Эпоха мертвых. Прорыв
Часть 23 из 84 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Обязательно дружили бы, если бы не разделившее их расстояние и время, – уверенно ответил я.
Рубцов кивнул:
– Несомненно. Если бы не расстояние… Хорошо, господа, мы выслушали ваше требование еще по радио. Догадываемся, что противостоять выполнению вашего решения мы не в силах. Я даже склонен думать, что вы заготовили нам какую-нибудь эффектную демонстрацию ваших возможностей, так ведь?
– Так точно, – кивнул Павлов. – Продемонстрировать?
– Если без жертв, то было бы интересно, – кивнул Рубцов. – Люблю фейерверки.
– Без жертв.
– Тогда прошу вас.
Метка лазерного луча уже была размещена под рекламным щитом на крыше удаленной от нас высотки. Павлов дал команду, и через пару десятков секунд щит разметало по окрестностям, а на его месте вспухло большое дымно-пылевое облако, медленно расползавшееся в безветренном небе. Перекрытия верхнего этажа здания просели. Рубцов спокойно кивнул, затем спросил:
– Подразумевается, что именно таким способом вы сметете все наши огневые позиции в зданиях и пройдете силой. Так?
– Именно так, – кивнул Павлов. – У нас уже батарея «саушек» в пяти километрах отсюда и разведрота. А в течение нескольких часов сюда может подойти группировка размером в мотострелковый полк с приданными средствами усиления. И до двух эскадрилий вертолетов с подлетным временем в тридцать минут, со всем штатным вооружением.
– Так понимаю, что все, что осталось от частей западней города, слилось в одну группировку? – подал голос Чистяков.
– Так точно, – кивнул Павлов. – Поэтому недостатка именно в средствах усиления мы не испытываем. Можем позволить себе воевать исключительно высокоточным оружием и вообще не вступать в прямое противодействие.
– Какие у вас цели помимо получения прохода в промзону? – спросил Рубцов.
– Изначально – никаких, – развел руками Павлов. – Разобраться в происходящем, по возможности прекратить бои между людьми – и так мир погиб, зачем добивать друг друга?
– Благородно, – усмехнулся Рубцов. – Проблема в том, что господа, занявшие промзону, игнорируют законную власть, то есть руководство города и федерального центра. Фактически мы пытаемся навести в городе конституционный порядок.
– Разрешите, товарищ капитан? – поднял руку я, обращаясь к Павлову.
– Давай.
– Господин полномочный представитель президента, – заговорил я проникновенным голосом, – видите ли, я прибыл из Москвы… То есть из федерального центра. Последних представителей правительства страны я видел расстрелянными возле международного аэропорта Шереметьево, лежащими в рядок на дороге. Больше ни в какой форме федеральное правительство себя не проявляло, смею заметить. По крайней мере, признаки его активности остались обществом не замечены. Поэтому не думаю, что ваше заявление звучит хоть для кого-нибудь здесь хоть сколько-нибудь убедительно. Давайте спустимся с уровня дипломатической вежливости на уровень банальной реальности. Сферы влияния, ресурсы… ну и так далее. Проще понять друг друга будет.
Рубцов посмотрел на меня, спокойно кивнул:
– Хорошо. Тогда попробую быть конкретным. Мы считаем несколько зон в городе и вокруг него стратегически важными для выживания. Нефтеперерабатывающий завод, порт, речной транспорт, нефтехранилища, склады Росрезерва в Бору… ну и еще ряд объектов. Так называемые «заводские», как уже сложилось их называть, претендуют на те же объекты. Все. Почва для соглашения? Сколько угодно. Можно за день договориться.
– И почему вы тогда воюете? – несколько озадачился я.
– «Заводские» нам не доверяют, – сказал Чистяков. – Гарант нужен для успеха переговоров.
– Военные подойдут? – спросил Белявский.
– Подойдут. Вполне.
– Разрешите? – снова влез я.
