Эльфийский подменыш

– Погоди. Там кто-то есть.

Элмерик осторожно высунулся из сена, но никого не увидел. Впрочем, уже начинало светать, и, наверное, кто-то из Соколят, проснувшись, пошёл за водой или дровами.

– Может, ученики? Они не должны пока видеть меня, – напомнил гость, принимая поводья у Мартина из рук.

– Знаю. Иди, я их отвлеку.

Мартин поднял ладонь к небу в собирающем жесте, потом шёпотом произнёс несколько незнакомых слов на эльфийском языке и указал пальцем на сухой дуб, стоявший неподалёку от изгороди. Мастер Патрик давно говорил, что стоило бы спилить мёртвое дерево, но всё руки не доходили.

С почти очистившегося неба ударила молния, с треском расколов кряжистый ствол надвое, вверх взметнулись языки пламени. Чёрный конь всхрапнул и мотнул головой, но Сентябрь легко удержал его. Через миг раздался громкий крик: «Пожар!». Элмерик узнал высокий голос Розмари.

– Хм… а неплохо, – похвалил гость, поправляя маску на лице.

– Зачтёшь мне Испытание по дикой магии? – Мартин усмехнулся. – Или я всё ещё недостаточно хорош?

– Хорош, – не стал спорить Сентябрь. – Но своего учителя тебе не превзойти.

– Это мы ещё посмотрим!

– Даже не надейся. Кстати, а огонь не перекинется на изгородь?

– Нет, что ты! – успокоил его Мартин. – Я установил границы. Если даже вообще не тушить, сгорит только дуб.

– Вот и славно! – Гость подмигнул ему и легким движением вскочил на коня. – До встречи, Март. Если будет что-то срочное, я тебе приснюсь.

Ветер взметнул его волосы, и теперь Элмерик наконец-то смог убедиться, что не ошибся в своих подозрениях: уши ночного гостя действительно были заострёнными. Такими же, как у Келликейт. Сентябрь оказался не чистокровным эльфом, а полукровкой.

Мартин кивнул, проводил отбывавшего путника долгим взглядом, а после, словно очнувшись, подхватил ведро и помчался помогать тушить пожар, который сам же и устроил. А Элмерик наконец-то от души чихнул.

Немного помедлив, бард выбрался из своего укрытия, вытряхнул из головы солому и поспешил в дом, чтобы не возникло лишних вопросов, отчего это он с самого раннего утра бегает по двору уже одетый. Ноги завязли в жидкой грязи, и он едва не растянулся у самого порога. К счастью, этого никто не заметил.

Элмерик не хотел сейчас попадаться людям на глаза – ведь ему было обидно почти что до слёз. Он всей душой верил Мартину, уже считал его другом, в чём-то даже пытался подражать (например, подумывал: а не отрастить ли такую же косу). Земляк казался ему рассудительным и надёжным – не чета прочим ученикам (ладно, девушки – не в счёт!), – и вот чем всё обернулось… Элмерик чувствовал себя преданным. Ему ещё предстояло всё хорошенько обдумать, чтобы понять, что же делать дальше. Рассказать всё наставникам? Или сперва поделиться с Брендалин и попросить у неё совета?

Но зато теперь он, кажется, знал, кто тот зловредный подменыш, которого все ищут…



К завтраку Элмерик едва притронулся, а на утренних занятиях и вовсе витал в облаках: он трижды ответил невпопад, за что получил взбучку от мастера Патрика. Но даже это не помогло собраться: бард никак не мог перестать думать об услышанном прошлой ночью и от волнения изгрыз все губы. Никаких дельных мыслей у него не появилось. К счастью, Мартин пока не понял, что его раскрыли, и вёл себя как ни в чём не бывало.

После занятий, уже на выходе из учебной комнаты, Элмерика поймал за рукав Джерримэйн и, не церемонясь, оттащил в сторонку под лестницу. Вид у него был весьма таинственный, и Элмерик было подумал, что тот хочет опять поговорить о леди-призраке, но Джерри повёл речь совсем о другом:

– Эй, я тут случайно услыхал кое-что! Это имеет отношение к тебе – так что вот, решил поделиться.

Элмерик удивился, хотя и не подал вида. Он уже перестал подозревать в каждом действии неприятеля злой умысел, но и доверять пока не научился.

– Выкладывай, что там у тебя? – буркнул бард.

Джерри огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, заговорил вполголоса:

– Сидел я, значит, тут в библиотеке, читал. И вдруг вошли мастер Дэррек и мастер Флориан. Ну, я под стол спрятался, чтобы они меня не заметили…

– Зачем под стол? – Элмерик нахмурился. – Тебе что, делать нечего?

Джеримэйн посмотрел на него, как на дурачка.

