Эксперимент «Ангел»

— Никуда я отсюда не пойду, пока вы с моим Маком ваньку валять не перестанете. А ты бы подружку свою лучше в больницу тащил.

Что? Подружку? С чего он взял? Ладно, с этим надо будет потом разобраться. Но от этих его слов меня хорошенько тряхонуло. Откуда-то даже нашлись силы приподняться на локте, а потом и вовсе принять вертикальное положение.

— Да сам-то ты кто? — моя попытка угрозы полностью провалилась. Какая, к черту, угроза, если голос у меня никакой, если мозги корежит даже от слабого света, а глаза собрать в кучу и вовсе невозможно.

Если я вообще что-то могу видеть, перед нами парнишка примерно нашего возраста, хиляк, в армейском, с чужого плеча камуфляжном дранье. Тощая грудь перетянута ремнями, которыми он намертво прикрепил к себе белый блестящий ноутбук.

— А ты, дохлятина, не суй свой нос не в свое дело, — злобно шипит он на меня. — И кончай выкидывать штучки с моей платой.

Голова по-прежнему раскалывается и вовсю кружится. Меня все еще мутит, и все конечности, как ватные, но я уже могу нанизать друг на друга несколько связных слов.

— Что за плата? О каких таких «штучках» ты несешь?

— Вот об этих, — огрызнулся парень и повернул к нам экран своего компа.

Я смотрю и понимаю, что у меня едет крыша: на экране мелькают картинки, рисунки, карты, какие-то обрывки кодовых цепочек, какие-то лица, открывающие рот, как в немом фильме, — короче, точная запись того сюра, который еще несколько минут назад затоплял мой мозг во время припадка.





Часть 5

Внутренний голос





86


Я уставилась на грязное лицо парнишки. Надо срочно понять, кто он такой. Продолжаю настаивать уже относительно окрепшим голосом:

— Ты кто?

Но он по-прежнему психует:

— Я тот, кто тебе крепко накостыляет, если ты не перестанешь гнобить мою систему.

В следующий момент экран очистился и замерцал тусклым зеленым светом, таким же линялым, как армейские штаны пацана. Внезапно по монитору вдруг поехали большие красные буквы: «Привет, Макс».

Голова у Клыка дернулась, и мы остолбенело уставились друг на друга. Он вперился в меня темными, круглыми от удивления глазами, а я только беспомощно моргаю, ни хрена не понимая, что происходит. Как по команде наши головы поворачиваются обратно к компьютеру. Теперь на экране высвечивается: «Добро пожаловать в Нью-Йорк!»

Голос у меня в мозгу произносит: Рад, что ты здесь. Мне было известно, что ты придешь. У меня на тебя большие планы.

— Ты слышал? — шепчу я Клыку. — Ты слышал этот голос?

— Какой голос?

Значит, не слышал. Голова еще болит, но блевать уже не тянет. Растираю себе виски, не отрывая глаз от парнишкиного Мака.

— Что тут происходит? — на сей раз голос пацана звучит куда менее воинственно. Но удивления в нем — хоть отбавляй. — Кто это Макс? Как вы это делаете?

— Мы ничего не делаем, — честно отвечает ему Клык.

Новый приступ боли дробит мой череп, и экран снова заполняет та же несусветная хаотическая путаница, которая опять заполонила мне мозг.

Раскачиваюсь от боли, сжимаю руками голову, но мои полузакрытые глаза все равно не могут оторваться от экрана. Как в бреду фиксирую новую надпись: «Институт Высшей Жизни».

Краем глаза замечаю, что Клык кивает. Значит, не привиделось, значит, и он тоже увидел.

И тут экран гаснет.





87


Пацан принимается быстро-быстро печатать какие-то программные команды и бормочет себе под нос:


— Вот я тебя выслежу, вот ты у меня попляшешь!

Мы с Клыком следим за ним с замиранием сердца. Но в конце концов он расстроенно захлопывает крышку своего компьютера и, прищурившись, смотрит на нас. Глаз у пацана внимательный, и он явно замечает и запекшуюся кровь у меня на подбородке, и наш тихо спящий рядом молодняк.