– Пожалуйста, – ответил Рубцов, посмотрев с любопытством на такую мою неуемность.
– Позволю себе заметить, что в будущем производство сельхозпродуктов будет не менее важным, чем промышленное производство. Структура всех экономических связей изменится. Рынок промышленных товаров сузится очень сильно. Численность населения сократилась в разы, а ведь есть еще запасы, которых хватит лет на десять, не меньше. А есть хочется всегда. Даже такой товар, как дрова, станет очень ценным к следующей зиме. У «заводских» есть баржи, чтобы дрова возить, но ведь кто-то их должен еще и поставлять… Кто-то должен охранять деревни от бандитов, гонять мертвяков. Простор для инициативы. А основная часть местного производства сельхозпродукции располагается с вашего направления от города.
– Вы это к чему? – спросил собеседник.
– К тому, что зачем вам стремиться отобрать у «заводских» их заводы? Они их не отдадут, а вы перейдете от стадии передела собственности на стадию кровной мести, и тогда вражда станет вечной. А новые сектора рынка пусты, если кто-то их освоит, то к следующему лету превратится здесь в самую влиятельную фигуру. Те же «заводские» на одной тушенке со складов Госрезерва не просидят. А они явно не стремятся работать в области.
– Росрезерва, – механически поправил Рубцов. – Вы кто по профессии?
– Свободный предприниматель, так скажем. На военном поприще.
– Понятно. Хотите ко мне советником? У нас не так уж и плохо, и толковые люди нужны. Я серьезно.
Признаться, он меня здорово обескуражил и даже польстил. Не то чтобы я совсем растаял, но приятно, черт возьми.
– Спасибо, но… у меня другие задачи на ближайшее время. А за предложение действительно большое спасибо, я очень польщен.
– Подумайте.
– Я уже подумал. Не могу сейчас, хотя в другое время – с радостью.
Ага, как же, с радостью. Если вы там за что-то зацепитесь и начнете «подниматься», то к следующему лету жди передела с массовым отстрелом. Инстинкты у бандитов и властных структур одинаковые – спихни всех к фениной маме с финансового потока. Так что ищите дураков в зеркале.
– Жаль. У вас правильная система мышления, – стукнул он ладонью о подлокотник кресла. – Вы думаете о том, «как сделать», а не «почему не выйдет». Таких людей не так много на самом деле. Хорошо, господа. Я сразу объявляю об одностороннем прекращении огня, при условии, что «заводские» тоже прекратят его у складов Росрезерва в Бору. И я готов вступить в переговоры о разделе сфер влияния, при условии, что военные представляют собой достаточную силу, чтобы гарантировать соблюдение соглашений.
Расшифровать можно было сказанное просто: «Докажи, что ты и правда сила, или пошел бы ты со всем своим миротворчеством…»
– Я немедленно сообщу о достигнутом результате нашему руководству, которое обратится к «заводским» с просьбой о прекращении огня, – сказал Павлов. – И еще прошу пропустить в промзону пару наших «уазиков». Вам они ничем не помешают, а люди заняты разведкой популяции мертвяков, если можно так выразиться. Для всех будет польза, и с вами информацией поделимся.
Ага, про нас тоже не забыли. За это спасибо.
– Нет проблем, – сказал уже Чистяков. – Мы свяжемся с вами примерно минут через тридцать, дадим частоты и пароль. Вас пропустят. Где пройдут переговоры?
– Предлагайте. У нас есть только один вариант – территория Сорок третьего арсенала, пока оттуда еще не все вывезли и место хорошо охраняется, – ответил Белявский. – Там мы можем гарантировать безопасность.
– Это неплохо, Сергей Владимирович, – обратился к Рубцову Чистяков. – Нейтральная территория, под охраной военных.
– Согласен, – кивнул Рубцов. – За дальнейшими деталями, как я понимаю, следует обращаться к вашему руководству?
– Так точно, – сказал Павлов. – Моей обязанностью было установить связь со всеми сторонами, а для большего я пока званием не вышел.
