Эльфийский подменыш

Медб просияла от радости, в её руках появилась серебряная чаша, которая мгновенно наполнилась напитком цвета янтаря. Мартин Мэй отпил глоток и, возвращая чашу, незаметно бросил туда три сухих осенних листка, что дал ему ранее рыцарь Сентября.

– Испей и ты, – предложил он. – И будь что будет.

Королева пригубила вино – и в тот же миг всё поняла. Чаша упала из её рук, остатки напитка пролились и впитались в землю, а листья исчезли.

– Возвращаю глоток за глоток, слово за слово, дар за дар. Сделка разорвана, граница крепка, – быстро произнёс Мартин Мэй, как научил его рыцарь Сентября.

Королева шагнула к нему, но невидимая преграда не пустила её на мост, заставляя бесноваться от ярости на том берегу ручья.

– Этот негодяй всё-таки помог тебе! – вскричала она. – Он уже проклят, и ты будь навеки проклят вместе с ним! Оставайся со своей свободой, глупый смертный! Отныне ни одна женщина, которую ты полюбишь, даже не посмотрит в твою сторону. А те, что полюбят тебя, не смогут пробудить ответных чувств в твоём сердце. Проклятие спадёт, лишь когда ты, устав от одиночества, придёшь ко мне сам и будешь умолять о пощаде. Твори свою магию, живи вечно и помни: мы ещё встретимся!

Сказав так, Медб превратилась в огромную сову, ухнула и улетела прочь.

Говорят, что и по сей день в её свите нет девятого рыцаря, хотя все прочие сменялись не единожды.

Говорят, с тех пор лесная ватага больше не видела своего вожака, ибо ушёл он заливать свою тоску добрым элем, да так и не вернулся в родные леса.

Говорят, в канун Бельтайна опасно пускаться в путь, а лучше вообще не выходить из дома, чтобы не встретить эльфов, так любящих играть в игры со смертными.

А в Холмогорье с тех пор дурным знаком почитается крик совы. Почему? Нетрудно сказать: не к добру это.





4.




Воцарившееся молчание первым нарушил Орсон.

– Хорошая сказка. – Он улыбнулся. – Немного грустная, но хорошая. Только вот я не п-понял, п-при чём тут п-подменыш и М-мартин? Вы же не хотите сказать?..

Чистый взгляд, полный недоумения, не обманул барда: он знал, что Орсон обо всём уже догадался. Иначе бы не разволновался до заикания. И зачем он хочет казаться глупее, чем на самом деле? Элмерик, признаться, так и не понимал.

– О, нет. – Келликейт усмехнулась, но смешок вышел отнюдь не весёлым. – Именно это они и хотят нам сказать, Сонни. Но я по-прежнему не вижу подтверждений – одни только домыслы.

Она глянула на Брендалин с вызовом:

– Это всё, что у тебя есть? Если да, то мы зря теряем время.

– Глупости-то всё это! – На протяжении всего рассказа Розмари мяла пальцами край своего фартука, оставляя на льняной ткани глубокие некрасивые заломы, а сейчас вдруг вскочила как ошпаренная. – Этак-то можно про любого насочинять-то небылиц и крикнуть: вона подменыш, ату его! И потом-то ни правых, ни виноватых не сыщешь. Уж я-то знаю, как это бывает.

Её щёки раскраснелись, полные губы сжались в тонкую ниточку, а в прищуренных глазах появился недобрый огонь. Элмерик подумал, что, пожалуй, впервые видит Розмари настолько похожей на злющую ведьму, за которую её незаслуженно приняли односельчане. Казалось, ещё немного – и девушка начнёт сыпать проклятиями направо и налево. Барду даже стало немного не по себе.

– Конечно, не только сказка указывает на это… – Голос Элмерика прозвучал не слишком-то убедительно, и Джерри, воспользовавшись заминкой, тут же встрял:

– Так. Либо вы оба говорите всё, что знаете, либо я отсюда пошёл. У меня дел прорва, а вы тут сказочками балуетесь…

– Так вот, я и пытаюсь сказать…

Элмерику опять не дали закончить – на этот раз его перебила Брендалин. Она не пыталась кричать или спорить: даже наоборот, её голос звучал успокаивающе, как тихая тягучая песня.

