Эгоистка

Почти.

Мы поговорили ещё немного, и я поняла, что её так расстроило: мама Давида принесла завтрак, и Давид сказал дочери, что было невежливо звонить мне, пока бабушка там.

Так что она уже была раздражена. Когда Давид сказал, что она должна надеть платье – которое она на самом деле не ненавидела, просто у неё был период, когда она пыталась выработать свой собственный стиль, поэтому то, что ей говорили, что она может носить, а что нет, было настоящей проблемой – она расстроилась ещё больше.

А потом, конечно, мама Давида намекнула, что она окажется в списке непослушных детей. Несмотря на то, что Блэр целый год была хорошей, насколько это вообще возможно, и Санта накануне сказал, что она в списке хороших.

Она всё ещё не понимала, почему нежелание ходить в церковь – это что-то плохое, и теперь паниковала, что рождественское желание, о котором она мне не говорила, не сбудется.

Я пообещала ей, что она по-прежнему в списке хороших, и что я уверена: Санта всё равно постарается исполнить её рождественское желание. Но, может быть, ей стоит сказать мне, что это за желание, чтобы я могла перепроверить его у Санты.

Она, конечно, всё ещё отказывалась. Когда я услышала, как Давид на заднем плане сказал, что пора идти с бабушкой в торговый центр, она заговорила немного радостнее.

– Повеселись в торговом центре, милая, – сказала я.

– Может быть, – ответила она.

– По крайней мере, попробуй.

– Ну да, – сказала она, хихикая.

– Не говори… – услышала я, как Давид выругался на заднем плане, – это грубо!

Хихиканье Блэр прекратилось, и она вздохнула.

– Ладно. Мне пора идти, мам. Люблю тебя.

– Люблю тебя. Поговорим за ужином.

Мы повесили трубку. Разочарованная, я прислонилась спиной к изголовью кровати и возилась с телефоном, пока чувство вины мамы не взяло верх.

– Ты расстроена, – сказал Дани, опираясь на локоть, – поговори со мной.

И как я должна была объяснить ему это?

Что моя кожа словно зудит, что мой желудок бурлит, что, пока я лежала в постели и думала, как хорошо проснуться рядом с ним, и как я наслаждалась прошлой ночью, мою дочь заставляли чувствовать себя плохим ребёнком, потому что она не хотела надевать платье и идти в церковь.

Как бы я ни пыталась объяснить ему это, он, похоже, не понимал.

– Я должна что-то сделать, чтобы помочь ей, – сказала я ему.

– Что ты можешь сделать? – прямо спросил он. – Серьёзно. Да, это плохая ситуация. Да, твой бывший – придурок высочайшего уровня. Но ты сама сказала, что ничего не можешь сделать, пока он не вернёт её. Ты не можешь чувствовать себя дерьмово из-за того, что получаешь удовольствие.

– Могу и буду, – упрямо сказала я, – только попробуй остановить меня.

Он поднял бровь.

– Это приглашение?

Мой рот открылся.

– Приглашение для чего?

Тень ухмылки появилась на его губах, как бы он ни пытался её побороть.

– Чтобы попытаться спасти тебя от дерьмового чувства.

Я уставилась на него, потеряв дар речи. Да… Это вроде как было то, на что я намекала, не так ли?

И то, на что он намекал… Это было совершенно неуместно, но с каких пор я стала той, кто заботится о подобном?

Очень обдуманно я положила телефон обратно на тумбочку, а затем пристально посмотрела на Дани.

– Посмотрим, как ты постараешься, Даник. Заставь меня улыбнуться.

Не теряя ни секунды, он встал на колени и придвинулся вплотную, так что практически прижал меня к изголовью кровати.

Его губы мгновенно оказались на моих. Обжигающий, испепеляющий поцелуй, от которого у меня перехватило дыхание.

Уверенная рука переместилась к моему колену, раздвигая мои ноги, чтобы он мог провести пальцами по внутренней стороне бедра.

