Кровь на камнях
Часть 14 из 29 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Добро, я тебя понял командир, не волнуйся, – успокоил Алексея Милорадович. – К вашему приходу у нас всё будет устроено.
– Надеюсь на вас, Живан. Если всё так, как я планирую, получится, у нас тогда целых три дня в запасе останется. А то мы сейчас в самую натяжку идём, а спешка в наше деле, ты сам знаешь, всегда очень дорого обходится. – Ну ладно, давай друг, удачи вам, будем прощаться с тобой здесь! Лёшка крепко обнял серба.
Глубокой ночью шесть фигур выскользнули из лагеря и пропали в ночи.
– Алексей, а где твой заместитель? – на первом же привале поинтересовался у Егорова майор. – Чернявенький такой, серб, Живан вроде его зовут.
– У него особое задание, Сергей Николаевич. Он с дозорной пятёркой сейчас дальнюю разведку ведёт, а потом они на наш след заступят, чтобы погоню, если таковая вдруг будет, от нас в сторону отвести, – спокойно ответил майору Алексей.
– И что же, когда он нас теперь-то догонит, капитан? Завтра али, может, послезавтра? – цепкие глаза контрразведчика, казалось, словно насквозь прожигают егеря.
– Да не-ет, господин майор, мы его на обратном пути заберём, – покачал головой Егоров. – Да вы не волнуйтесь, зато у нас дальний заслон есть и нам за свой след теперь можно не волноваться.
– Да это тебе, похоже, волноваться нужно, Егоров, – сухо проговорил Баранов. – Мутно что-то у тебя всё. Смотри, если это задание сорвётся, а тем паче в тайнике золота не будет, по всей строгости сам лично будешь отвечать. И твои егеря тут тебе не помогут!
– Да вы, ваше высокоблагородие, никак думаете, что это я Живана вперёд отряда за тем золотом послал? Вы сами-то в своём уме! – Лёшка аж побелел от гнева, глядя в глаза майора.
– Я, капитан, много чего думаю и тебе, кстати, тоже это советую, – процедил тот сквозь зубы. – Я предупредил, а ты меня услышал, и не думай, что только ты один особые инструкции в таком походе имеешь. – Где большое золото – там всегда большие риски. Смотри не ошибись капитан!
– Спасибо за совет, господин премьер-майор! – Лёшка сплюнул и пошёл к своим егерям.
Четырнадцатого апреля отряд вышел к речке Топонице, и уже к ночи был у той заброшенной крепости, где когда-то два года назад ждал начала операции по уничтожению османского фельдъегерского конвоя.
В горном, укромном распадке, заросшем деревьями, ничего с тех пор не изменилось, так же серели в темноте внешние стены, сложенные из крупного природного камня, зияло чёрными проёмами бойниц центральное строение с обвалившимися верхними сводами.
– Ваше благородие, всё там вокруг осмотрели, кроме звериных, никаких более следов мы не нашли, – докладывал Лужин. – В центральном строении, где мы спали, до сих пор старый лапник и верхушки деревьев лежат, из которых мы тогда полевой лагерь делали. Ничего там не тронуто, очаги со старыми костровищами на месте. И это, могилка Зосима тоже цела, даже крест только чуть покосился.
– Добро, – кивнул Алексей. – Рота, выдвигаемся к месту постоя. Похоже, мы до своей половины пути дошли!
Сразу же, на расстоянии версты от распадка были выставлены дозоры. В полуразрушенной цитадели, так же как и два года назад, часть верха перекрыли длинными лесинами, а затем по ним и по бокам натянули пологи. Натащили вовнутрь сухостоя, поправили очаги и разожгли в них костры. Лапник с нескольких сосен пошёл на лежанки. Временное, походное это убежище давало тепло и отдых усталым солдатам.
– Баранов всё это время был словно на иголках. – Нервничает их высокоблагородие, – мстительно думал Лёшка. – Ничего, ничего, пусть немного помается. Рота, выстроившись у могилы Зосима, почтила память погибшего и была распущена для подготовки ночлега. Наконец, все основные дела во временном лагере были закончены, и Алексей подошёл к майору, – Пойдемте, господин премьер-майор, только факелы с собой захватите. Там, в тайнике даже днём сплошная темень.
