Эльфийский подменыш
Часть 18 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проснувшиеся птицы пробовали голоса, приветствуя новый день, повсюду гасли огни Мабона, на прогоревших кострищах дотлевали угли, перемешанные со свечным воском. Ветер колыхал потухшие бумажные фонарики. Огромная бочка сидра уже совсем опустела, и трактирщик с работниками, кряхтя, откатили её на задний двор. На помосте, который недавно покинули музыканты, лежали пара не подобранных ими медяков, подвянувшая роза и чья-то лента из рукава. Праздник удался на славу. Теперь Элмерик знал, как сладко бывает не только проститься с прошлым в колдовскую ночь, но и смело шагнуть навстречу будущему, которое обещало быть радостным и очень счастливым…
На следующий день сразу после уроков мастер Патрик велел ученикам проветрить погреб, пересчитать все припасы, расставить по полкам новые соленья, перебрать мешки с купленными вчера на деревенской ярмарке овощами, чтобы не попалось гнили, и просушить собранные во время дождя яблоки. Те, кому не досталось работы по дому, были отправлены в лес – за грибами и орехами.
К превеликому сожалению Элмерика, им с Брендалин в этот раз пришлось разделиться. Мастер Патрик настоял, чтобы лучшая травница, помимо лесных даров, принесла ещё кое-какие растения для будущего урока, а барда оставил дома, да ещё и при этом многозначительно хмыкнул. Впрочем, за работой Соколят мельник надзирать не стал. У него так сильно разболелась нога к перемене погоды, что даже трость уже не особенно выручала. Он почти не выходил из своего кабинета на первом этаже и, судя по запаху, варил какие-то мази и припарки. Мастера Дэррек и Флориан тоже были заняты своими делами и во дворе не показывались.
При распределении работ Элмерик вызвался пойти в погреб. В течение часа или полутора он расставлял банки по полкам и ворочал тяжёлые бочонки с соленьями, пока вконец не выбился из сил и не попросил Орсона сменить его. Едва бард вышел во двор, щурясь от яркого дневного света, как тут же налетел на Джеримэйна, перевозившего на тачке мешки с зерном.
– Смотри, куда прёшь! – огрызнулся тот.
– Сам глаза протри! – не остался в долгу Элмерик.
После темноты погреба дневное солнце слепило аж до слёз, и он действительно не увидел Джерри. Оправдываться, впрочем, бард не стал: всё равно это было без толку – его недруг и без того найдёт, к чему прицепиться. Подумал – и как в воду глядел: Джеримэйн посмотрел на него презрительно и, подбоченившись, заявил:
– А ты, вижу, отдохнуть уже решил? Быстро же выдохся…
У него самого на лбу выступили бисеринки пота, но Джерри даже не думал их вытирать, всем своим видом показывая, что ничуть не устал. О, как же сильно Элмерик ненавидел эту кривую ухмылочку, полную чувства собственного превосходства! Порой только хорошее воспитание удерживало барда от того, чтобы вмазать негодяю хорошенько, – без зубов, небось, всякий перестанет скалиться.
– Вот иди и потаскай бочки, раз такой умный! – фыркнул бард. – Тачку-то возить любой дурак может.
– А ты, как вижу, неплохо разбираешься в том, что может любой дурак? – Джеримэйн мотнул головой, стряхивая с волос мучную пыль.
– Да иди ты… – Элмерик отмахнулся, так не сумев подобрать достойного ответа.
Джерри просиял так, будто бы взял главный приз на ежегодном турнире красноречия в Холмогорье. Он опустил тачку, на всякий случай поправил один из мешков, чтобы тот не выпал, и без лишних предисловий предложил:
– Раз уж ты всё равно отдыхаешь – айда в библиотеку!
– Зачем это? – хмуро спросил Элмерик, после перепалки ожидая какого-нибудь подвоха.
– Книга же! – напомнил Джеримэйн, приплясывая на месте от нетерпения. – Ну та, со скандальной тёткой. Призрак хочет на тебя посмотреть.
– Откуда она обо мне узнала? – вытаращился бард.
– Так я ей рассказал прошлой ночью.
Элмерику стало не по себе. Вряд ли им что-то угрожало прямо на мельнице, но всё-таки призрак есть призрак. Кто знает, зачем ей взбрело в голову увидеть барда? И что вообще рассказал Джеримэйн?.. Вряд ли что-то хорошее.
