Ещё 365 дней

одеяло, которое лежало рядом. Я завернулась в него и, тупо глядя в огонь, уснула.

Последующие дни, а может быть, недели выглядели

на самом деле одинаково. Я лежала в постели, плакала, думала, вспоминала, потом снова плакала. Массимо рабо-

тал, хотя на самом деле я не знаю, что он делал, потому

что я видела его очень редко. Обычно, когда появлялись

врачи и я проходила обследование или реабилитацию. Он

не спал со мной, я даже не знала, где он это делал, потому

что особняк был настолько велик и имел столько спален, что даже если бы я попыталась, я бы его не нашла.

– Лаура, так не может продолжаться, – заявила Оля, присаживаясь рядом со мной на скамейку в саду.

34

– Ты уже здорова, ты в порядке, а ведешь себя так, буд-

то прикована к постели.

Она подняла руки, закрывая лицо.

– С меня хватит! Массимо злится и постоянно уводит

куда-то Доменико. Ты ревешь или лежишь, как кукла. А я?

Я обернулась и посмотрела на нее. Она сидела, впив-

шись в меня выжидательным взглядом.

– Оставь меня в покое, Олька, – пробормотала я.

– Ничего подобного! – она вскочила с места и протя-

нула ко мне руку. – Одевайся, мы уходим.

– Я скажу это как можно эвфемистичнее: иди в жопу!

Мой взгляд снова устремился на спокойное море. Я

чувствовала, как Олька кипит от злости, тепло, которое

источало ее тело, почти обжигало меня.

– Ах ты эгоистка!

Она встала и заслонила мне обзор. Она начала кри-

чать на меня.

– Ты притащила меня в эту страну, позволила влю-

биться. Мало того: я даже обручилась! А теперь ты остав-

ляешь меня одну!

Ее тон был пронзительным, отчаянным и вызывал во

мне глубокое раскаяние. Не знаю, как она это сделала, но

ей удалось затащить меня наверх и втиснуть в спортивный

костюм. Потом она погрузила меня в машину. Мы остано-

35

вились у небольшого сицилийского домика в Таормине.

Когда она выходила из машины, я смотрела на нее как на

дуру.


– Шевели жопой, вытряхивайся! – прорычала она, пока я все еще сидела на сиденье. Но в ее голосе не было

злости, скорее, забота.

– Объяснишь, что мы здесь делаем? – спросила я, ког-

да охранник закрыл за мной дверцу машины.

– Мы лечимся, – она указала руками на здание. – Здесь

лечат больные головы, Марко Гарби, по слухам, лучший

психотерапевт в округе.

Услышав это, я схватилась за ручку двери, чтобы спря-

таться в машине, но она оттащила меня от нее.

– Мы можем сделать это сами, или твой властный муж

найдет тебе гребаного доктора, который будет доклады-

вать ему о каждом твоем визите.

Она подняла брови и стала ждать.

Откинувшись, я прислонилась к машине. Я понятия

не имела, чего хочу, как помочь себе и есть ли смысл по-

могать себе. Кроме того, я была в порядке.

– Зачем я вылезла из постели?

Я вздохнула, но двинулась наконец к лестнице.

Врач оказался очень необычным парнем. Я ожидала

столетнего сицилийца, у которого седые волосы зачесаны

36

до блеска, в очках, и думала, что он заставит меня лечь на

фрейдистскую козетку. Однако Марко был старше меня

едва ли на десять лет, и весь разговор происходил за ку-

хонным столом. Он не был похож на обычного доктора.

На нем были рваные джинсы, майка с рокерским принтом

и кроссовки. У него были длинные вьющиеся волосы, за-

бранные в хвост, и он начал с того, что спросил, не выпьем

ли мы. Мне это показалось не очень профессиональным, но это же он был специалистом, а не я.

Когда он, наконец, сел, он подчеркнул, что понимает, чья я жена. И добавил, насколько ему все равно. Он заве-

рил меня, что у Массимо нет никакой власти в его доме и

он никогда не узнает о наших разговорах.

Позже он попросил меня подробно рассказать ему по-

следний год своей жизни, но когда я начала говорить, как

я попала в аварию, он остановил меня.

Он видел, как я задыхалась от рыданий. Потом спро-

сил, чего бы я хотела, какие у меня были планы до насту-