– Вот здесь пробивайте проход! – Алексей указал пионерам на дальний, внешний участок стены цитадели. Те с удивлением посмотрели на командира, стена здесь выглядела такой же, как и везде – монолитной. Но коли приказ получен, то его нужно было исполнять. Савва Ильин взмахнул киркой и с силой ударил по большому камню. К нему тут же подключился и напарник помора, Михаил Уфимцев.
Бам! Бам! – железо ударило по тесаному камню, высекая искры, и он, чуть шелохнувшись, вдруг открыл узкую боковую щель.
– Расширяйте её, – кивнул солдатам командир.
Савва ударил в указанное место, один, второй раз и наконец, поддев этот огромный камень, словно бы рычагом сдвинул его в бок, а затем, расшатав, протолкнул вглубь открывшегося проёма.
– Алексей просунул вовнутрь свой факел, – Осторожнее, здесь вначале низкие своды, голову не расшибите, когда будете заскакивать! – и первым протиснулся в подвал.
Через несколько минут весь отряд «кладоискателей», состоявший из десяти человек, находился уже возле того места, где и было в своё время зарыто золото.
– Да, надёжно спрятано, – покачал головой Баранов. – Если точно про него не знать ни за что бы его здесь не нашли.
– Копайте, ребята! – Алексей сдвинул в сторону лежащий на земляном полу большой плоский булыжник. – Вот здесь-то оно и лежит.
Пионеры принялись за работу, взрыхлив киркой хорошо утрамбованную землю, они затем выгребали её в сторону. Через несколько минут острый железный клюв опять ударил по камню, и, подкопав большой кусок каменной плиты со всех сторон егеря кряхтя, вытащили её из ямы.
– Мешки, вашбродь, тама кожаные мешки лежат, – доложился Егорову помор.
– Принимайте золото, господин майор, – кивнул Егоров на клад. – Пересчитывать всё здесь будете?
Через несколько минут тяжеленые кожаные мешки были вытащены из ямы и разложены рядком.
– Раз, два, три, четыре… – пересчитал их после самого тщательного осмотра Баранов. – Все девять целых с казначейскими печатями здесь, и вот ещё один, который был вскрытый. Всё так, как и докладывал Озеров.
– Ну, уж неет, считайте теперь и монеты во вскрытом, – потребовал от майора Алексей. – Чтобы потом к нам никаких вопросов не было, что там вдруг какая монета пропала.
Майор поморщился и кивнул офицерам гвардейцам, – Высыпайте всё из этого крайнего на полог.
Из пятисот монет, как значилось в описи на мешках, во вскрытом оказалось их четыреста шестьдесят семь.
– Всё сходится, – подвёл итог Баранов. – Всё, как и описывал Озеров. Тридцать три монеты он рассыпал на берегу Топоницы у моста, чтобы отвести подозрение у турок. К вам капитан никаких вопросов у меня нет, приношу свои самые искренние извинения, за ту чрезмерную резкость и подозрение, что я высказал вам недавно. Был неправ, похоже, вымотался в дороге очень, а тут вы, ни с кем не советуясь, отправляете вдруг неизвестно куда своих людей.
– Ладно, принимается, забудем, Сергей Николаевич, я всё понимаю, – кивнул головой Алексей. – Но и вы меня поймите, я лично отвечаю за весь выход, а мне ведь своих людей ещё и обратно выводить. Не пойму я только почему вы сюда с собой Михаила Озерова не взяли. Он ведь в прошлый раз весь этот путь туда и обратно прошёл и это место захоронения золота тоже прекрасно знал.
– Ну да, если бы всё было так просто, – вздохнул контрразведчик. – Капитан-поручик сейчас очень далеко от нас, выдёргивать его оттуда, где он сейчас находится, это терять время. А времени у нас как раз таки нет. Вот-вот скоро всё закрутится. Ладно, осталось всё вытащить наверх и приготовить к вывозу. Расписку, капитан, наверху получишь. Ну что, берём каждый по мешку. Чать, с пудовым-то весом мы справимся? И потяжелее на себе в этом походе тащили.