Тонкий ход. Таким, как Рубцов, западло с капитанами договариваться, им генералы нужны. И Павлов его сейчас утешил: мол, не прогнулся ты, Серега, с перепугу сюда приехав, а лишь милостиво согласился встретиться с посланниками. Дали с шила патоки лизнуть, но много патоки. Даже медку.
Рубцов с Чистяковым удалились, сопровождаемые своей охраной. Вскоре мы увидели, как вдаль от нас по улице понеслись «Водник» с бронетранспортером сопровождения. Я с тоской посмотрел им вслед. Нам бы пару «Водников», и по барабану все мосты. Так бы Волгу переплыли в любом направлении. Высокие, с гладким бортом, ни один мертвяк не залезет, с люками в крыше. Чудо что за машина, мечта идиота. Красиво жить не запретишь. А ведь делают-то их тут, рядом совсем, в Арзамасе.
– Ну видишь, как решилось, – хлопнул меня по плечу Белявский. – Дипломатия канонерок, главное – вовремя пальнуть. Дадут частоты опознания, и можем ехать.
– А здесь, как я понимаю, ВОП[41] организуют?
– Даже РОП.[42] Лучше НП в окрестностях нет, связь здесь поставят. Забор «егозой» заплетут, усилятся, жратвы закинут плюс наливник и пару дизелей. И все, крепость – никто не сунется.
Сергей Крамцов
15 мая, воскресенье, день
Дело шло к темноте, поэтому выезд в промзону перенесли на следующее утро. Чистяков не обманул – хоть и не через тридцать минут, а часа через полтора, но с нами связались и дали пароли с частотами. Пароль был, так сказать, «гостевым» и распространялся на два открытых «уазика». Если бы с нами поехал кто-то еще, то пришлось бы все согласовывать заново. «Кремлевские» пока не расслаблялись. Да и с чего им расслабляться? Не те люди, наивностью не страдают. Оказывается, там еще и все областное УФСБ с ними, и все прочие окрестные силовики, даже вертухаи с «кумовьями» из ближайших к городу зон.
С утра вояки помогли нам, подрасчистив пространство за воротами, и наши вездеходы рванули из тесноты двора на проспект, по которому в разных направлениях тупо бродили мертвяки. Однако, наблюдая в последнюю пару дней за происходящим, я обратил внимание, что зомби на улице стало вроде как меньше. Стрельба поутихла, и они начали сваливать с улиц.
Чем ближе мы оказывались к Сормовской промзоне, тем больше зомби было на улицах. Но я ожидал худшего, если признаться честно. Тех, что мы видели, было достаточно легко объезжать. Один из наблюдательных пунктов «кремлевских» постоянно подсказывал, куда нам сворачивать, потому что подступы к промзоне выглядели как настоящий лабиринт. Отчасти из-за этого «заводские» оказались отсечены от остального мира – сами себя перехитрили.
Улицы были завалены машинами, автобусами и прочим железом, таким способом «заводские» рассекали и дезориентировали потоки мертвечины, шедшей в их сторону. У самой территории речного порта, где размещалось руководство «заводских», баррикады становились все серьезней, а затем начали попадаться целые улицы, перегороженные стенами из бетонных блоков с колючкой поверху. В стенах были бойницы, за бойницами – люди. Но таких проходов было мало, и стоило «кремлевским» занять подходы к ним, как блокада оказалась абсолютной, да еще и своими руками созданной.
В конце концов мы проскочили через целый лабиринт баррикад и стенок, уперлись в мощные металлические ворота, которые начали открываться при нашем приближении. За ними нас ждали. «Четверка» аэродромного сопровождения, непонятно как очутившаяся на судостроительном заводе, встала перед нами, включив оранжевые проблесковые маячки, и покатила впереди. Нам оставалось только следовать за ней между каких-то заборов, складов, корпусов, пандусов, свалок металлолома, опор кранов – настоящий лабиринт. Наконец она тормознула возле четырехэтажного административного здания, на крыльце которого стояли четверо в разномастном камуфляже, с автоматами на плече. С виду на все сто гражданские, по мордам и выправке видно.