– А куда мне было деваться? Я же взял не те книги, которые задали, а другие, которые мастер Патрик запрещает читать.

– Ты совсем спятил? – Бард аж задохнулся от негодования. – Представляешь, что будет, если тебя поймают?

Чем дальше, тем больше он убеждался, что Джерри когда-то связался с очень плохой компанией. Потому что ни один приличный человек не стал бы вот так постоянно испытывать судьбу и чужое терпение. Да и книжки, которые этот тип привёз с собой, он тоже наверняка украл. Слишком уж дорогое удовольствие для бедняка…

– Не поймают. Если, конечно, ты не выдашь. – Не похоже было, что ухмылявшийся Джеримэйн раскаивается в содеянном. – Но ты послушай, что было-то! Они ругались, и между прочим, из-за тебя.

– Из-за меня? – вымолвил Элмерик, растерянно теребя пряжку на своём поясе. – Но почему?

Он не понимал, что такого успел натворить, чтобы два уважаемых чародея решили вдруг повздорить из-за ученика, но разволновался не на шутку. Джерри же, прочистив горло, продолжил:

– В общем, мастер Дэррек укорял мастера Флориана, что тот тебя ничему не учит. Мастер же Флориан, в свою очередь, попросил мастера Дэррека не пр-р-риставать и не возв-р-рращаться к вопр-р-росу в очер-р-редной р-раз. Дескать, прошло слишком мало времени. Бран так громко каркал, что у меня аж уши заложило, веришь? И хозяин его разошёлся не на шутку: глазами вращал и руками махал. Но ты же знаешь мастера Дэррека: на вид вроде душка, но если ему что-то нужно – вцепится, как клещ, и своего добьётся. И говорит ему: мол, себя жалеешь, а о других не думаешь. Ещё сказал, что приедет Каллахан – непременно устроит всем выволочку. И вот тут-то стало особенно интересно…

– Да не томи уже! – взмолился Элмерик, когда Джерри на мгновение прервал свой рассказ, чтобы перевести дух. – Что там дальше-то было? Ну?

– Не «нукай» мне! Короче, леди Эллифлор – это сестра мастера Флориана, – страшным шёпотом сообщил Джеримэйн. – И он не в себе из-за её гибели. А ещё он единственный, кто знает, как именно та пользовалась своим истинным зрением, потому что помогал ей учиться.


– Ого! И как же? Ну?! – Бард подпрыгивал на месте от нетерпения; ему хотелось взять Джерри за грудки и потрясти, как яблоньку, чтобы тот говорил побыстрее.

– Вынужден тебя огорчить: он не хочет делиться этим знанием. – Джеримэйн, кажется, что-то заподозрил и на всякий случай отступил на шаг. – Ни с тобой, ни с кем бы то ни было. Ты его вообще ужасно раздражаешь тем, что похож на умершую сестру. Ходишь тут, как живое напоминание о его неизбывном горе, смотришь своими разными глазами: всякий стыд потерял, скорбеть мешаешь.

Теперь Элмерику стала окончательно ясна причина, по которой учитель предпочитал не замечать его. Почему-то от этого знания стало легче. Бард со вздохом присел на ступеньку.

– Зря ты так, – попытался он усовестить Джеримэйна. – Мастеру Флориану плохо, его можно понять… Он ведь тоже человек, хоть и чародей.

Джерри в тот же миг вскинулся:

– Ага, плохо ему, бедненькому, надо же! Можно подумать, у других никто не умирал. Между прочим, тебя к Соколам взяли, чтобы ты им смотрел левым глазом на всяких тварей вместо леди Эллифлор. А вовсе не за твои дурацкие песенки.

Тут уже Элмерик разозлился и вскочил, сжимая кулаки. Половицы под его ногами жалобно скрипнули.

– Эй, придержи язык! – процедил он сквозь зубы. – Это не «дурацкие песенки», а старинное бардовское искусство! Понимать надо!

– Я, может, побольше твоего понимаю. – Джерри зло прищурился, готовый в любой момент дать отпор. – А вот только мастер Дэррек так и сказал: мол, увидел разные глаза у парнишки – и сразу же взял. Тут-то мастер Флориан на него и взъелся!

– Он, наверное, боится, что её забудут… – Элмерик заставил себя разжать кулаки и сделал пару глубоких вдохов, заставляя гнев отступить: ведь плохое настроение ещё не повод для драки.

– И это очень глупо! – фыркнул Джерри. – Почему её должны забыть-то? Да и вообще, вряд ли ты в ближайшее время сможешь с ней сравниться по умениям. Мастер Флориан должен это понимать – он вроде не дурак.

– Ну… да, – нехотя согласился бард. Он знал, что Джеримэйн прав, но почему-то всё равно чувствовал себя уязвлённым. – Я и не оправдываю его… Слушай, давай не будем рассказывать об этом леди Эллифлор? Она наверняка расстроится. Лучше попробуем как-нибудь поаккуратнее разузнать об этом её истинном зрении, раз уж от мастера Флориана толку никакого.