Егерский пост был выставлен на той площадке, где в своё время дежурили егеря. Наблюдали за проходящим в версте большим трактом и за той деревушкой, что стояла на берегу Топоницы. После пятнадцатого апреля, если всё складывалось удачно, то на белёном доме, около которого росло большое дерево с гнездом, должен был появиться особый знак.
Два дня прошли спокойно, люди отдохнули, снова слышались незлобивые шутки и подначки. Паёк пришлось немного сократить, но по расчётам Алексея, до Княжеваца имеющегося провианта должно было хватить. О том, чтобы добыть его здесь, можно было даже и не думать. Отряд, находясь в глубине османской территории, сохранял крайнюю осторожность.
– Ты опять грустишь, друже, – Алексей подсел к глядящему в костёр Милорадовичу. – Хорошо помню, вот так же и в прошлый раз ты сидел по вечерам и молчал. О доме, о семье беспокоишься?
Живан подкинул в костёр пару поленьев и тяжело вздохнул:
– Да, о семье, Алексей. Как они там, в Белграде, живы ли вообще. Столько лет маму и сестёр с братишкой уже не видел. Пока в боях да на ученье, нет у меня такого, некогда ведь там грустить, всё время службой занято, а вот как на сербскую землю ногой наступил, то какая-то тоска моё сердце сжимает. Часто слова твои вспоминаю. Помнишь, ты как-то говорил, что императрица целую область под заселение Балканским славянам отвела и её даже Малой Сербией прозвали? Вот я и думаю, а может, как война закончится, попробовать их в Россию вывезти. Военные действия ведь прекратятся, а границы какое-то время будут неустойчивыми. Пока армия отсюда не ушла, может быть, воспользоваться таким удачным случаем? – и серб с надеждой посмотрел на Алексея.
Лёшка прекрасно понимал своего друга, по сути, ведь он и сам был словно бы отрезанный ломоть в этом мире. И ближе вот этих людей, что спали на еловом лапнике или стояли в караулах, у него здесь сейчас никого не было. А у человека – семья, близкие.
– Ладно Живан, – наконец принял он решение. – Давай для начала вернёмся к своим, добьём турок, и я обещаю, мы с тобой обязательно что-нибудь да придумаем. Ты же и сам знаешь наш девиз, «егеря волкодавы – своих не бросают», твоя семья – наша семья, будем их к себе вывозить. Есть у меня один человек, который в этом нам сможет помочь, как-никак мы для него столько уже невозможного сделали! – и Лёшка обнял друга.
Шестнадцатого апреля на рассвете от наблюдательного поста прибежал вестовой с докладом, что возле нужного дома в деревеньке появился шест с белой тряпкой.
– Резников, при золоте, Брусницкий, за мной, – скомандовал Баранов. Нет, Алексей, никого со мной отправлять более не нужно. Если это засада, то у вас будет возможность уйти. Забирайте золото и по горам отходите к Дунаю, а мы с поручиком в руки туркам живыми не попадём, и он взвёл курки на обоих своих пистолетах.
Через пару часов из деревни вернулся Брусниций. – Там всё спокойно, к нам прибыли те, кого мы и ждали. Скоро две крытые повозки подъедут до условленного места, и в них нужно будет загрузить золото.
Со стороны тракта показались две большие чёрные кареты из тех, которые использовались богатыми османскими сановниками или султанскими курьерами. Именно такие в своё время они и выбили у моста на засаде. Лёшка даже посмотрел на их корпус, словно ожидая увидеть там отметины от пуль.
– Стоять, спокойно! Это свои! – Баранов, выскочив с козлов первой кареты, поднял вверх руки.
Из карет вышло несколько человек в военной турецкой одежде, с ружьями наизготовку. Егеря, рассыпавшись вокруг, тоже держали их всех на прицеле.
– Что, Алексий, как в чинах вырос, так не признал старых друзей? – Высокий, смуглый «турок» стянул белоснежный тюрбан с головы.