– Я понимаю и разделяю ваше негодование. И сама до конца не верю, но давайте немного порассуждаем вместе. Мартин, конечно, не подменыш в полном смысле. Он человек, но человек необычный. И я почти уверена, что он не тот, за кого себя выдаёт. Кому-нибудь из вас он говорил, что когда-то был рыцарем короля, а после стал лесным разбойником?

– Мне говорил-то… – Розмари на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула кудрями. – Ну и чё? Тебе разбойников, что ли, в лесах мало-то? Да их на милю по дюжине-то!

– А то, что Артур Девятый правит всего пять лет и уже прослыл справедливым и мудрым королём. С ним Мартин вряд ли бы поссорился. Выходит, он был рыцарем Артура Восьмого – Благонравного. А того многие укоряли за излишнюю мягкость, так что тоже не сходится. К тому же, если Мартин успел побыть рыцарем при прошлом короле, то во сколько же лет он получил Посвящение? Не рановато ли для мирного времени? Зато если припомнить Артура Седьмого, то тут найдётся всё: и вздорный нрав, и постоянные междоусобицы с вассалами, и сотни историй о несправедливых решениях. Вот только и Мартину тогда не двадцать пять.

– Опять домыслы! – Келликейт дёрнула плечом, будто отгоняя назойливую муху. Её оковы звякнули, и девушка поморщилась от боли.

– А как же проклятие? – Брендалин шагнула ближе. – В сказке оно точно такое же, как у Мартина. Или вы думаете, королева Медб других проклятий не знает и раздаёт всем одинаковые?

Джерри хохотнул:

– Не, ну а вдруг? Может, училась плохо. А вообще, совпадения всякие бывают. Хотя тут ты права: проклятие заставляет призадуматься…

– А почему бы не пойти и не спросить у М-мартина п-прямо? – предложил Орсон, но от него дружно отмахнулись.

Великан хотел ещё что-то возразить, но Келликейт молча взяла его под руку, вынуждая сесть рядом с собой.

– Так он тебе и скажет правду! – Элмерик понял, что пытается говорить так, будто малого ребёнка утешает, и осёкся; неискренняя улыбка вмиг сошла с его губ.


– Эй, рыжий! – Джерри хлопнул его по плечу. – А что, если ты на него просто посмотришь? Ну, этим своим особенным взглядом! У тебя ведь уже стало получаться?

Элмерик хотел шикнуть, чтобы тот закрыл рот, но было уже поздно – все взгляды обратились к нему. Келликейт подняла бровь, Орсон вытаращился в немом восхищении, а Розмари приоткрыла рот.

– И ты мне не сказал? – Брендалин с улыбкой коснулась его плеча, но Элмерик разглядел затаённую обиду в её взгляде.

Впрочем, повод был: они же обещали быть честными друг с другом.

– Он преувеличивает. – Элмерик невольно отступил на шаг. – У меня редко получается. Да и без толку всё это: если наш подменыш не эльф под личиной, то истинным взглядом ничего дельного не рассмотришь. Но это и не нужно. Я более чем уверен, что сказка про нашего Мартина – ни про кого другого. Помните, я говорил вам, что Мартин беседовал на конюшне с каким-то полуэльфом? Так вот, того звали Сентябрь. Выходит, я своими глазами видел рыцаря Сентября.

Взоры присутствовавших снова обратились к барду.

– А чего сразу не сказал? – вдруг напустился на него Джеримэйн. – Мы тут головы ломаем, а он – смотрите-ка – о самой главной улике молчит! Слушай, ты просто дурак или, может, тоже в сговоре с эльфами?

– Да ты мне всё это время слова сказать не давал! – огрызнулся бард.

– А ну помолчите оба! – Келликейт сказала это совсем негромко, но её в голосе была такая твёрдость, что, казалось, даже птицы за окном – и те притихли. – Элмерик, расскажи нам ещё раз всё, что тебе известно. Только в этот раз, пожалуйста, со всеми подробностями.