Из «четверки» выскочил совсем молодой парень, лет восемнадцати с виду, с «укоротом» на груди, сказал, что нас ждут, и побежал впереди, заставляя нас спешить чуть не вприпрыжку. Парень пронесся ураганом по коридору первого этажа, выскочил на узкую лестницу, по ней провел нас на четвертый, довел до двери со свинченной табличкой, от которой осталось только невыцветшее пятно, постучал в нее и, не дожидаясь ответа, вошел, приглашая нас за собой.
В комнате – огромном кабинете с длинным совещательным столом – было тяжело, до потери видимости, накурено, и сидели там не меньше десятка человек. Стол был завален картами и какими-то схемами. Некоторые из сидящих были одеты в гражданское, некоторые – в камуфляж, а двое были даже в морской форме. Нас встретили радушно, но не слишком внимательно, в стиле «заходи, раз пришел». Кто-то предложил чаю, мы не отказались, и всего через минуту в кабинет зашла некрасивая полная девушка с подносом, на котором дымились штук десять разномастных чайных кружек. Кружки расхватали, девушка вышла.
Один из присутствующих, толстоватый мужик лет за пятьдесят с обветренным грубоватым лицом, пригласил нас присесть к директорскому столу, как у кого получится, сказав, что у большого стола все равно поговорить не дадут. В это было легко поверить. Представились, принимавший нас оказался бывшим заместителем начальника грузового порта или кого-то в таком духе, я толком и не понял. Назвался Дмитрием Харламовым.
– Давайте, хлопцы, излагайте, чего хотели? Если договоримся с «кремлевскими» о прекращении огня и о том, что они к нам не полезут больше, то мы вам век благодарны будем.
– Нам надо проехать на ту сторону реки с машинами, – сказал я. – Три машины, одна из них с прицепом.
– А там нет ничего, – вроде как удивился он. – Даже людей. Люди ушли, кто хотел – все давно перебрались на эту сторону. Есть наши люди в порту, разумеется, есть еще отряд у складов Росрезерва. А больше никого, одни мертвецы. Зачем вам?
– Нам надо дальше, в область. Задание у нас, – ответил я.
– Задание… – хмыкнул тот иронично. – У них задание, едрить твою. А мы даже не знаем, есть ли сейчас нормальный проезд в ту сторону. Перебраться не проблема, у нас паромы есть для таких случаев и с той стороны опорные пункты у пристаней. Но что там дальше… дикие земли. Ни связи ни с кем оттуда, ни люди уже не приходят. Мы даже планировали взорвать дома с той стороны в некоторых местах, чтобы улицы завалило. На подходах к нашим объектам.
– Все коммуникации по реке планируете? – спросил Белявский.
– Конечно, как же еще? – удивился замначальника порта. – Дороги опасны, а по Волге плыть – благодать. Половина России доступна. Мы даже планируем на следующей неделе целые экспедиции, вверх и вниз. Посмотрим, что в других городах делается, может быть, связь установим.
– А плотина ГЭС у кого сейчас? – поинтересовался я.
– У «кремлевских», – лаконично ответил Харламов. – И Заволжье.
– О Горьком-16 вы что-то слышали? – влез в разговор Леха.
– О «Шешнашке»? Вот вы куда намылились… – задумчиво кивнул Харламов. – Нет, не слышали мы о «Шешнашке» ничего. Хорошего в смысле. Слышали то, что все тамошние зоны разбежались и что там банд больше, чем людей. Люди оттуда бежали, раньше к Бору выходили часто, наши их переправляли или в порту селили. Такое рассказывают, что волосы дыбом. Если эти банды объединятся и сюда попрут, хуже Батыева нашествия будет. Про сам Горький-16 ничего не слышал, но вокруг – бардак и тихий ужас, лучше не соваться. Погибнете ни за грош.