– Бо́гдан! Вот это встреча! – Лёшка опустил штуцер и шагнул навстречу старому знакомому. – Братцы! Отбой, это свои! И он обнял разведчика. – А мы уж думали, что это подстава. Вас никак вас от настоящих османов не отличить!
– Так и должно быть, – улыбнулся серб. – А совсем скоро у нас ещё и пара десятков из конной охраны будет. Настоящие сипахи, кстати. Правда, с ними мы «в тёмную» обходимся, они-то думают, что и правда, важных османских курьеров охраняют. Так что у нас здесь всё серьёзно.
Золото было загружено, и теперь егеря прощались с «прикомандированными». За время пути всякая заносчивость с гвардейцев слетела напрочь. Как и обещал им Егоров, ели все с одного котелка, спали на ночёвках, прижавшись к друг другу.
– Удачи вам, братцы!
– И вам, вашбродь! Помогай вам Бог!
Кареты тронулись. Скрипя и подскакивая на ухабах разбитой дороги, они, медленно набирая скорость, покатили в сторону большого тракта.
Ротный оглядел егерей:
– Ну что, ребята, а нам пора в обратный путь?! Идём во временный лагерь, через час мы должны уже быть в пути! Вперёд!
Глава 3. Заечары
Обратный путь от Топоницы в сторону Княжеваца был легче. Уже не давили, так как раньше на спину и плечи, опустевшие вещевые мешки. Да и жаркое весеннее солнце Сербии растопило сугробы в лесах, а кое-где оно даже успело, и просушить землю.
Спустившись на равнину, до Сврлига двигались только ночами. В том овраге, где в случае опасности должны были их ждать Живан с дозорными, никого не оказалось, и рота, перейдя мелкий в этих местах Тимок, устремилась на север. Опять пошла холмистая местность. Обойдя Княжевац с востока, егеря вошли в тот большой лес, где был хутор лесника.
– Ваше благородие, кто-то из людей рядом, я словно бы на своей шкуре чужой взгляд чую, – доложился капитану Лужин. – Да и следы тоже кое-какие есть, мягонько идут те люди, канешна, опытные, видать, лесовики, тут ничего я плохого про них не скажу, но так ведь и мы же не лаптем щи хлебаем!
– Дозорным своим накажи, чтобы внимательней оглядывались, в случае чего пусть из оружия не спешат бить, – распорядился командир роты. – Если это албанские наёмники, то схватки нам всё равно не избежать, но а вдруг нас гайдуки Стояновича ведут. Всё равно скоро нужная нам поляна будет, хочешь не хочешь, а им-то себя показывать придётся.
На лесной проплешине стоял, широко расставив ноги коренастый, немолодой уже дядька в драной короткой шубейке и в меховой каракулевой шапке на голове. Длинное старинное ружьё стояло у его ног и он, попыхивая кривой трубкой опираясь на него, с ухмылкой оглядывал окруживших его дозорных.
– Вот он, вашбродь, – показал на лесного человека Лужин. – Старшего, говорит, своего позови, того офицера, у которого шрам на щеке и его ещё Лексием кличут. Сам-то он оружие опустил своё, как будто бы и не сторожится вовсе, а за ним, чуть дальше, кустики вон шоволятся. Как видно, там ещё какие-то люди в них сидят.
– Рота! Занять круговую оборону, – скомандовал Егоров. – Если это вдруг засада, уходим на восток, там через тридцать вёрст уже крутые горы будут!
Алексей, выйдя из-за куста, остановился в десяти шагах от дядьки:
– Здраво, драга! Како си? Какво је здравље команданта Стојановића?[5]
– Здраво, господине официре! – вежливо кивнул гайдук. – Слава Господу Богу и свим светима. Добро сам. Уморан сам само од трчања кроз шуму од ваших војника, врло су спретни. Komandant u zdravstvu čeka vas sa svojim ljudima na salašu Slobodana.
– Надеюсь на вас, Живан. Если всё так, как я планирую, получится, у нас тогда целых три дня в запасе останется. А то мы сейчас в самую натяжку идём, а спешка в наше деле, ты сам знаешь, всегда очень дорого обходится. – Ну ладно, давай друг, удачи вам, будем прощаться с тобой здесь! Лёшка крепко обнял серба.