Бард вздохнул и вновь изложил Соколятам всё, что видел на конюшне в одну из ночей после Мабона. С каждым его словом лица приятелей становились всё мрачнее.

– Говоришь, это он поджёг дуб дикой магией? – Джеримэйн даже не попытался скрыть зависть. – Во даёт!

– По-моему, теперь всё ясно как день. – Брендалин положила книгу на стол, а сама опустилась на лавку. – Вам так не кажется?

Элмерик заметил, что у неё от волнения дрожат пальцы.

– Да, пожалуй. – Джерри прислонился к стене, сплетая руки на груди. – Погано-то как! Ненавижу крыс… Что делать будем?

– А я-то ему верила… – Розмари шмыгнула носом. – Ну как же так-то?

На неё было жалко смотреть: девушка едва не плакала. Элмерик хотел бы найти слова утешения, но, увы, не сумел придумать ни одного. Он ведь и сам чувствовал себя преданным. До последнего надеялся, что поступкам Мартина можно будет найти иное объяснение. Но сказка расставила всё по местам.

– Мне страшно… – Брендалин опустила голову; её голос звучал едва слышно. – Это сколько же ему лет? Шесть десятков или больше? Он же, наверное, очень сильный… А вдруг мы не справимся? Может, лучше рассказать учителям?

– Не бойся, я же с тобой!

Элмерик встал у неё за спиной, положив руки на хрупкие девичьи плечи. Девушка наклонила голову, приникая щекой к его ладони.

Признаться, барду и самому было боязно, но рядом с Брендалин он чувствовал себя намного увереннее: словно рыцарь, которому выпала честь защитить прекрасную даму от напасти. В такие дни легче всего презреть собственный страх.

И вдруг, будто гром среди ясного неба, прозвучало:

– Знаете, я ухожу… – Орсон рывком поднялся на ноги; половицы под его сапогами жалобно скрипнули, а на столе звякнули тарелки.

Сейчас он совсем не выглядел привычным недотёпой. Черты лица словно стали жёстче, в голосе прорезался металл, светлые брови сошлись в линию у переносицы. Наверное, именно так и должен был выглядеть истинный наследник лорда Трёх Долин. – Делайте что хотите, но я в этом участвовать не намерен. Я верил Мартину прежде и сохраню эту веру в своём сердце. А те, кто так легко забывает о былой дружбе и благодарности, – хуже любых предателей.

Размашистым шагом он вышел из гостиной, и никто не посмел остановить его. Мгновением позже вскочила и Келликейт:

– Я лучше пойду за ним. А то как бы не вышло чего.

– Ага, бывай! – кивнул ей Джерри. – Останови этого торопыгу, пока дров не наломал! А мы пока тут совет держать будем. Вернёшься – расскажем, к чему пришли. Ну, у кого какие мыслишки есть?

– Напоминаю: я предлагала пойти к учителям. – Брендалин заглянула Элмерику в глаза, ища поддержки.

И хотя барду эта затея была не по душе, пришлось вступиться за свою леди:

– Ну, по крайней мере, это можно хотя бы обсудить…

Джеримэйн сплюнул на пол и, глядя прямо в глаза Элмерику, процедил сквозь зубы:

– А в канун Самайна вы тоже будете за чужими спинами прятаться? Она-то девчонка – ей позволительно, – но ты!..

– Хочешь сказать, что я трус? – Элмерик едва не задохнулся от ярости.

– А что, разве нет? – Джерри скривил рот в своей раздражающей ухмылочке.

– Немедленно возьми свои слова обратно! – прошипел бард, сжимая кулаки и делая уверенный шаг вперёд.

Брендалин попыталась удержать его за рукав, но тщетно.

Противники сошлись почти вплотную, но Джерри всё равно не отвёл взгляд, а улыбаться стал ещё шире. Казалось, ссоры доставляли ему особенное удовольствие.

– Давай, докажи, что я не прав! – Он прищурился. – Если сможешь.