— Убей меня Бог, не пойму, как у вас это получается, — примирительно говорит он. Hо голос у него возбужденный и раздраженный. Только теперь понятно, что против нас он ничего не имеет. — У вас что, какие-то датчики стоят?

— Спятил, что ли, какие датчики? — недоумевает Клык. — Жуть какая-то.

— За вами погоня? Линяете от кого-нибудь?

Джеб вдолбил нам, что никому нельзя доверять. Теперь-то мы знаем, что «никому» включало и его самого. Так что я ужасно занервничала от прямых, в самую точку, вопросов этого айтишного фаната.

— Откуда ты знаешь?

Пацан корчит напряженную рожу:

— Дайте-ка мне хорошенько подумать. Трудно, конечно, догадаться, но, может, оттуда, что вся ваша команда ночует в бомжатнике. Явно от кого-то прячетесь, — ерничает он.

В правоте ему не откажешь, и я перевожу разговор на него:

— А сам-то ты где, не в туннеле разве? Ты что ли не прячешься? Или ты отсюда в школу ходишь?

Пацан хихикнул:

— Меня из ЭмАйТи вышибли.

ЭмАйТи — это университет для всяких башковитых гениев. Я про него слышала. Только приятелю нашему вроде пока еще годочков для университета маловато.

— Ага, давай, заливай!

— Честно. Меня раньше времени приняли, как «юное дарование», на Компьютерные Технологии. Но меня там с колес снесло, вот они мне под зад коленом и дали.

— Что ты имеешь в виду под «с колес снесло»? — у Клыка явно проснулся активный интерес.

Пацан только плечами пожал:

— Ну там, я торазин принимать отказался, а они говорят, не будешь принимать торазин, не будет тебе университета. Короче, меня выперли.

Вот оно что… Я недаром больше, чем полжизни, провела в лаборатории с фанатиками в белых халатах. Понахваталась там достаточно. Чтобы знать, например, что торазин шизикам дают.

— Значит, ты от торазина отказался?

— Ага, и от галоперидола, и от меллерила.[12] Это все г…но. Они просто все хотели, чтобы я тихо сидел, делал, как велят, да чтобы от меня хлопот поменьше.

Как странно… Этот случайно встреченный нами пацан не так уж сильно от нас отличается. Он тоже выбрал трудную, грязную, но свободную жизнь, предпочел ее спокойной и сытой жизни в тюряге.

Конечно, шизиками в прямом смысле этого слова мы не были. Хотя это еще как посмотреть… А этот голос у меня в голове — разве не верный симптом? Так что непонятно еще, кто шизик, а кто нет.

— А что ты здесь с компьютером делаешь? — осторожно интересуется Клык.

Плечи пацана снова передергиваются:

— На хлеб им себе зарабатываю, хакерствую. Я, считай, куда хочешь могу залезть. Иногда за деньги, когда деньги нужны. Мне иногда платят, смотря кто…

Внезапно рот его искривляется от злобы:

— А вам-то что? Че суетесь?

— Эй, притормози, — пытается успокоить его Клык. — Мы так, треплемся только.

Но парень уже взбесился:

— Кто вы такие? Кто вас послал? — надсаживается он. — Отстаньте все от меня, оставьте меня в покое.

Клык разводит руками, мол, успокойся, но пацан уже бросился бежать и мгновенно исчез в темноте туннеля, только мы его и видели.

— Все-таки хорошо, что мы не единственные сумасшедшие на этом свете. Посмотришь на таких же как сам, и думаешь, ничего, наш случай еще не такой тяжелый. По сравнению с ним мы почти нормальные.

— Мы? — брови Клыка вопросительно ползут вверх.

— Что тут происходит? — это продрал глаза и потягивается Игги.

Тяжело вздохнув, заставляю себя рассказать ему все, и про айтишника, и про голос у меня в голове, и про картинки моего бреда на экране компьютера. С грехом пополам держу себя в руках, чтобы он только не просек, как я паникую:

— Может, я и сама вот-вот спячу. Истории известно, что безумие — верный путь к величию.