Глубокой ночью шесть фигур выскользнули из лагеря и пропали в ночи.
– Алексей, а где твой заместитель? – на первом же привале поинтересовался у Егорова майор. – Чернявенький такой, серб, Живан вроде его зовут.
– У него особое задание, Сергей Николаевич. Он с дозорной пятёркой сейчас дальнюю разведку ведёт, а потом они на наш след заступят, чтобы погоню, если таковая вдруг будет, от нас в сторону отвести, – спокойно ответил майору Алексей.
– И что же, когда он нас теперь-то догонит, капитан? Завтра али, может, послезавтра? – цепкие глаза контрразведчика, казалось, словно насквозь прожигают егеря.
– Да не-ет, господин майор, мы его на обратном пути заберём, – покачал головой Егоров. – Да вы не волнуйтесь, зато у нас дальний заслон есть и нам за свой след теперь можно не волноваться.
– Да это тебе, похоже, волноваться нужно, Егоров, – сухо проговорил Баранов. – Мутно что-то у тебя всё. Смотри, если это задание сорвётся, а тем паче в тайнике золота не будет, по всей строгости сам лично будешь отвечать. И твои егеря тут тебе не помогут!
– Да вы, ваше высокоблагородие, никак думаете, что это я Живана вперёд отряда за тем золотом послал? Вы сами-то в своём уме! – Лёшка аж побелел от гнева, глядя в глаза майора.
– Я, капитан, много чего думаю и тебе, кстати, тоже это советую, – процедил тот сквозь зубы. – Я предупредил, а ты меня услышал, и не думай, что только ты один особые инструкции в таком походе имеешь. – Где большое золото – там всегда большие риски. Смотри не ошибись капитан!
– Спасибо за совет, господин премьер-майор! – Лёшка сплюнул и пошёл к своим егерям.
Четырнадцатого апреля отряд вышел к речке Топонице, и уже к ночи был у той заброшенной крепости, где когда-то два года назад ждал начала операции по уничтожению османского фельдъегерского конвоя.
В горном, укромном распадке, заросшем деревьями, ничего с тех пор не изменилось, так же серели в темноте внешние стены, сложенные из крупного природного камня, зияло чёрными проёмами бойниц центральное строение с обвалившимися верхними сводами.
– Ваше благородие, всё там вокруг осмотрели, кроме звериных, никаких более следов мы не нашли, – докладывал Лужин. – В центральном строении, где мы спали, до сих пор старый лапник и верхушки деревьев лежат, из которых мы тогда полевой лагерь делали. Ничего там не тронуто, очаги со старыми костровищами на месте. И это, могилка Зосима тоже цела, даже крест только чуть покосился.
– Добро, – кивнул Алексей. – Рота, выдвигаемся к месту постоя. Похоже, мы до своей половины пути дошли!
Сразу же, на расстоянии версты от распадка были выставлены дозоры. В полуразрушенной цитадели, так же как и два года назад, часть верха перекрыли длинными лесинами, а затем по ним и по бокам натянули пологи. Натащили вовнутрь сухостоя, поправили очаги и разожгли в них костры. Лапник с нескольких сосен пошёл на лежанки. Временное, походное это убежище давало тепло и отдых усталым солдатам.
– Баранов всё это время был словно на иголках. – Нервничает их высокоблагородие, – мстительно думал Лёшка. – Ничего, ничего, пусть немного помается. Рота, выстроившись у могилы Зосима, почтила память погибшего и была распущена для подготовки ночлега. Наконец, все основные дела во временном лагере были закончены, и Алексей подошёл к майору, – Пойдемте, господин премьер-майор, только факелы с собой захватите. Там, в тайнике даже днём сплошная темень.
– Вот здесь пробивайте проход! – Алексей указал пионерам на дальний, внешний участок стены цитадели. Те с удивлением посмотрели на командира, стена здесь выглядела такой же, как и везде – монолитной. Но коли приказ получен, то его нужно было исполнять. Савва Ильин взмахнул киркой и с силой ударил по большому камню. К нему тут же подключился и напарник помора, Михаил Уфимцев.