Рубцов кивнул:
– Несомненно. Если бы не расстояние… Хорошо, господа, мы выслушали ваше требование еще по радио. Догадываемся, что противостоять выполнению вашего решения мы не в силах. Я даже склонен думать, что вы заготовили нам какую-нибудь эффектную демонстрацию ваших возможностей, так ведь?
– Так точно, – кивнул Павлов. – Продемонстрировать?
– Если без жертв, то было бы интересно, – кивнул Рубцов. – Люблю фейерверки.
– Без жертв.
– Тогда прошу вас.
Метка лазерного луча уже была размещена под рекламным щитом на крыше удаленной от нас высотки. Павлов дал команду, и через пару десятков секунд щит разметало по окрестностям, а на его месте вспухло большое дымно-пылевое облако, медленно расползавшееся в безветренном небе. Перекрытия верхнего этажа здания просели. Рубцов спокойно кивнул, затем спросил:
– Подразумевается, что именно таким способом вы сметете все наши огневые позиции в зданиях и пройдете силой. Так?
– Именно так, – кивнул Павлов. – У нас уже батарея «саушек» в пяти километрах отсюда и разведрота. А в течение нескольких часов сюда может подойти группировка размером в мотострелковый полк с приданными средствами усиления. И до двух эскадрилий вертолетов с подлетным временем в тридцать минут, со всем штатным вооружением.
– Так понимаю, что все, что осталось от частей западней города, слилось в одну группировку? – подал голос Чистяков.
– Так точно, – кивнул Павлов. – Поэтому недостатка именно в средствах усиления мы не испытываем. Можем позволить себе воевать исключительно высокоточным оружием и вообще не вступать в прямое противодействие.
– Какие у вас цели помимо получения прохода в промзону? – спросил Рубцов.
– Изначально – никаких, – развел руками Павлов. – Разобраться в происходящем, по возможности прекратить бои между людьми – и так мир погиб, зачем добивать друг друга?
– Благородно, – усмехнулся Рубцов. – Проблема в том, что господа, занявшие промзону, игнорируют законную власть, то есть руководство города и федерального центра. Фактически мы пытаемся навести в городе конституционный порядок.
– Разрешите, товарищ капитан? – поднял руку я, обращаясь к Павлову.
– Давай.
– Господин полномочный представитель президента, – заговорил я проникновенным голосом, – видите ли, я прибыл из Москвы… То есть из федерального центра. Последних представителей правительства страны я видел расстрелянными возле международного аэропорта Шереметьево, лежащими в рядок на дороге. Больше ни в какой форме федеральное правительство себя не проявляло, смею заметить. По крайней мере, признаки его активности остались обществом не замечены. Поэтому не думаю, что ваше заявление звучит хоть для кого-нибудь здесь хоть сколько-нибудь убедительно. Давайте спустимся с уровня дипломатической вежливости на уровень банальной реальности. Сферы влияния, ресурсы… ну и так далее. Проще понять друг друга будет.
Рубцов посмотрел на меня, спокойно кивнул:
– Хорошо. Тогда попробую быть конкретным. Мы считаем несколько зон в городе и вокруг него стратегически важными для выживания. Нефтеперерабатывающий завод, порт, речной транспорт, нефтехранилища, склады Росрезерва в Бору… ну и еще ряд объектов. Так называемые «заводские», как уже сложилось их называть, претендуют на те же объекты. Все. Почва для соглашения? Сколько угодно. Можно за день договориться.
– И почему вы тогда воюете? – несколько озадачился я.
– «Заводские» нам не доверяют, – сказал Чистяков. – Гарант нужен для успеха переговоров.
– Военные подойдут? – спросил Белявский.
– Подойдут. Вполне.
– Разрешите? – снова влез я.
– Пожалуйста, – ответил Рубцов, посмотрев с любопытством на такую мою неуемность.
