Эксгумация

— Вы так похожи на нее! — крикнула ей вслед сестра погибшей.

Эти слова были словно удар под дых. Шварцман закрыла глаза и остановилась. Что если Терри Стайн что-то известно про связь между Спенсером и Викторией?

Хэл пообещал проверить это. И наверняка что-то выяснил. Но он так и не позвонил. Исследовал зацепку? Нашел что-то, что связывало бы смерть Стайн со Спенсером?

— Вот почему я расплакалась, увидев вас, — добавила Терри. — Потому что вы так на нее похожи.

Анна, глубоко вздохнув, обернулась. Хэл наверняка на связи. Что-то случилось, не иначе.

— Да. У нас похожий цвет волос и глаз.

— Более того. Форма вашего носа. Даже ваши жесты. Вы с ней больше похожи друг на друга, чем мы с ней.

«И как такое возможно?» — очень хотелось спросить Шварцман.

Она не видела ни единого сходства во внешности двух сестер. Разве что незначительное сходство в очертаниях рта.

— У вас есть другие братья и сестры?

— Нет, только мы двое.

— А ваши родители? Они живы?

Ее глаза вновь наполнились слезами.

— Нет. Они умерли.

— Извините. Я заметила в квартире Виктории много фотографий, на которых вы вдвоем…

— Да. — Губы Терри растянулись в улыбке. Слишком быстрой. Слишком счастливой. Горе делает людей странными.

На лице Терри Стайн красовалась россыпь бледных веснушек, а единственная ямочка на левой щеке добавляла ей молодости.

Почувствовав себя спокойнее, Шварцман вновь взяла инициативу в свои руки.

— Я не видела фотографий ваших родителей.

— Может быть, — сказала Терри, как бы соглашаясь с ней. — Я не знаю, были ли они у нее.

В голове Анны начали всплывать фотографии.

— На одном из снимков вы вдвоем перед авианосцем.

Терри кивнула.

— Думаю, да, вы правы.

— Снимок сделан рядом с паромом на Форт-Самтер? На Патриотс-Пойнт?

Выражение лица мисс Стайн было пустым.

— Я не помню.

— Я интересуюсь, потому что это недалеко от того места, где вы выросли.

— Зачем кому-то было ее убивать? — спросила Терри.

Шварцман вздрогнула, услышав вопрос, возникший словно из ниоткуда.

Потому что она была похожа на меня.

— У нее была скучная работа. У нее не было кавалеров. Зачем кому-то понадобилось прийти к ней домой и убить ее?

Анне очень хотелось узнать о Виктории как можно больше, но это не было ее работой. Ее работа — копаться в останках. И она была сделана.

— Понятия не имею, — сказала она. — Я уверена, что инспекторы делают все возможное, чтобы выяснить, кто сотворил такое с вашей сестрой. Вы говорили с инспектором Харрисом?

— Я бы хотела ее увидеть.

Шварцман не собиралась показывать ей тело. Более того, ей и самой не хотелось видеть его снова.

— Вы должны договориться с инспектором Харрисом.


— Вы не можете просто отвести меня к ней?

Анна подняла трубку и набрала добавочный номер отдела по расследованию убийств.

— Ладно. Не надо, — разочарованно сказала Терри. — Мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить. Я слегка схожу с ума.

— Вы не хотите, чтобы я позвонила?

— Нет. Я уверена, что, если появятся новости, инспектор Харрис сам позвонит мне.

Шварцман положила трубку обратно на рычаг. Терри встала и сунула руки в карманы, однако осталась молча стоять на месте. Анна выдержала несколько секунд.

— Что еще я могу сделать для вас, мисс Стайн? — спросила она, в конце концов.

— Я слышала, у кого-то был точно такой же кулон, как у Вики. Крест со Звездой Давида.

Анна поймала себя на том, что разинула рот. И сразу закрыла, чтобы скрыть удивление. Откуда Терри узнала про кулон? Подробности дела никогда не сообщались семье, тем более пока шло активное расследование. К тому же этот кулон был далеко не просто деталью дела.

Он касался ее лично.

— Это были вы, не так ли? — спросила Терри. — У вас был такой же кулон?

— Где вы это слышали?

— О нем говорили полицейские.

То, что они с жертвой носили одинаковые кулоны, было странно и вполне могло породить сплетни, но она все равно разозлилась. На себя. За то, что поделилась своим прошлым с Хейли и Хэлом. Информация была конфиденциальной. Ее утечка может повредить расследованию. Более того, информация была очень личной. А то, что ею поделились с посторонними, так и вовсе являлось настоящим предательством.

— Когда я ждала встречи с инспектором, — добавила Терри.

— Какие офицеры?

— Не знаю. Они были в форме. Двое мужчин. Я подслушивала, хотя, наверное, мне не следовало, — призналась она.

Шварцман попыталась представить, кто мог говорить об уликах с места убийства в присутствии родной сестры убитой.

— Просто мне кажется, что вы знали ее. Что вы обе были как-то связаны…

— Нет, — твердо заявила Анна. — Я вообще не знала вашу сестру.

В голосе мелькнула резкая нотка, но она не стала скрывать ее.

— Было очень приятно познакомиться с вами, доктор Шварцман. — С этими словами Терри Стайн вышла из ее кабинета.

Эта женщина знает мое имя.

В кабинете вдруг стало слишком жарко и слишком тесно. Ей нужно уйти. Не сводя глаз со стула, на котором сидела Терри, Анна сняла с крючка на двери пальто. Какая-то мысль промелькнула на самом краю ее сознания неясным импульсом. В Терри Стайн было что-то странное, вот только что? Она никак не могла понять…

Ее телефон зазвонил, и она сняла трубку.

— Шварцман слушает.

— О, хорошо. Я рада, что застала вас в офисе.

У Анны не получилось определить, кому принадлежит голос.

— Извините. Кто это?..

— Рину Хан. Доктор Хан.

Ее гинеколог[11].

Анна взглянула на часы, висящие на стене. Всего пять часов назад она была в кабинете врача, а медики уже изучили ее снимки, и доктор перезвонила. На мгновение Шварцман заскучала по веселой медсестре, которая звонила раньше.

— Полагаю, вы звоните по поводу результатов второй маммографии и УЗИ.

— Да.

Анна осталась стоять застыв, словно одной лишь силой воли могла контролировать следующие слова врача.

— Я только что разговаривала по телефону с радиологом, — сказала доктор Хан.

— С радиологом, — эхом повторила Шварцман.

— Да. Я решила перезвонить вам как можно скорее, поскольку знаю, что вы часто бываете очень заняты.