Ещё 365 дней

тихо вышел из комнаты.

Я хотела позвать его и попросить остаться, извинить-

ся и объяснить, что ничего плохого я не имела в виду, но

слова застряли у меня в горле. Когда дверь закрылась, я

некоторое время лежала, уставившись на нее, и наконец

заснула.

Меня разбудил мочевой пузырь. С недавних пор я

18

очень ценила это чувство и тот факт, что могу сама пой-

ти в туалет. Я напивалась каждый раз, когда приходила

туда. Мне наконец удалили катетер, и доктор сказал, что я

должна начать ходить, так что я несколько дней соверша-

ла короткие прогулки. С прицепленной капельницей на

подставке.

В туалете я немного задержалась, потому что спра-

виться с капельницей было не так просто и это требова-

ло необычайной ловкости. Тем более, что мне пришлось

справляться самой, потому что, проснувшись, я с удивле-

нием обнаружила, что Массимо исчез из комнаты. Сразу

в первый день моего пребывания в больнице он приказал

поставить вторую кровать и спал рядом со мной – вроде

как сиделка. Деньги творили чудеса. Если бы он хотел

иметь здесь антикварную мебель и фонтан, это тоже мож-

но было бы устроить. Его постельное белье было нетрону-

тым, а это означало, что в ту ночь у него были дела поваж-

нее, чем присматривать за мной.

Я не была сонной, потому что проспала весь день, по-

этому решила отправиться на приключения и выйти в

коридор одна. Переступив порог, я оперлась о стену и в

тот же миг с восторгом увидела, как при виде меня два

рослых телохранителя сорвались с места. Я махнула им, чтобы они сели, и, волоча за собой стойку с капельницей, 19

двинулась через коридор. К сожалению, оба последовали

за мной.

Когда я поняла, как глупо мы выглядим, мне захоте-

лось рассмеяться. Я, в светлом халате и розовых тапках на

ногах, с взъерошенными светлыми волосами, опирающи-

мися на металлическую стойку с капельницей, и идущие

следом за мной две гориллы, трепещущие в черных ко-


стюмах с зачесанными назад волосами. К сожалению, ско-

рость, которую я развивала, не заставляла их сбиваться с

ног, поэтому наша свита шагала очень достойно.

Пришлось присесть ненадолго, потому что мой орга-

низм еще не был готов к долгим экспедициям. Мои спут-

ники стояли в нескольких метрах от меня. Они огляды-

вались в поисках «угрозы», но ничего не нашли, поэтому

погрузились в разговор. Была ночь, но в больничном ко-

ридоре царило довольно оживленное движение. Какая-то

медсестра подошла ко мне и спросила, все ли в порядке. Я

успокоила ее, объяснив, что просто отдыхаю, поэтому она

ушла.

Наконец я встала и уже собиралась вернуться в ком-

нату, как вдруг в конце холла заметила знакомый силуэт.

Она стояла у большого застекленного стекла.

– Это невозможно! – прошептала я и, схватив капель-

ницу, двинулась к женщине. – Амелия?

20

Девушка повернулась ко мне, и на ее лице появилась

бледная улыбка.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, удивленная ее

присутствием.

– Жду, – ответила она, указывая головой на что-то за

стеклом. Я посмотрела налево и увидела зал, где в инкуба-

торах лежали дети. Они были крошечными, некоторые не

больше, чем пакетик сахара. Они выглядели, как куклы, к которым были прикреплены трубки и кабели. От этого

взгляда мне стало плохо. «Лука, – подумала я, – он был

такой маленький!» К глазам подступили слезы и перехва-

тило горло. Я стиснула веки и, прежде чем открыть их, по-

вернула голову в сторону девушки. Я посмотрела на нее

еще раз, на этот раз получше. Она стояла в халате, а зна-

чит, была пациенткой.

– Пабло родился слишком рано, – сказала она, вы-

тирая нос рукавом. На ее щеках виднелись следы слез. –

Когда я узнала о том, что случилось с отцом и... – ее голос

дрогнул, и я поняла, что она хочет мне сказать. Я протя-

нула руку и обняла ее за плечо, не знаю, чего мне больше