– А ты, выходит, про меня языком треплешь всем подряд? Тебе что, больше поговорить не о чем?
Он ожидал ответной колкости, но Джерри больше не был настроен зубоскалить – его лицо стало серьёзным, каким бывало на уроках.
– Её зовут Эллифлор, и она ясно дала понять, что хочет увидеть мальчика с разными глазами. Так ты пойдёшь? Или струсил?
Этот вызов Элмерик просто не мог не принять.
–
Ха! Кто это ещё тут струсил! Давай, показывай свою скандальную тётку!
В библиотеке Элмерику доводилось бывать и прежде, но, к его удивлению, Джерри не задержался в той комнате, где они когда-то начинали постигать азы магии, а прошёл дальше – к противоположной стене, где возле углового шкафа оказалась самая настоящая потайная дверь. По правде говоря, та была не так уж и хорошо спрятана: в стене виднелись щели, а замочную скважину скрывала обычная латунная заслонка. При желании можно было всё это заметить намного раньше, и Элмерик мысленно укорил себя за невнимательность. Джеримэйн порылся в карманах и вытащил ключ на длинной бечёвке.
– Во, сам мастер Патрик дал! – не без гордости сказал он.
– Ого! – только и смог вымолвить бард с плохо скрываемой завистью.
Ему стало немного обидно, что у Джерри есть такой ключ, а у него нет. Значило ли это, что наставники больше доверяют этому нахалу, чем другим ученикам? Или тот был просто единственным, кому хватило настойчивости выпросить себе поблажку? По правде говоря, так яростно в библиотеку больше никто из Соколят не рвался…
Пока Элмерик размышлял, Джеримэйн как раз открыл дверь, за которой оказалась ещё одна просторная комната. В солнечном свете, проникавшем сквозь окно, безмятежно плясали пылинки, а вдоль стен стояли тяжёлые шкафы из светлого дуба, полные фолиантов и свитков. Ещё один длинный шкаф разделял помещение пополам, образуя два параллельных прохода. Элмерик затруднялся сказать, сколько здесь всего было книг. Наверное, сотни! Один человек ни за что не мог бы собрать такую коллекцию, даже положив на это всю свою жизнь, – ведь книги стоили целое состояние. Тем удивительнее было, что Джерри разрешалось ходить сюда в любое время дня и ночи. Хотя, любой, у кого есть мозги, вряд ли бы осмелился стащить книгу у самых могущественных чародеев Объединённых Королевств.
Ещё одной странностью библиотеки оказалось полное отсутствие посторонних звуков. В любом другом помещении можно было слышать пение птиц за окном, ржание лошадей на конюшне, скрип колодезного ворота, кудахтанье кур, шум ветра, гулявшего в древесных кронах, грохот работавших жерновов или потрескивание старых досок. Здесь же царила тишина, чтобы ничто не смущало покой учёных мужей, решивших провести время за чтением, и не нарушало ход их мыслей.
– Вот эта книга. – Джеримэйн притворил за собой дверь и указал на стол, другой рукой подтолкнув Элмерика вперёд.
Бард невольно залюбовался серой кожаной обложкой с искусным тиснением и уголками из чернёного серебра, напоминавшими по форме листья падуба. Названия на обложке не было – по всей видимости, оно располагалось внутри, на титульном листе. Зато лицевую сторону украшала серебряная же плашка с гравировкой, изображавшей драконий глаз с вертикальным зрачком на фоне затменного солнца. Барду показалось, что этот глаз следит за ним, и он невольно поёжился. Джерри, заметив его заминку, хохотнул:
– Открывай уже. Она не кусается.
Дрожавшей от волнения рукой Элмерик разомкнул застёжки. Первое время ничего не происходило, и бард даже успел подумать, что Джерри его разыграл. Но вдруг ледяной ветер ударил в лицо, взъерошив волосы, а с пожелтевших страниц поднялось облако сероватой пыли, из которого соткался стройный женский силуэт. На месте лица сперва была лишь пустота, но постепенно проявились нос, губы, глаза… На платье дорожного покроя обозначились складки, волосы сплелись в аккуратную причёску с локонами у висков. В последнюю очередь проступили блёклые цвета. Фигура была плотной и непрозрачной: бард даже удивился. Впрочем, на своём веку он видел не так уж много призраков. Ветер стих, и холод, который он принёс с собой, исчез без следа.
