоди поговорить с ним. Амира и Миша простят нам эту заминку.

– Мы бы так и сделали, но… – Кейн откашливается. – С ним настоящая Эврелоди. Он разыскал ее, и она призналась, что оставила службу у королевы много лет назад.

Финн бормочет себе под нос ругательство. Тайнан морщится.

– Нужно, чтобы он ушел отсюда, прежде чем поймет, что здесь Миша и Амира.

– Я могу поговорить с ним, – предлагаю я. Но я понятия не имею, что ему сказать. Я просто хочу избавиться от этого тошнотворного ощущения в животе. Если Себастьян отправит меня домой, что будет с Джас?

Брови Финна взлетают вверх.

– Ты хочешь, чтобы он узнал, что ты здесь? Что ты работаешь с нами?

Я вздрагиваю.

– Я так и думал. Будь здесь, – он выходит из комнаты вслед за Тайнаном и закрывает за собой дверь.

Я прислушиваюсь к приглушенным звукам мужчин внизу.

Я слышу тихий голос Финна и Себастьяна, но не могу разобрать их слов.

Раздается еще один низкий гул, а затем внезапно наступает тишина. Я больше не могу этого выносить.

Дверь спальни скрипит, когда я открываю ее, я вздрагиваю и тихонько подхожу к лестнице на первый этаж.

– Впусти меня, – рычание Себастьяна практически сотрясает дом. Он стоит буквально в нескольких дюймах от Финна; Тайнан стоит за своим принцем. Два принца представляют собой грозное зрелище: оба широкоплечие, оба бросают друг на друга сердитые взгляды. – Я знаю, что она здесь.

– Может быть, ваша магия подводит вас, принц. Уверен, скоро вы это исправите, учитывая все возможности, которые есть у вас во дворце. – Я не вижу лица Финна, но слышу в его голосе насмешку.

– Заткнись, – рычит Себастьян. – Не притворяйся, что ты лучше меня.

– Уходи отсюда, мальчишка. Возвращайся в замок к своей матери. Возвращайся к стаду человеческих женщин, так отчаянно желающих отдать тебе свои жизни, – Финн делает два шага назад, отступая в дом, но Тайнан стоит на месте, выпятив грудь. Словно он готов к драке.

– Финниан, ты больший придурок, чем я помню.

Финн насмешливо кланяется, а Себастьян поворачивается на каблуках и топает прочь. Тайнан захлопывает за собой дверь и, стиснув зубы, поворачивается к Финну.

– Я думал, ей можно доверять.

– Можно, – говорит Финн.

– Тогда как объяснить это?

Финн качает головой.

– Не строй предположений. Я разберусь.

Я понимаю, что Финн идет к лестнице, бросаюсь обратно в спальню и закрываю за собой дверь. Стоя у окна, я оглядываю улицу в поисках Себастьяна, но его там нет. Должно быть, он пришел сюда со своим гоблином и попросил его отвезти его обратно в замок.

Дверь спальни со скрипом открывается.

– Пытаешься хоть мельком увидеть свою истинную любовь? – спрашивает Финн.

Я не оборачиваюсь.