Бам! Бам! – железо ударило по тесаному камню, высекая искры, и он, чуть шелохнувшись, вдруг открыл узкую боковую щель.
– Расширяйте её, – кивнул солдатам командир.
Савва ударил в указанное место, один, второй раз и наконец, поддев этот огромный камень, словно бы рычагом сдвинул его в бок, а затем, расшатав, протолкнул вглубь открывшегося проёма.
– Алексей просунул вовнутрь свой факел, – Осторожнее, здесь вначале низкие своды, голову не расшибите, когда будете заскакивать! – и первым протиснулся в подвал.
Через несколько минут весь отряд «кладоискателей», состоявший из десяти человек, находился уже возле того места, где и было в своё время зарыто золото.
– Да, надёжно спрятано, – покачал головой Баранов. – Если точно про него не знать ни за что бы его здесь не нашли.
– Копайте, ребята! – Алексей сдвинул в сторону лежащий на земляном полу большой плоский булыжник. – Вот здесь-то оно и лежит.
Пионеры принялись за работу, взрыхлив киркой хорошо утрамбованную землю, они затем выгребали её в сторону. Через несколько минут острый железный клюв опять ударил по камню, и, подкопав большой кусок каменной плиты со всех сторон егеря кряхтя, вытащили её из ямы.
– Мешки, вашбродь, тама кожаные мешки лежат, – доложился Егорову помор.
– Принимайте золото, господин майор, – кивнул Егоров на клад. – Пересчитывать всё здесь будете?
Через несколько минут тяжеленые кожаные мешки были вытащены из ямы и разложены рядком.
– Раз, два, три, четыре… – пересчитал их после самого тщательного осмотра Баранов. – Все девять целых с казначейскими печатями здесь, и вот ещё один, который был вскрытый. Всё так, как и докладывал Озеров.
– Ну, уж неет, считайте теперь и монеты во вскрытом, – потребовал от майора Алексей. – Чтобы потом к нам никаких вопросов не было, что там вдруг какая монета пропала.
Майор поморщился и кивнул офицерам гвардейцам, – Высыпайте всё из этого крайнего на полог.
Из пятисот монет, как значилось в описи на мешках, во вскрытом оказалось их четыреста шестьдесят семь.
– Всё сходится, – подвёл итог Баранов. – Всё, как и описывал Озеров. Тридцать три монеты он рассыпал на берегу Топоницы у моста, чтобы отвести подозрение у турок. К вам капитан никаких вопросов у меня нет, приношу свои самые искренние извинения, за ту чрезмерную резкость и подозрение, что я высказал вам недавно. Был неправ, похоже, вымотался в дороге очень, а тут вы, ни с кем не советуясь, отправляете вдруг неизвестно куда своих людей.
– Ладно, принимается, забудем, Сергей Николаевич, я всё понимаю, – кивнул головой Алексей. – Но и вы меня поймите, я лично отвечаю за весь выход, а мне ведь своих людей ещё и обратно выводить. Не пойму я только почему вы сюда с собой Михаила Озерова не взяли. Он ведь в прошлый раз весь этот путь туда и обратно прошёл и это место захоронения золота тоже прекрасно знал.
– Ну да, если бы всё было так просто, – вздохнул контрразведчик. – Капитан-поручик сейчас очень далеко от нас, выдёргивать его оттуда, где он сейчас находится, это терять время. А времени у нас как раз таки нет. Вот-вот скоро всё закрутится. Ладно, осталось всё вытащить наверх и приготовить к вывозу. Расписку, капитан, наверху получишь. Ну что, берём каждый по мешку. Чать, с пудовым-то весом мы справимся? И потяжелее на себе в этом походе тащили.
Егерский пост был выставлен на той площадке, где в своё время дежурили егеря. Наблюдали за проходящим в версте большим трактом и за той деревушкой, что стояла на берегу Топоницы. После пятнадцатого апреля, если всё складывалось удачно, то на белёном доме, около которого росло большое дерево с гнездом, должен был появиться особый знак.