Элмерик разглядывал призрачную даму с интересом и даже некоторым восхищением. При жизни леди Эллифлор (а бард ничуть не сомневался, что перед ним именно леди) была весьма миловидной особой с ямочками на щеках. Её русые, ничуть не тронутые сединой волосы были забраны наверх и скреплены при помощи небольшой серебряной диадемы в форме сокола, широко раскинувшего крылья. На вид ей было лет тридцать – вряд ли больше, – и её стройной фигуре, благородной осанке и фарфоровой коже с лёгким, едва заметным румянцем на скулах могла бы позавидовать любая юная девушка. Но всё же самыми примечательными во внешности леди Эллифлор были её удивительные глаза: левый – тёмно-карий, а правый, совсем светлый, – серо-голубой.
– Добрый день, госпожа Эллифлор! – Бард, опомнившись, поклонился. – Мой приятель Джеримэйн передал, что вы хотели видеть меня. Элмерик Лаверн, к вашим услугам.
«Приятель» с некоторой толикой удивления покосился на него, но, слава всем богам, промолчал.
– Надо же, – пробормотала призрачная леди себе под нос. – И правда, мальчик с разными глазами. Впрочем, этого следовало ожидать… —
Она оправила складки на юбке и добавила уже громче:
– Если вы хоть кому-нибудь ещё расскажете обо мне, я вас буду преследовать до конца ваших дней, ясно? И уж поверьте: мне под силу сделать вашу жизнь невыносимой.
– Мы не будем болтать, не беспокойтесь. Но не потому, что вас боимся. А потому, что ни один воспитанный человек не откажет леди в такой просьбе. Мы даём слово, что сохраним вашу тайну. – Элмерик ткнул Джерри кулаком в бок, и тот закивал, соглашаясь.
Нахмуренный лоб призрака разгладился, уголки губ дрогнули в подобии улыбки. Кажется, подобная обходительность была ей приятна.
– Какой сегодня день? – Она томно накрутила на палец локон у виска.
– Солнечный или лунный? – уточнил Элмерик и тут же вновь почувствовал, как ледяной ветер дохнул прямо в лицо.
– Да хоть какой-нибудь! – резко ответила леди, поджимая губы.
Теперь она была похожа на наставницу по чарам, которой приходится иметь дело с непроходимыми тупицами.
– Позавчера был Мабон, – ввернул Джерри.
– Я не с тобой разговариваю! – Призрак даже не посмотрела в его сторону, её внимание всецело принадлежало Элмерику. – А год?
– Шестой от правления Его Величества Артура Девятого…
Лицо призрачной дамы исполнилось печали, между бровей залегла горестная складка, глаза наполнились слезами.
– От Бельтайна до Мабона… Вот, значит, сколько времени понадобилось им, чтобы забыть обо мне и найти замену… – Её шёпот напоминал шелест листьев под ногами, от него Элмерику сразу стало не по себе, между лопаток пробежал предательский холодок – предшественник страха.
– Вы здесь недавно? – решился спросить он. – Как вы попали в книгу? Вас заточили?
Эллифлор глянула на него и неожиданно рассмеялась в голос, перепугав барда ещё больше. Смех оказался ничуть не лучше шёпота: сухой и надсадный, словно звук бьющегося стекла.
– О, я просто захотела обхитрить смерть – и вот теперь обречена на это жалкое существование.
– Кто вы? – Джеримэйн снова подал голос из своего угла.
– Какая теперь разница? – патетически воскликнула Эллифлор, заламывая руки. – Как любит говорить Патрик: что сделано, то сделано.
– Ага, стало быть, вы знаете мастера Патрика? – не отставал настырный Джерри. – А с кем ещё из Соколов вы знакомы?
Элмерик хотел было осадить его и напомнить, что с леди стоит общаться повежливее, а не устраивать ей самый настоящий допрос (особенно если леди является излишне нервным призраком), но не успел. Эллифлор, подлетев к Джеримэйну почти вплотную, яростно вскричала:
– Я кому говорила! Никто не должен знать, что я здесь! Ни Патрик, ни тем более мой брат! Это разобьёт ему сердце… Если он хоть что-то узнает – клянусь: я убью тебя, несносный мальчишка!
