Ещё 365 дней

Каждое слово в этой песне, каждый ее фрагмент были

будто бы спеты мной самой. Начо выбрал эту песню наме-

ренно или песня была совершенно случайной?

«Твое лицо преследует мои некогда добрые сны, твой

голос изгнал из меня весь рассудок!» – пела певица все

более твердым голосом. На глаза навернулись слезы па-

ники, когда мы неторопливо, без слов ехали по почти пу-

стым улочкам городка, все дальше удаляясь от пляжа. «Я

так старалась убедить себя, что ты ушел. И хотя ты все еще

со мной, я все время была одинока...».

Этих слов я уже не выдержала.

– Стой! – закричала я, чувствуя, что вот-вот взорвусь.

– Останови эту чертову машину.

Я разрыдалась, а он припарковался у обочины и по-

смотрел на меня испуганными глазами.

129

– Как ты мог!

Я открыла дверцу и выбежала из машины.

– Как ты мог так со мной поступить! Я была счастлива, все было хорошо. Он был просто идеален до того, как ты

появился...

В этот момент Начо схватил меня на руки и прислонил

к стене дома, перед которым мы стояли. Я не боролась с

ним, не могла. Я не защищалась даже тогда, когда он мед-

ленно, словно прося разрешения, приблизил ко мне свои

губы. Но он все еще ждал. А я уже не могла ждать. Я креп-

ко схватила его голову и прильнула губами к его губам.

Руки канарца медленно скользили вверх, по бедрам и та-

лии, по плечам, пока, наконец, не схватились за мое лицо.

Начо нежно кусал мои губы, ласкал их, облизывал, пока

не раздвинул их своим языком и стал глубоко, спокойно

целовать.

Та же песня зазвучала снова, когда мы застыли, сли-

ваясь с чем-то неизбежным. Начо был теплым, нежным

и безумно чувственным. Его мягкие губы не могли ото-

рваться от моих, а язык проникал все глубже и глубже, пока не лишил меня дыхания. Мне было так хорошо, что

я забыла обо всем.

И тут наступила тишина, отрезвившая нас. Музыка

смолкла, и весь мир рухнул на два слившихся тела. Мы


130

оба это почувствовали. Я закрыла рот, тем самым давая

ему сигнал отступить. Он немного отстранился и присло-

нился лбом к моему виску, плотно сжав веки.

– Я купил дом на Сицилии, чтобы быть ближе к тебе,

– прошептал он. – Я все время слежу за тобой, поэтому

вижу, что происходит, девочка.

Он чуть приподнял голову и поцеловал меня в лоб.

– Когда я позвонил в первый раз, я сидел в том же ре-

сторане, что и ты. В клубе я тоже не сводил с тебя глаз, тем более, что ты была ужасно пьяна, – губы Начо скольз-

нули по моей щеке. – Я знаю, когда вы заказываете обед в

компании, ты очень мало ешь. Я знаю, когда ты ходишь к

психотерапевту, и что у тебя с Торричелли не все в поряд-

ке уже несколько недель.

– Прекрати! – прошептала я, когда его губы в очеред-

ной раз приблизились к моим. – Зачем ты это делаешь?

Я подняла глаза и слегка оттолкнула его от себя. Те-

перь ему пришлось выпрямиться.

Я присмотрелась к нему. Свет фонаря заставил меня

заметить, что его зеленые глаза были одновременно весе-

лыми, но и сосредоточенными, а красивое лицо смягчи-

лось, когда на нем блуждала улыбка.

– Кажется, я влюбился в тебя! – небрежно бросил он, поворачиваясь и двигаясь к машине. – Пойдем.

131

Он стоял у открытой двери со стороны пассажира и

ждал. Я, напротив, прильнула спиной к острым камням

стены вокруг какого-то особняка. Я тоже ждала. Я ждала, когда вновь обрету твердость в ногах, которую потеряла

после того, что только что сказал Начо.

Вроде бы где-то в голове это было очевидно для меня, вернее, я ожидала этого – особенно после того, что он пы-

тался мне сказать, когда по дороге к особняку его отца

мы остановились полюбоваться скалами Лос Гигантос. Я

смотрела на него, а он смотрел на меня, и так проходили

секунды, может быть, минуты. Наконец, звук телефона в

моей сумочке вернул меня на землю. Начо протянул мне

конверт, и я перестала дышать, увидев на дисплее буквы, складывающиеся в «Массимо». Я сглотнула слюну, и ког-

да я уже хотела надавить на зеленую трубку, мой телефон

издал последний звук и полностью разрядился.