Эксгумация

— Она лучшая подруга Фрэнсис Пинкни.

Вдруг у Авы есть какие-то новости?

— Она хочет поговорить со мной по телефону?

— Нет. — Капитан Браун почесал линию пуговиц. Он делал это всегда, когда приносил дурные известия.

— Что такое?

— Ее только что нашла уборщица.

Харпер медленно поднялась со стула.

— Нашла?

— Боюсь, она мертва.





17




Сан-Франциско, Калифорния

Хэл поставил перед женщиной напротив себя коробку салфеток. Она вытащила сразу несколько, чтобы вытереть опухшие от слез глаза. Ее плечи дрожали; взгляд умолял сказать ей что-то другое.

Скажите, что это не моя дочь!

Хэл хранил молчание.

Он надеялся, что Хейли присоединится к ним, но после пяти минут ожидания решил, что ее вызвали по другому делу. Детектив устроился в кресле и, прежде чем заговорить, постарался сжаться в нем, насколько мог.

— Мне очень жаль, и я сочувствую вашей утрате, миссис Фельд.

Узнав, что Терри Стайн плакала в кабинете у Анны, Хэл задумался, было ли ее горе настоящим. Ему хотелось убедиться, что эти рыдания не являются частью какого-то спектакля. Сидя же напротив Ребекки Фельд, он ни капли не сомневался, что ее боль неподдельна.

Раньше ему казалось, что слова вроде «мне очень жаль» или «я вам соболезную», были бесполезными, даже глупыми. Что должен быть иной способ предложить семьям утешение.

Но его не было.

Несколько почти невесомых слов и искреннее обещание, что он сделает все возможное, чтобы найти убийцу их любимого человека, — только это он и мог предложить. Все остальное было фальшью, ложью. Хэл чувствовал обман, и они тоже.

— Знаю, это тяжело, но я хотел бы задать вам несколько вопросов. — Он осторожно подбирал слова. Первый шаг был похож на постукивание по яичной скорлупе. Он хотел снять достаточно, чтобы добраться до содержимого, не разбив яйцо полностью.

Женщина кивнула. Хэл открыл блокнот.

— Когда вы в последний раз видели Сару?

Ребекка Фельд промокнула глаза и положила руки на стол.

— На праздники, — сказала она. — Сара приезжала домой на Рождество.

— Домой — это куда, мэм?

— В Плейсервилл.

— Значит, Сара не жила в Плейсервилле?

— Нет. Она жила в Лос-Анджелесе.

При этих словах из ее рта вылетела крошечная капелька слюны.

— Как я понял, вы не фанатка Лос-Анджелеса?

— Я не имею ничего против этого города, — объяснила женщина, беря себя в руки. — Но это не место для такой умной девушки, как Сара.

— Долго она там пробыла?

— О да. Упорхнула туда через пять минут после окончания старшей школы. Прошло уже почти пятнадцать лет.


— А что Сара делала в Лос-Анджелесе?

— Всего понемногу. Работала барменшей, официанткой; пару раз, недолго, секретаршей. Нигде не задерживалась надолго. Работа мешала прослушиваниям.

Еще одна капелька слюны.

История была довольно обыденная: Сара Фельд уехала в Лос-Анджелес для того, чтобы стать актрисой.

Хэл мог бы проскочить всю предысторию и сразу начать задавать вопросы о соседках по комнате, парнях и недавней работе, но знал по опыту: о ребенке можно многое узнать по тому, как о нем или о ней говорят родители.

— Сара была актрисой?

— Актером, — поправила его Ребекка Фельд. — Она требовала, чтобы ее называли актером. Говорила, что слово «актриса» сексистское. Все они были актерами. Она и ее отец часто спорили по этому поводу.

— Ее отец, — повторил Хэл, делая пометку. — Сара общается с ним?