– А ваш брат – он вообще кто? – Джеримэйн отступил на шаг, вжавшись спиной на стену. – Ну надо же мне знать, кому особенно не говорить.
Элмерик подумал, что вполне разделяет чувства леди-призрака. Убить Джерри ему хотелось ежедневно, а иногда и по нескольку раз на дню. Вот кто его всё время за язык тянет?..
– А, так вы его не знаете? – Эллифлор удивлённо воззрилась на них, словно не веря своим ушам. – Что ж, тем лучше. А теперь оставьте меня в покое, вы оба! Уходите! Надоели!
Она начала растворяться в воздухе, утрачивая чёткость очертаний.
– Постойте же! – в растерянности завопил бард; страх в его душе, как всегда, уступил место безудержному любопытству. – Разве не вы сами пригласили меня? Что вы хотели сказать? И что означают разные глаза, такие как у вас и у меня? Мы что, родственники?
– Истинное зрение. – Воздух в библиотеке снова стал по-зимнему холодным, и еле слышный шёпот Эллифлор напоминал скрип свежевыпавшего снега под ногами. – Научись смотреть верным образом – и ты узришь незримое. Никто не увидит, а ты сможешь. Но только левым глазом, запомни. Только левым!
Книга с громким стуком упала со стола и резко захлопнулась, подняв облачко пыли. Леди-призрак исчезла.
Ноги вдруг подкосились, и Элмерик упал на стул. Виски пронзила острая боль. Джеримэйн тоже побледнел. Хватая ртом воздух, он старался не сползти по стене вниз. Казалось, беседа с госпожой Эллифлор вытянула из них все силы.
– Ты слышал? О чём это она? – Собственный голос казался барду чужим, будто бы в уши набили ваты.
– Без понятия, – хрипло отозвался Джерри, всё-таки опускаясь на дощатый пол. – Тебе виднее. Ты же у нас особенный. Смотри теперь уж не знаю куда, но чтоб правильно.
Элмерик честно попытался. Он поглядел на извечного недруга попеременно одним и другим глазом, но особой разницы не заметил: перед ним был всё тот же растрёпанный воробей, только с лицом, побелевшим как полотно. Библиотека тоже казалась вполне обычной, как на неё ни посмотри.
– Не получается, – с сожалением признался он. – Наверное, потому, что голова болит. Ну, или я что-то не так делаю.
– Или призрачная тётка всё наврала, – без тени смущения предположил Джеримэйн. – Сегодня, к слову, она была в лучшем настроении, чем обычно: не орала почти и даже не пыталась запугать особо. Но, думаю, она всё равно чокнутая.
На следующий день сразу после уроков мастер Патрик велел ученикам проветрить погреб, пересчитать все припасы, расставить по полкам новые соленья, перебрать мешки с купленными вчера на деревенской ярмарке овощами, чтобы не попалось гнили, и просушить собранные во время дождя яблоки. Те, кому не досталось работы по дому, были отправлены в лес – за грибами и орехами.
К превеликому сожалению Элмерика, им с Брендалин в этот раз пришлось разделиться. Мастер Патрик настоял, чтобы лучшая травница, помимо лесных даров, принесла ещё кое-какие растения для будущего урока, а барда оставил дома, да ещё и при этом многозначительно хмыкнул. Впрочем, за работой Соколят мельник надзирать не стал. У него так сильно разболелась нога к перемене погоды, что даже трость уже не особенно выручала. Он почти не выходил из своего кабинета на первом этаже и, судя по запаху, варил какие-то мази и припарки. Мастера Дэррек и Флориан тоже были заняты своими делами и во дворе не показывались.
При распределении работ Элмерик вызвался пойти в погреб. В течение часа или полутора он расставлял банки по полкам и ворочал тяжёлые бочонки с соленьями, пока вконец не выбился из сил и не попросил Орсона сменить его. Едва бард вышел во двор, щурясь от яркого дневного света, как тут же налетел на Джеримэйна, перевозившего на тачке мешки с зерном.
– Смотри, куда прёшь! – огрызнулся тот.
– Сам глаза протри! – не остался в долгу Элмерик.
