Эгоистка

Он засмеялся и притянул меня в свои объятия, целуя щёку, потом челюсть, потом шею.

– Ты собираешься сказать ей, что ты моя девушка?

Девушка.

Это было такое глупое слово, но оно всё равно заставило моё сердце трепетать.

– Да, – прошептала я, – я твоя девушка.

Его руки сжались, губы переместились к моей ключице, зубы слегка коснулись кожи, прежде чем он просунул руку под мою рубашку.

– А я твой парень, – пробормотал он.

– Так ты приедешь?

– Да.

Моё сердце снова затрепетало, и я прижалась поцелуем к его голове.

– Хорошо.

Я почувствовала, что он улыбается, когда он задрал мою рубашку. Пальцы дразняще провели по краю лифчика, прежде чем он забрался под него.

Затем я почувствовала, как выражение его лица изменилось на растерянное.

– Что за…

Он вытащил руку, на пальцах налипли крошки от попкорна. Я начала смеяться так сильно, что не смогла объяснить, почему попкорн оказался у меня в лифчике.

Смех, возможно, приостановил его исследование, но это определённо не помешало ему продолжить экспедицию, когда я успокоилась.

Он раздевал меня и осторожно, и небрежно, позволяя своей и моей одежде произвольно падать по гостиной, пока мы оба не оказались голыми, занимаясь любовью на ковре рядом с рождественской ёлкой.

Вот что это было: занятие любовью. Это был не трах, не секс, не перепихон или возбуждение. Невозможно было притворяться, что это было не то, что было.

Я не могла этого сказать, не вслух, не так скоро.

Но я чувствовала это.

И я была уверена, что он тоже это чувствовал.

В какой-то момент мы вернулись в мою спальню. Я не была уверена, когда именно; время то имело значение, то не имело.

Мы снова занялись любовью, и ещё раз или два после этого. Я спала в безопасности в его объятиях.

И это было хорошо. Это было так… так хорошо.

Поскольку Блэр не позвонила первым делом на следующее утро, Дани проснулся раньше меня.

Это было замечательно, потому что это означало, что я проснулась от того, что что-то горячее, толстое и твёрдое лежит на моей заднице, а кончики пальцев нежно вырисовывают узоры на моей талии.

Я ничего не говорила, прогоняя сон с глаз, просто наслаждалась ощущениями, пока не была готова прижаться к нему так, чтобы его член удобно расположился между моих ягодиц.

Он застонал, когда я это сделала, и узор, который он создавал возле моих рёбер, застопорился.

Эта рука провела по моим рёбрам и вверх к груди, лаская меня с сонным удовлетворением.

Я пробормотала что-то одобрительное, когда он ласкал меня, играя с моими сосками и проводя пальцами по моему декольте.

– Можно? – в конце концов вздохнул он мне в шею, толкаясь бёдрами вперёд и сильнее прижимаясь ко мне.

– Как ты хочешь меня? – ответила я.

Он прижался ко мне, его улыбка была очевидна.

– Вот так.

Я чуть не запротестовала; я чуть не спросила его, не забыл ли он, что у меня задница как у самосвала, и это означало, что позиция была невозможна.

К счастью, я ничего не сказала, потому что, видимо, забыла, что у Дани член был исключительного размера.

Ему всё же пришлось потрудиться, чтобы ввести головку в мою киску. Когда он это сделал, мой рот открылся.


Мне было тесно, как будто я растягивалась ещё больше, чем обычно, чтобы принять его, почти до такой степени, что я не могла с этим справиться.

Я хныкала, когда он толкался вперёд, его член требовал места внутри. Я почувствовала, как его таз плотно прижался к моей попке.

Он удержался на месте, скользнул рукой по моему телу и между ног, его пальцы неуклюже затрепетали, когда он прижал их к моей киске.

Ему потребовалось мгновение, но он нашёл клитор, заставив тело дёрнуться. Дани издал довольный звук, а затем начал двигаться.

И, о Боже, как же это было хорошо.

Это было так хорошо.

Я надеялась на повторение предыдущего дня, сочетание дремоты, секса и нежных разговоров в окружении простыней и одеял, и, казалось, что мы уже на пути к этому, когда раздался стук в дверь.

– Кто это? – спросила я, нахмурившись.

– Не знаю, – сказал Дани, – это не я.

Я рассмеялась, затем неохотно отстранилась от него. Потянулась, прежде чем схватить джинсы и натянуть толстовку, пока Дани вяло откидывал одеяло.

– Ты можешь остаться здесь, – я наклонилась и поцеловала его.

Кто-то снова постучал в дверь, на этот раз громче.

– Я сейчас вернусь.

Слава Богу, он меня не послушал.

– Кэти, твой телефон звонит, – позвал он, когда я спустилась по лестнице.

– Пусть звонит, – ответила я. Начался третий раунд стука, на этот раз более настойчивого. Я уставилась на дверь, недоумевая и раздражаясь. – Какого хрена?

Как только я открыла дверь, вихрь энергии рванулся вперёд.

– Мама! – закричала Блэр, едва не повалив меня на пол и обхватив руками.

– Блэр, – тупо сказала я, посмотрев вниз и запоздало обняв её в ответ, – привет, милая.

– Вот, – сказал Давид, угрюмо сложив руки, стоя на пороге и дрожа, – она дома.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза. Мысли метались в пустой голове, пока я пыталась осознать происходящее.

– Я скучала по тебе, – ныла Блэр, прижимаясь головой к моему животу.

– Я скучала по тебе ещё больше, – ответила я, – почему бы тебе не пойти…

И тут я остановилась.

Потому что Дани был наверху.

И спальня Блэр тоже.

Но я не могла спросить Давида, что, собственно, происходит, пока Блэр стояла рядом, потому что, в отличие от Давида, у меня не было желания использовать присутствие дочери в качестве оружия, инструмента или для того, чтобы доказать свою точку зрения.

Я сделала достаточно долгую паузу, чтобы Давид обратил на это внимание. Он поднял бровь, глядя на меня, и моё сердце заколотилось так сильно, что ноги стали казаться резиновыми.

И тут Дани спас меня.

– Ладно, Кэти, я убрал последние папки с презентациями, – сказал он, спускаясь по лестнице и изображая шок, когда увидел стоящую там Блэр.

А может, это было не понарошку.

Да, он мог подыгрывать, но, возможно, это было не совсем понарошку.

– Дани? – сказала Блэр, отпустив меня. – Что ты здесь делаешь?

– Я помогал твоей маме с… с этой штукой, которую она должна сделать для работы, – улыбнулся он.

Блэр недоверчиво нахмурилась.

– В воскресенье?

– Ага.

– Это странно.