– Позволю себе заметить, что в будущем производство сельхозпродуктов будет не менее важным, чем промышленное производство. Структура всех экономических связей изменится. Рынок промышленных товаров сузится очень сильно. Численность населения сократилась в разы, а ведь есть еще запасы, которых хватит лет на десять, не меньше. А есть хочется всегда. Даже такой товар, как дрова, станет очень ценным к следующей зиме. У «заводских» есть баржи, чтобы дрова возить, но ведь кто-то их должен еще и поставлять… Кто-то должен охранять деревни от бандитов, гонять мертвяков. Простор для инициативы. А основная часть местного производства сельхозпродукции располагается с вашего направления от города.
– Вы это к чему? – спросил собеседник.
– К тому, что зачем вам стремиться отобрать у «заводских» их заводы? Они их не отдадут, а вы перейдете от стадии передела собственности на стадию кровной мести, и тогда вражда станет вечной. А новые сектора рынка пусты, если кто-то их освоит, то к следующему лету превратится здесь в самую влиятельную фигуру. Те же «заводские» на одной тушенке со складов Госрезерва не просидят. А они явно не стремятся работать в области.
– Росрезерва, – механически поправил Рубцов. – Вы кто по профессии?
– Свободный предприниматель, так скажем. На военном поприще.
– Понятно. Хотите ко мне советником? У нас не так уж и плохо, и толковые люди нужны. Я серьезно.
Признаться, он меня здорово обескуражил и даже польстил. Не то чтобы я совсем растаял, но приятно, черт возьми.
– Спасибо, но… у меня другие задачи на ближайшее время. А за предложение действительно большое спасибо, я очень польщен.
– Подумайте.
– Я уже подумал. Не могу сейчас, хотя в другое время – с радостью.
Ага, как же, с радостью. Если вы там за что-то зацепитесь и начнете «подниматься», то к следующему лету жди передела с массовым отстрелом. Инстинкты у бандитов и властных структур одинаковые – спихни всех к фениной маме с финансового потока. Так что ищите дураков в зеркале.
– Жаль. У вас правильная система мышления, – стукнул он ладонью о подлокотник кресла. – Вы думаете о том, «как сделать», а не «почему не выйдет». Таких людей не так много на самом деле. Хорошо, господа. Я сразу объявляю об одностороннем прекращении огня, при условии, что «заводские» тоже прекратят его у складов Росрезерва в Бору. И я готов вступить в переговоры о разделе сфер влияния, при условии, что военные представляют собой достаточную силу, чтобы гарантировать соблюдение соглашений.
Расшифровать можно было сказанное просто: «Докажи, что ты и правда сила, или пошел бы ты со всем своим миротворчеством…»
– Я немедленно сообщу о достигнутом результате нашему руководству, которое обратится к «заводским» с просьбой о прекращении огня, – сказал Павлов. – И еще прошу пропустить в промзону пару наших «уазиков». Вам они ничем не помешают, а люди заняты разведкой популяции мертвяков, если можно так выразиться. Для всех будет польза, и с вами информацией поделимся.
Ага, про нас тоже не забыли. За это спасибо.
– Нет проблем, – сказал уже Чистяков. – Мы свяжемся с вами примерно минут через тридцать, дадим частоты и пароль. Вас пропустят. Где пройдут переговоры?
– Предлагайте. У нас есть только один вариант – территория Сорок третьего арсенала, пока оттуда еще не все вывезли и место хорошо охраняется, – ответил Белявский. – Там мы можем гарантировать безопасность.
– Это неплохо, Сергей Владимирович, – обратился к Рубцову Чистяков. – Нейтральная территория, под охраной военных.
– Согласен, – кивнул Рубцов. – За дальнейшими деталями, как я понимаю, следует обращаться к вашему руководству?
– Так точно, – сказал Павлов. – Моей обязанностью было установить связь со всеми сторонами, а для большего я пока званием не вышел.