— Он умер. В октябре прошлого года. Рак толстой кишки. У Сары не было братьев и сестер, поэтому остались лишь она и я. Теперь это только…

Хэл дал ей секунду на то, чтобы справиться с эмоциями, и лишь потом задал новый вопрос:

— Вы знаете, над чем она работала?

Миссис Фельд покачала головой.

— Раньше Сара звонила и рассказывала нам обо всем. В основном, разумеется, о прослушиваниях, но не обходила вниманием даже то, что она познакомилась с кем-то из кинобизнеса или посмотрела фильм, оказавшийся именно таким, каким она себе его представляла. Или же, наоборот, ей что-то не нравилось, и она считала, что могла бы сделать лучше. Первое время после отъезда Сара звонила почти каждый день.

Ребекка Фельд переложила руки на коленях и посмотрела на них.

— Со временем она стала звонить реже. — На ее лице проступила мучительная маска вины, присущая родителям, пережившим своих детей. — Наверное, мы не всегда понимали, насколько серьезно она любила актерскую профессию. Мы хотели, чтобы у нее была нормальная жизнь. Как у нас. Чтобы она вышла замуж, обзавелась семьей…

Хэл понятия не имел, каково это — иметь нормальную семью, но желание Ребекки было ему понятно. Его мать желала ему того же самого.

— Но на последнее Рождество она приехала домой… другой.

Он поерзал на стуле.

— В каком смысле?

— Например, у нее завелись деньги. Раньше их никогда не было.

Хэл разговаривал с домовладельцем Сары Фельд в Лос-Анджелесе накануне вечером, сразу после того как шериф Сакраменто перезвонил, чтобы подтвердить ее личность. Квартплата и коммунальные услуги были оплачены на полгода вперед: четырнадцать тысяч, выплаченных одним депозитом холдинговой корпорации из Флориды.

Снова Флорида…

Виктория Стайн из Флориды. Мать Спенсера живет во Флориде.

Но холдинговая компания, внесшая арендную плату, находится в Майами. И хотя эксперты-бухгалтеры попытались отследить бумажный след, выяснилось, что компания была ликвидирована, а значит, установить местонахождение причастных сторон было крайне сложно.

Хэл также поручил выяснить возможную связь между холдинговой компанией и Викторией Стайн из Пенсаколы или Гертрудой Макдональд из Палм-Бэй.

Безуспешно.

Между разными фрагментами не было никаких связующих нитей.

— Она не сказала вам, откуда у нее деньги?

— Она вроде как притворялась той, старой Сарой. Но была другой. Ее одежда стала другой — как у офисной служащей. Раньше за ней такого не водилось. Обычно она приходила домой в узких лосинах для йоги и кроссовках, а теперь стала носить красивые юбки и блузки. У нее даже появилась пара туфель на красной подошве. У них еще было какое-то новомодное имя… Ну, вы же знаете, какие я имею в виду?

— Боюсь, что нет. Женские туфли не по моей части.

Ребекка грустно улыбнулась.

— Вряд ли Сара еще прошлым летом знала об их существовании, но на Рождество уже точно знала. Она отнесла вещи в химчистку. Раньше она никогда не пользовалась химчисткой. Она стала… скажем так, менее провинциальной. Волосы у нее были выпрямлены и лишь слегка кудрявились, даже после мытья, хотя у нее всегда были вьющиеся волосы, как у отца. Но она сделала что-то такое, чтобы их распрямить. Сказала, что это какая-то южноамериканская процедура. Выглядело красиво. Она привезла рождественские подарки — дорогой шоколад и виски, к которым ее, вроде как, приучила подруга.

Хэл задумался о том, кто оплачивал квартиру, новую одежду и телефоны Сары Фельд.

И ради чего? Зачем было платить за то, чтобы она шесть месяцев прожила в арендованной квартире, если план состоял в том, чтобы просто убить ее и вынудить полицию начать поиски?

— Виделась ли она со старыми друзьями, когда приехала домой на Рождество?

— Да, кое с кем виделась. Пару вечеров зависала с друзьями по школе.

Ладно. Может, там что-то было…