После темноты погреба дневное солнце слепило аж до слёз, и он действительно не увидел Джерри. Оправдываться, впрочем, бард не стал: всё равно это было без толку – его недруг и без того найдёт, к чему прицепиться. Подумал – и как в воду глядел: Джеримэйн посмотрел на него презрительно и, подбоченившись, заявил:
– А ты, вижу, отдохнуть уже решил? Быстро же выдохся…
У него самого на лбу выступили бисеринки пота, но Джерри даже не думал их вытирать, всем своим видом показывая, что ничуть не устал. О, как же сильно Элмерик ненавидел эту кривую ухмылочку, полную чувства собственного превосходства! Порой только хорошее воспитание удерживало барда от того, чтобы вмазать негодяю хорошенько, – без зубов, небось, всякий перестанет скалиться.
– Вот иди и потаскай бочки, раз такой умный! – фыркнул бард. – Тачку-то возить любой дурак может.
– А ты, как вижу, неплохо разбираешься в том, что может любой дурак? – Джеримэйн мотнул головой, стряхивая с волос мучную пыль.
– Да иди ты… – Элмерик отмахнулся, так не сумев подобрать достойного ответа.
Джерри просиял так, будто бы взял главный приз на ежегодном турнире красноречия в Холмогорье. Он опустил тачку, на всякий случай поправил один из мешков, чтобы тот не выпал, и без лишних предисловий предложил:
– Раз уж ты всё равно отдыхаешь – айда в библиотеку!
– Зачем это? – хмуро спросил Элмерик, после перепалки ожидая какого-нибудь подвоха.
– Книга же! – напомнил Джеримэйн, приплясывая на месте от нетерпения. – Ну та, со скандальной тёткой. Призрак хочет на тебя посмотреть.
– Откуда она обо мне узнала? – вытаращился бард.
– Так я ей рассказал прошлой ночью.
Элмерику стало не по себе. Вряд ли им что-то угрожало прямо на мельнице, но всё-таки призрак есть призрак. Кто знает, зачем ей взбрело в голову увидеть барда? И что вообще рассказал Джеримэйн?.. Вряд ли что-то хорошее.
– А ты, выходит, про меня языком треплешь всем подряд? Тебе что, больше поговорить не о чем?
Он ожидал ответной колкости, но Джерри больше не был настроен зубоскалить – его лицо стало серьёзным, каким бывало на уроках.
– Её зовут Эллифлор, и она ясно дала понять, что хочет увидеть мальчика с разными глазами. Так ты пойдёшь? Или струсил?
Этот вызов Элмерик просто не мог не принять.
–
Ха! Кто это ещё тут струсил! Давай, показывай свою скандальную тётку!
В библиотеке Элмерику доводилось бывать и прежде, но, к его удивлению, Джерри не задержался в той комнате, где они когда-то начинали постигать азы магии, а прошёл дальше – к противоположной стене, где возле углового шкафа оказалась самая настоящая потайная дверь. По правде говоря, та была не так уж и хорошо спрятана: в стене виднелись щели, а замочную скважину скрывала обычная латунная заслонка. При желании можно было всё это заметить намного раньше, и Элмерик мысленно укорил себя за невнимательность. Джеримэйн порылся в карманах и вытащил ключ на длинной бечёвке.
– Во, сам мастер Патрик дал! – не без гордости сказал он.
– Ого! – только и смог вымолвить бард с плохо скрываемой завистью.
Ему стало немного обидно, что у Джерри есть такой ключ, а у него нет. Значило ли это, что наставники больше доверяют этому нахалу, чем другим ученикам? Или тот был просто единственным, кому хватило настойчивости выпросить себе поблажку? По правде говоря, так яростно в библиотеку больше никто из Соколят не рвался…
Пока Элмерик размышлял, Джеримэйн как раз открыл дверь, за которой оказалась ещё одна просторная комната. В солнечном свете, проникавшем сквозь окно, безмятежно плясали пылинки, а вдоль стен стояли тяжёлые шкафы из светлого дуба, полные фолиантов и свитков. Ещё один длинный шкаф разделял помещение пополам, образуя два параллельных прохода. Элмерик затруднялся сказать, сколько здесь всего было книг. Наверное, сотни! Один человек ни за что не мог бы собрать такую коллекцию, даже положив на это всю свою жизнь, – ведь книги стоили целое состояние. Тем удивительнее было, что Джерри разрешалось ходить сюда в любое время дня и ночи. Хотя, любой, у кого есть мозги, вряд ли бы осмелился стащить книгу у самых могущественных чародеев Объединённых Королевств.