Тонкий ход. Таким, как Рубцов, западло с капитанами договариваться, им генералы нужны. И Павлов его сейчас утешил: мол, не прогнулся ты, Серега, с перепугу сюда приехав, а лишь милостиво согласился встретиться с посланниками. Дали с шила патоки лизнуть, но много патоки. Даже медку.
Рубцов с Чистяковым удалились, сопровождаемые своей охраной. Вскоре мы увидели, как вдаль от нас по улице понеслись «Водник» с бронетранспортером сопровождения. Я с тоской посмотрел им вслед. Нам бы пару «Водников», и по барабану все мосты. Так бы Волгу переплыли в любом направлении. Высокие, с гладким бортом, ни один мертвяк не залезет, с люками в крыше. Чудо что за машина, мечта идиота. Красиво жить не запретишь. А ведь делают-то их тут, рядом совсем, в Арзамасе.
– Ну видишь, как решилось, – хлопнул меня по плечу Белявский. – Дипломатия канонерок, главное – вовремя пальнуть. Дадут частоты опознания, и можем ехать.
– А здесь, как я понимаю, ВОП[41] организуют?
– Даже РОП.[42] Лучше НП в окрестностях нет, связь здесь поставят. Забор «егозой» заплетут, усилятся, жратвы закинут плюс наливник и пару дизелей. И все, крепость – никто не сунется.
Сергей Крамцов
15 мая, воскресенье, день
Дело шло к темноте, поэтому выезд в промзону перенесли на следующее утро. Чистяков не обманул – хоть и не через тридцать минут, а часа через полтора, но с нами связались и дали пароли с частотами. Пароль был, так сказать, «гостевым» и распространялся на два открытых «уазика». Если бы с нами поехал кто-то еще, то пришлось бы все согласовывать заново. «Кремлевские» пока не расслаблялись. Да и с чего им расслабляться? Не те люди, наивностью не страдают. Оказывается, там еще и все областное УФСБ с ними, и все прочие окрестные силовики, даже вертухаи с «кумовьями» из ближайших к городу зон.
С утра вояки помогли нам, подрасчистив пространство за воротами, и наши вездеходы рванули из тесноты двора на проспект, по которому в разных направлениях тупо бродили мертвяки. Однако, наблюдая в последнюю пару дней за происходящим, я обратил внимание, что зомби на улице стало вроде как меньше. Стрельба поутихла, и они начали сваливать с улиц.
Чем ближе мы оказывались к Сормовской промзоне, тем больше зомби было на улицах. Но я ожидал худшего, если признаться честно. Тех, что мы видели, было достаточно легко объезжать. Один из наблюдательных пунктов «кремлевских» постоянно подсказывал, куда нам сворачивать, потому что подступы к промзоне выглядели как настоящий лабиринт. Отчасти из-за этого «заводские» оказались отсечены от остального мира – сами себя перехитрили.
Улицы были завалены машинами, автобусами и прочим железом, таким способом «заводские» рассекали и дезориентировали потоки мертвечины, шедшей в их сторону. У самой территории речного порта, где размещалось руководство «заводских», баррикады становились все серьезней, а затем начали попадаться целые улицы, перегороженные стенами из бетонных блоков с колючкой поверху. В стенах были бойницы, за бойницами – люди. Но таких проходов было мало, и стоило «кремлевским» занять подходы к ним, как блокада оказалась абсолютной, да еще и своими руками созданной.
В конце концов мы проскочили через целый лабиринт баррикад и стенок, уперлись в мощные металлические ворота, которые начали открываться при нашем приближении. За ними нас ждали. «Четверка» аэродромного сопровождения, непонятно как очутившаяся на судостроительном заводе, встала перед нами, включив оранжевые проблесковые маячки, и покатила впереди. Нам оставалось только следовать за ней между каких-то заборов, складов, корпусов, пандусов, свалок металлолома, опор кранов – настоящий лабиринт. Наконец она тормознула возле четырехэтажного административного здания, на крыльце которого стояли четверо в разномастном камуфляже, с автоматами на плече. С виду на все сто гражданские, по мордам и выправке видно.