– Вообще-то, я уже всё ей рассказал, – признался Джеримэйн, отводя глаза. – Теперь она заперлась и наотрез отказывается выходить из книги. Видишь ли, леди занята: она плачет. Все эти сильномогучие чародеи, похоже, только и делают, что жалеют себя. А ведь будь у тебя истинное зрение – мы бы в два счёта узнали бы, есть ли среди нас подменыш…

Элмерик глянул на него свысока, не в силах больше скрывать улыбку, полную торжества.

– Ха! Без неё справимся! – подбоченившись, заявил он. – Видишь ли, я уже и сам нашёл подменыша.

Увидеть, как глаза Джерри округляются от удивления, было в высшей степени приятно.





6.




– Я хочу хоть каких-нибудь доказательств! – повторила Келликейт уже с нотками раздражения в голосе. – Всё, что мы знаем, – это рассказ Элмерика. Я уверена, что, если спросить Мартина, он расскажет свою версию – и тогда у нас будет слово одного против слова другого. А что, если – я не утверждаю, но ведь это возможно – подменышем является сам Элмерик? А Мартин что-то узнал – вот Элмерик и решил от него избавиться. Вы о таком раскладе не думали?

– Это неправда! – Бард скрипнул зубами; он уже успел сильно пожалеть, что послушался Джерри и рассказал о своих подозрениях остальным Соколятам. – Могу поклясться пеплом и вереском…

– Вот только не надо громких клятв! – Келликейт поморщилась. – Я просто хотела показать тебе, насколько всё туманно и неоднозначно. Ты мог что-то не разглядеть, недопонять. В общем, пока не будет ясных доказательств вины, я буду верить Мартину, потому что он мой друг.

– Я согласна-то с Келликейт, – вдруг заявила Розмари, расправляя широкие плечи так, словно бы уже готовилась грудью вступиться за приятеля. – Марти отличный парень-то, он не стал бы замышлять-то против нас.

Орсон не стал ничего добавлять к уже сказанному, но поддержал девушек решительным кивком.

Элмерик вскочил со своего места, прошёлся по комнате взад-вперёд и в сердцах пнул чей-то сапог, попавшийся на пути. Он никак не ожидал, что встретит столь яростное сопротивление: казалось же, всё было предельно ясно…

– То есть у нас под боком, возможно, разворачивается самый настоящий заговор, а вы умываете руки? А ещё Соколы, называется!

Он хотел было выбежать из комнаты, но Орсон догнал его, опустил на плечо свою тяжеленную лапищу, вернул и силой усадил на кровать.

– Н-не горячись. Сядь и послушай. Любого из н-нас м-можно обвинить боги знают в чём. Вот, н-например, Джерри таскался в подвал с отмычками. Не возражай, я сам видел. – Он глянул на Джеримэйна так, что тот вмиг закрыл рот. – А прошлой н-ночью Брендалин пыталась пробраться в верхний кабинет м-мастера Патрика. И, завидев м-меня, спряталась. Так что м-мы должны думать? Они тоже подменыши, по-т-твоему?

– Э-эй, а ты-то что забыла в кабинете мастера? – Розмари, прищурившись, глянула на Брендалин. – С Джерри-то всё ясно: он у нас на тайнах свихнутый.

– Да хватит уже называть меня Джерри! – Протест Джеримэйна, увы, услышан не был, потонув в девичьих пререканиях.

– Я не обязана перед тобой отчитываться! – Брендалин с отвращением поставила на пол кружку с молоком, которую принесла с собой. – Да что же за напасть такая? Опять скисло…

– Наши Роза и Фиалка снова ссорятся! – фыркнула Келликейт. – Девочки, вам не надоело?

Розмари, не слушая, вскочила, нависая всем телом над хрупкой Брендалин. Её щёки разрумянились, глаза горели недобрым огнём. Как ни странно, гнев ей шёл и даже делал красивее. Брендалин же от ярости, наоборот, побелела, вытянулась и стала похожа на фарфоровую статуэтку тонкой работы. Казалось, сейчас вокруг неё начнёт звенеть воздух.

– Нет ужо, растолкуй нам! – Розмари упёрла руки в бока. – Думаю, всем интересно-то, где ты по ночам шляешься!

– А она права. – Келликейт поплотнее закуталась в шаль, хотя в комнате было совсем не холодно; Элмерик только сейчас заметил, что она выглядит более уставшей и печальной, чем обычно. – Давайте уже говорить друг с другом начистоту. Иначе к концу дня под подозрением окажутся все.

Брендалин бросила тревожный взгляд на Элмерика, словно ища у него защиты.