Ещё одной странностью библиотеки оказалось полное отсутствие посторонних звуков. В любом другом помещении можно было слышать пение птиц за окном, ржание лошадей на конюшне, скрип колодезного ворота, кудахтанье кур, шум ветра, гулявшего в древесных кронах, грохот работавших жерновов или потрескивание старых досок. Здесь же царила тишина, чтобы ничто не смущало покой учёных мужей, решивших провести время за чтением, и не нарушало ход их мыслей.
– Вот эта книга. – Джеримэйн притворил за собой дверь и указал на стол, другой рукой подтолкнув Элмерика вперёд.
Бард невольно залюбовался серой кожаной обложкой с искусным тиснением и уголками из чернёного серебра, напоминавшими по форме листья падуба. Названия на обложке не было – по всей видимости, оно располагалось внутри, на титульном листе. Зато лицевую сторону украшала серебряная же плашка с гравировкой, изображавшей драконий глаз с вертикальным зрачком на фоне затменного солнца. Барду показалось, что этот глаз следит за ним, и он невольно поёжился. Джерри, заметив его заминку, хохотнул:
– Открывай уже. Она не кусается.
Дрожавшей от волнения рукой Элмерик разомкнул застёжки. Первое время ничего не происходило, и бард даже успел подумать, что Джерри его разыграл. Но вдруг ледяной ветер ударил в лицо, взъерошив волосы, а с пожелтевших страниц поднялось облако сероватой пыли, из которого соткался стройный женский силуэт. На месте лица сперва была лишь пустота, но постепенно проявились нос, губы, глаза… На платье дорожного покроя обозначились складки, волосы сплелись в аккуратную причёску с локонами у висков. В последнюю очередь проступили блёклые цвета. Фигура была плотной и непрозрачной: бард даже удивился. Впрочем, на своём веку он видел не так уж много призраков. Ветер стих, и холод, который он принёс с собой, исчез без следа.
Элмерик разглядывал призрачную даму с интересом и даже некоторым восхищением. При жизни леди Эллифлор (а бард ничуть не сомневался, что перед ним именно леди) была весьма миловидной особой с ямочками на щеках. Её русые, ничуть не тронутые сединой волосы были забраны наверх и скреплены при помощи небольшой серебряной диадемы в форме сокола, широко раскинувшего крылья. На вид ей было лет тридцать – вряд ли больше, – и её стройной фигуре, благородной осанке и фарфоровой коже с лёгким, едва заметным румянцем на скулах могла бы позавидовать любая юная девушка. Но всё же самыми примечательными во внешности леди Эллифлор были её удивительные глаза: левый – тёмно-карий, а правый, совсем светлый, – серо-голубой.
– Добрый день, госпожа Эллифлор! – Бард, опомнившись, поклонился. – Мой приятель Джеримэйн передал, что вы хотели видеть меня. Элмерик Лаверн, к вашим услугам.
«Приятель» с некоторой толикой удивления покосился на него, но, слава всем богам, промолчал.
– Надо же, – пробормотала призрачная леди себе под нос. – И правда, мальчик с разными глазами. Впрочем, этого следовало ожидать… —
Она оправила складки на юбке и добавила уже громче:
– Если вы хоть кому-нибудь ещё расскажете обо мне, я вас буду преследовать до конца ваших дней, ясно? И уж поверьте: мне под силу сделать вашу жизнь невыносимой.
– Мы не будем болтать, не беспокойтесь. Но не потому, что вас боимся. А потому, что ни один воспитанный человек не откажет леди в такой просьбе. Мы даём слово, что сохраним вашу тайну. – Элмерик ткнул Джерри кулаком в бок, и тот закивал, соглашаясь.
Нахмуренный лоб призрака разгладился, уголки губ дрогнули в подобии улыбки. Кажется, подобная обходительность была ей приятна.
– Какой сегодня день? – Она томно накрутила на палец локон у виска.
– Солнечный или лунный? – уточнил Элмерик и тут же вновь почувствовал, как ледяной ветер дохнул прямо в лицо.
– Да хоть какой-нибудь! – резко ответила леди, поджимая губы.
Теперь она была похожа на наставницу по чарам, которой приходится иметь дело с непроходимыми тупицами.
– Позавчера был Мабон, – ввернул Джерри.
– Я не с тобой разговариваю! – Призрак даже не посмотрела в его сторону, её внимание всецело принадлежало Элмерику. – А год?
