Эксгумация

Шварцман видела, как он пытается копнуть глубже. Ей хотелось уйти, но она не могла отвести взгляд.

Давай, Кен. Покажи им.

Он делал свою работу. Разве они этого не видят? Анна никогда не была свидетельницей допроса, и это вызывало дискомфорт. Им хоть капельку стыдно за то, что они допрашивают одного из своих?

Нет, конечно, нет. Это их работа. Они обязаны задавать трудные вопросы.

— Так ты отправился по этому адресу? — спросил Хэл.

— Да. Я высадил Фишера и поехал прямо туда. Это был магазин, и я предположил, что случился взлом. Прошел по периметру, проверил двери и окна на предмет проникновения. Потом проверил соседние здания. При этом пару раз позвонил в диспетчерскую, чтобы узнать, что это за код.

— И что они сказали тебе?

— В первый раз они позвонили офицерам, отвечающим на этот адрес, и попросили перезвонить, если будет что-то новое.

— Я так понимаю, никто не перезвонил? — саркастическим тоном предположил Хэл.

Кен следовал должностным инструкциям. Ничего странного в звонке не было, и он отправился по указанному адресу. Его обманули. Хейли и Хэл наверняка это понимали.

— Нет, — признался Мэйси.

Шварцман, наблюдавшая за лицом Хэла, заметила легкое покачивание головой. Интересно, это он с досады или думает, что Кен лжет? Трудно сказать.

— И вы снова позвонили в диспетчерскую?

— Всего я звонил три раза. Никто не знал, зачем я поехал туда. Я подумал, что это просто какое-то недоразумение.

Анна почувствовала, как в горле у нее застрял комок. Вряд ли это недоразумение или случайная ошибка. Это было похоже на план.

План Спенсера.

Интересно, Хейли и Хэл это поняли? Неужели они не подумали, что за всем этим тоже стоит Спенсер?

Но с какой стати? И зачем ему подставлять Мэйси? Грудь Анны словно сжало тисками. Она подумала о том, как столкнулась с ним на улице, о случайности той встречи… Но это было уже после убийства. Неужели это тоже происки Спенсера? Нет, невозможно. Она вышла из квартиры по собственному желанию. Кен ее не приглашал.

— Я убедился, что признаков взлома нет, и позвонил Фишеру, — продолжил Мэйси. — Он заканчивал на месте аварии, поэтому мы подъехали к конусам ограждения и ждали, пока приедет эвакуатор, а затем вернулись на свой участок.

— Где вы ужинали в тот вечер?

— Мы не ужинали. Жена Фишера упаковала ему сэндвич. Он поделился со мной, и я откусил немного, но тут нас вызвали на место убийства.

Хейли и Хэл снова переглянулись.

На коленях у Анны зажужжал телефон. Звонила мать. Она уже звонила до того, как позвонил Хэл. После того как позвонила доктор Хан.

У вас рак. Инвазивный лобулярный рак правой груди. Инвазивный. Рак.

Анна ответила на звонок, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

У нее был рак, и ей позвонила мать. Ее мать знала.

Она не была наедине с раком.

Шварцман вытерла слезы тыльной стороной ладони.

Откуда мама могла знать? Может, ей позвонил доктор? Нет, это невозможно. Она не могла знать. Тогда почему звонит?

— Мама?

— Ой, Аннабель… Я так рада, что это ты. Я звонила раньше, но не услышала на записи твой голос, — задыхаясь, сказала мать.

Шварцман выпрямилась в кресле. Если б не рак…

— Я даже не знала, твой ли это номер. О господи, а что если б это был не твой номер? Ты вечно меняешь номера…

Анна меняла номер трижды за семь с половиной лет, и каждый раз Спенсер через несколько месяцев уже знал, как связаться с ней.

— Это я, мама. Это мой номер.

У меня рак груди, мама.

Ей так отчаянно хотелось сказать эти слова, поплакать вместе с матерью… Чтобы та обняла ее и сказала, что все будет хорошо. Все будет хорошо.


— Здравствуй.

— Это я, мама. Это…

Ей расхотелось услышать свое имя, произносимое вслух. У Аннабель Шварцман был рак. У Аннабель Шварцман был муж, который ее не отпускал. Аннабель Шварцман была слабой и доверчивой, по сути ребенком, маленькой девочкой, потерявшей отца и вышедшей замуж за первого мужчину, который обратил на нее хоть какое-то внимание. Она больше не хотела быть Аннабель Шварцман.

— Слава богу! — воскликнула мать.

— Что такое, мама? Что произошло?

— Мне только что позвонила полиция. По поводу Авы, Аннабель.

Анна представила статную женщину с глазами отца.

— Тетя Ава?

— Боюсь, она…

Ава. Ава, умная и отзывчивая. Та, на кого ей хотелось быть похожей. С кого Анна брала пример.

Дом Авы, где Анна проводила каждое лето до окончания седьмого класса, когда ее перестали отпускать дольше, чем на несколько дней, так как в этом возрасте девочек начинали приобщать к обществу. Были котильоны и вечеринки, еженедельные уроки в загородном клубе, посвященные манерам и этикету — эти вещи, по мнению ее матери, были решающими для ее будущего успеха. Отец уступал желанию своей жены.

— Что случилось, мама?

— Она умерла, Аннабель.

Воздух как будто исчез из комнаты. Внутренности перетекли в желудок и легкие. Анна не могла дышать, не могла говорить.

Нет, нет. Нет. Нет.

Она покачала головой, пытаясь вдохнуть. По лицу снова покатились слезы.

— Нет! — вырвалось из ее груди.

— Это случилось в пятницу, но я уезжала в Саванну на выставку садоводства и узнала об этом лишь сегодня утром, когда вернулась домой. Полиция пришла прямо в дом, чтобы сообщить мне.

Слезы потекли сильнее. Анна думала об Аве буквально вчера. Она планировала позвонить ей… Что остановило ее? Почему она не позвонила? Она так часто думала о своей тете, так хотела увидеть ее, пожить в ее доме на Митинг-стрит… Но всякий раз ее что-то останавливало. Незримый внутренний голос велел ей ждать, пока не разрешатся проблемы со Спенсером. Лишь после этого она сможет снова вернуться домой. И вот теперь уже слишком поздно…

Авы больше нет.

— Как?..

— О боже… Я даже не знаю, с чего начать. Полицейские нашли мое имя в ее адресной книге, ведь у Авы не было своей семьи. У нее были только мы, Белла.

Услышав прозвище, данное ей Спенсером, Анна вздрогнула. Как часто Спенсер видел ее мать, чтобы отравлять ей мозг своим ядом?

— Как скоро ты сможешь быть в Чарльстоне?

Шварцман инстинктивно вцепилась в основание стула.

— Нет.

— Что значит «нет»?

Ни за что.

Она не поедет. Никогда и ни за что.

— Я не могу приехать, мама.

— А я говорю, что ты должна. Она твоя родственница, Аннабель. Тетя. Сестра твоего отца.

Шварцман боролась с желанием накричать на мать.

У меня рак! Мой муж злодей!

— Аннабель…

Мать не слушала ее жалоб на Спенсера. Никогда.

— У меня работа, мама. Я слишком занята.

— Ты каждый день имеешь дело со смертью других людей, но не хочешь взять несколько дней отпуска из-за смерти близкого человека?

Анна не ответила.