Из «четверки» выскочил совсем молодой парень, лет восемнадцати с виду, с «укоротом» на груди, сказал, что нас ждут, и побежал впереди, заставляя нас спешить чуть не вприпрыжку. Парень пронесся ураганом по коридору первого этажа, выскочил на узкую лестницу, по ней провел нас на четвертый, довел до двери со свинченной табличкой, от которой осталось только невыцветшее пятно, постучал в нее и, не дожидаясь ответа, вошел, приглашая нас за собой.
В комнате – огромном кабинете с длинным совещательным столом – было тяжело, до потери видимости, накурено, и сидели там не меньше десятка человек. Стол был завален картами и какими-то схемами. Некоторые из сидящих были одеты в гражданское, некоторые – в камуфляж, а двое были даже в морской форме. Нас встретили радушно, но не слишком внимательно, в стиле «заходи, раз пришел». Кто-то предложил чаю, мы не отказались, и всего через минуту в кабинет зашла некрасивая полная девушка с подносом, на котором дымились штук десять разномастных чайных кружек. Кружки расхватали, девушка вышла.
Один из присутствующих, толстоватый мужик лет за пятьдесят с обветренным грубоватым лицом, пригласил нас присесть к директорскому столу, как у кого получится, сказав, что у большого стола все равно поговорить не дадут. В это было легко поверить. Представились, принимавший нас оказался бывшим заместителем начальника грузового порта или кого-то в таком духе, я толком и не понял. Назвался Дмитрием Харламовым.
– Давайте, хлопцы, излагайте, чего хотели? Если договоримся с «кремлевскими» о прекращении огня и о том, что они к нам не полезут больше, то мы вам век благодарны будем.
– Нам надо проехать на ту сторону реки с машинами, – сказал я. – Три машины, одна из них с прицепом.
– А там нет ничего, – вроде как удивился он. – Даже людей. Люди ушли, кто хотел – все давно перебрались на эту сторону. Есть наши люди в порту, разумеется, есть еще отряд у складов Росрезерва. А больше никого, одни мертвецы. Зачем вам?
– Нам надо дальше, в область. Задание у нас, – ответил я.
– Задание… – хмыкнул тот иронично. – У них задание, едрить твою. А мы даже не знаем, есть ли сейчас нормальный проезд в ту сторону. Перебраться не проблема, у нас паромы есть для таких случаев и с той стороны опорные пункты у пристаней. Но что там дальше… дикие земли. Ни связи ни с кем оттуда, ни люди уже не приходят. Мы даже планировали взорвать дома с той стороны в некоторых местах, чтобы улицы завалило. На подходах к нашим объектам.
– Все коммуникации по реке планируете? – спросил Белявский.
– Конечно, как же еще? – удивился замначальника порта. – Дороги опасны, а по Волге плыть – благодать. Половина России доступна. Мы даже планируем на следующей неделе целые экспедиции, вверх и вниз. Посмотрим, что в других городах делается, может быть, связь установим.
– А плотина ГЭС у кого сейчас? – поинтересовался я.
– У «кремлевских», – лаконично ответил Харламов. – И Заволжье.
– О Горьком-16 вы что-то слышали? – влез в разговор Леха.
– О «Шешнашке»? Вот вы куда намылились… – задумчиво кивнул Харламов. – Нет, не слышали мы о «Шешнашке» ничего. Хорошего в смысле. Слышали то, что все тамошние зоны разбежались и что там банд больше, чем людей. Люди оттуда бежали, раньше к Бору выходили часто, наши их переправляли или в порту селили. Такое рассказывают, что волосы дыбом. Если эти банды объединятся и сюда попрут, хуже Батыева нашествия будет. Про сам Горький-16 ничего не слышал, но вокруг – бардак и тихий ужас, лучше не соваться. Погибнете ни за грош.