– Шестой от правления Его Величества Артура Девятого…
Лицо призрачной дамы исполнилось печали, между бровей залегла горестная складка, глаза наполнились слезами.
– От Бельтайна до Мабона… Вот, значит, сколько времени понадобилось им, чтобы забыть обо мне и найти замену… – Её шёпот напоминал шелест листьев под ногами, от него Элмерику сразу стало не по себе, между лопаток пробежал предательский холодок – предшественник страха.
– Вы здесь недавно? – решился спросить он. – Как вы попали в книгу? Вас заточили?
Эллифлор глянула на него и неожиданно рассмеялась в голос, перепугав барда ещё больше. Смех оказался ничуть не лучше шёпота: сухой и надсадный, словно звук бьющегося стекла.
– О, я просто захотела обхитрить смерть – и вот теперь обречена на это жалкое существование.
– Кто вы? – Джеримэйн снова подал голос из своего угла.
– Какая теперь разница? – патетически воскликнула Эллифлор, заламывая руки. – Как любит говорить Патрик: что сделано, то сделано.
– Ага, стало быть, вы знаете мастера Патрика? – не отставал настырный Джерри. – А с кем ещё из Соколов вы знакомы?
Элмерик хотел было осадить его и напомнить, что с леди стоит общаться повежливее, а не устраивать ей самый настоящий допрос (особенно если леди является излишне нервным призраком), но не успел. Эллифлор, подлетев к Джеримэйну почти вплотную, яростно вскричала:
– Я кому говорила! Никто не должен знать, что я здесь! Ни Патрик, ни тем более мой брат! Это разобьёт ему сердце… Если он хоть что-то узнает – клянусь: я убью тебя, несносный мальчишка!
– А ваш брат – он вообще кто? – Джеримэйн отступил на шаг, вжавшись спиной на стену. – Ну надо же мне знать, кому особенно не говорить.
Элмерик подумал, что вполне разделяет чувства леди-призрака. Убить Джерри ему хотелось ежедневно, а иногда и по нескольку раз на дню. Вот кто его всё время за язык тянет?..
– А, так вы его не знаете? – Эллифлор удивлённо воззрилась на них, словно не веря своим ушам. – Что ж, тем лучше. А теперь оставьте меня в покое, вы оба! Уходите! Надоели!
Она начала растворяться в воздухе, утрачивая чёткость очертаний.
– Постойте же! – в растерянности завопил бард; страх в его душе, как всегда, уступил место безудержному любопытству. – Разве не вы сами пригласили меня? Что вы хотели сказать? И что означают разные глаза, такие как у вас и у меня? Мы что, родственники?
– Истинное зрение. – Воздух в библиотеке снова стал по-зимнему холодным, и еле слышный шёпот Эллифлор напоминал скрип свежевыпавшего снега под ногами. – Научись смотреть верным образом – и ты узришь незримое. Никто не увидит, а ты сможешь. Но только левым глазом, запомни. Только левым!
Книга с громким стуком упала со стола и резко захлопнулась, подняв облачко пыли. Леди-призрак исчезла.
Ноги вдруг подкосились, и Элмерик упал на стул. Виски пронзила острая боль. Джеримэйн тоже побледнел. Хватая ртом воздух, он старался не сползти по стене вниз. Казалось, беседа с госпожой Эллифлор вытянула из них все силы.
– Ты слышал? О чём это она? – Собственный голос казался барду чужим, будто бы в уши набили ваты.
– Без понятия, – хрипло отозвался Джерри, всё-таки опускаясь на дощатый пол. – Тебе виднее. Ты же у нас особенный. Смотри теперь уж не знаю куда, но чтоб правильно.
Элмерик честно попытался. Он поглядел на извечного недруга попеременно одним и другим глазом, но особой разницы не заметил: перед ним был всё тот же растрёпанный воробей, только с лицом, побелевшим как полотно. Библиотека тоже казалась вполне обычной, как на неё ни посмотри.
– Не получается, – с сожалением признался он. – Наверное, потому, что голова болит. Ну, или я что-то не так делаю.
– Или призрачная тётка всё наврала, – без тени смущения предположил Джеримэйн. – Сегодня, к слову, она была в лучшем настроении, чем обычно: не орала почти и даже не пыталась запугать особо. Но, думаю, она всё равно чокнутая.