– Уже работает? – пробормотал он мне в губы.

– М-м-м, – ответила я, – ещё не совсем.


– Очень жаль, – сказал он небрежно, беря меня за запястье и направляя мою руку к своему члену, – потому что для меня это работает.

Я почти улыбнулась, когда обхватила пальцами его пульсирующий ствол.

– Быстро, – заметила я, когда он отпустил моё запястье, чтобы снова схватить мою грудь.

– Быстро? – усмехнулся он, покусывая мои губы. – Мне пришлось сидеть и смотреть на твою голую задницу, пока ты болтала по телефону. Знаешь, как это было трудно?

– Кажется, представляю, – пробормотала я, целенаправленно поглаживая его, – но никто не говорил, что ты должен пялиться на меня.

– Как будто я откажусь от возможности увидеть тебя голой, – он снова прикусил мою губу, на этот раз сильнее, – ты знаешь, какая ты чертовски сексуальная? Как я чертовски привязан к твоему телу?

Это не породило улыбку, но прилив покалывающего тепла заплясал по моей коже, вызвав покраснение лица и влажность между ног.

Его пальцы продолжали делать эту безумную вещь, постукивая по чувствительному месту на моём бедре, всё ближе и ближе к моей киске, но так и не добрались до неё.

Я продолжала теребить его член. Гладкий жар его ствола почти так же сводил с ума, как и ощущения от его пальцев, пока я больше не смогла этого выносить и вынуждена была извиваться на месте, отчаянно нуждаясь в трении.

Лёгкое движение не осталось незамеченным. На мгновение я подумала, что Дани собирается сдаться и начать ласкать меня пальцами.

Его манящие пальцы двигались вверх и вверх, и как раз когда моё дыхание участилось, и я почти дрожала от предвкушения, он провёл пальцами по губам моей киски… и ничего больше.

Я захныкала, прижимаясь к его рту, и почувствовала мягкое дуновение воздуха, когда он рассмеялся.

– Уже работает? – спросил он.

– Нет, – пробормотала я, абсолютно никого не обманывая.

Он просунул язык в мой рот, а рука на моей груди сосредоточилась на соске.

Я резко вдохнула, когда он перекатывал твёрдый узелок между пальцами, помня о моём пирсинге, а затем быстро провёл по нему большим пальцем.

Это вызвало ещё один толчок, настолько неожиданный, что я почти успела прижать его руку к своему клитору, но он был слишком быстр.

– Дани, – умоляла я.

– Кэти, – передразнил он.

– Ты мучаешь меня.

– Хм, – он снова провёл большим пальцем по моему соску, – мы не можем сейчас этого сделать, не так ли?

– Не в… ох!

Я не ожидала, что он схватит меня, одним быстрым движением отодвинув от изголовья. Прежде чем я успела осознать, что происходит, он повалил меня на спину, и всё.

В этот внезапный момент шока я рассмеялась.

Дани торжествующе ухмылялся, двигаясь между моих ног.

– Как насчёт сейчас?

Я сдержала улыбку.

– Я не знаю…

– Нет? – невинно спросил он.

Я должна была сказать «да». Вместо этого я вскрикнула, когда он защекотал меня, извиваясь под ним в совершенно бесполезной попытке вырваться.

– Сейчас! – я задыхалась, пытаясь не смеяться, когда признание вырвалось изо рта. – Теперь это работает!

Он не останавливался.

– Что работает? Извините, вам придётся повторить, я не могу расслышать вас из-за смеха.

Мне удалось освободить одну из рук и вцепиться в его предплечье, отпихивая его. В ответ он схватил мою свободную руку и прижал её к кровати.

Я попыталась проделать то же самое с другой рукой, но едва успела дотронуться до него, как он завладел и ею.

Он поднял руки над моей головой, приспособившись так, чтобы одной рукой держать оба моих запястья.

Я напряглась, наполовину ожидая, что он снова начнёт меня щекотать, но он просто коснулся боковой части моего лица.