Два дня прошли спокойно, люди отдохнули, снова слышались незлобивые шутки и подначки. Паёк пришлось немного сократить, но по расчётам Алексея, до Княжеваца имеющегося провианта должно было хватить. О том, чтобы добыть его здесь, можно было даже и не думать. Отряд, находясь в глубине османской территории, сохранял крайнюю осторожность.
– Ты опять грустишь, друже, – Алексей подсел к глядящему в костёр Милорадовичу. – Хорошо помню, вот так же и в прошлый раз ты сидел по вечерам и молчал. О доме, о семье беспокоишься?
Живан подкинул в костёр пару поленьев и тяжело вздохнул:
– Да, о семье, Алексей. Как они там, в Белграде, живы ли вообще. Столько лет маму и сестёр с братишкой уже не видел. Пока в боях да на ученье, нет у меня такого, некогда ведь там грустить, всё время службой занято, а вот как на сербскую землю ногой наступил, то какая-то тоска моё сердце сжимает. Часто слова твои вспоминаю. Помнишь, ты как-то говорил, что императрица целую область под заселение Балканским славянам отвела и её даже Малой Сербией прозвали? Вот я и думаю, а может, как война закончится, попробовать их в Россию вывезти. Военные действия ведь прекратятся, а границы какое-то время будут неустойчивыми. Пока армия отсюда не ушла, может быть, воспользоваться таким удачным случаем? – и серб с надеждой посмотрел на Алексея.
Лёшка прекрасно понимал своего друга, по сути, ведь он и сам был словно бы отрезанный ломоть в этом мире. И ближе вот этих людей, что спали на еловом лапнике или стояли в караулах, у него здесь сейчас никого не было. А у человека – семья, близкие.
– Ладно Живан, – наконец принял он решение. – Давай для начала вернёмся к своим, добьём турок, и я обещаю, мы с тобой обязательно что-нибудь да придумаем. Ты же и сам знаешь наш девиз, «егеря волкодавы – своих не бросают», твоя семья – наша семья, будем их к себе вывозить. Есть у меня один человек, который в этом нам сможет помочь, как-никак мы для него столько уже невозможного сделали! – и Лёшка обнял друга.
Шестнадцатого апреля на рассвете от наблюдательного поста прибежал вестовой с докладом, что возле нужного дома в деревеньке появился шест с белой тряпкой.
– Резников, при золоте, Брусницкий, за мной, – скомандовал Баранов. Нет, Алексей, никого со мной отправлять более не нужно. Если это засада, то у вас будет возможность уйти. Забирайте золото и по горам отходите к Дунаю, а мы с поручиком в руки туркам живыми не попадём, и он взвёл курки на обоих своих пистолетах.
Через пару часов из деревни вернулся Брусниций. – Там всё спокойно, к нам прибыли те, кого мы и ждали. Скоро две крытые повозки подъедут до условленного места, и в них нужно будет загрузить золото.
Со стороны тракта показались две большие чёрные кареты из тех, которые использовались богатыми османскими сановниками или султанскими курьерами. Именно такие в своё время они и выбили у моста на засаде. Лёшка даже посмотрел на их корпус, словно ожидая увидеть там отметины от пуль.
– Стоять, спокойно! Это свои! – Баранов, выскочив с козлов первой кареты, поднял вверх руки.
Из карет вышло несколько человек в военной турецкой одежде, с ружьями наизготовку. Егеря, рассыпавшись вокруг, тоже держали их всех на прицеле.
– Что, Алексий, как в чинах вырос, так не признал старых друзей? – Высокий, смуглый «турок» стянул белоснежный тюрбан с головы.
– Бо́гдан! Вот это встреча! – Лёшка опустил штуцер и шагнул навстречу старому знакомому. – Братцы! Отбой, это свои! И он обнял разведчика. – А мы уж думали, что это подстава. Вас никак вас от настоящих османов не отличить!
– Так и должно быть, – улыбнулся серб. – А совсем скоро у нас ещё и пара десятков из конной охраны будет. Настоящие сипахи, кстати. Правда, с ними мы «в тёмную» обходимся, они-то думают, что и правда, важных османских курьеров охраняют. Так что у нас здесь всё серьёзно.
Золото было загружено, и теперь егеря прощались с «прикомандированными». За время пути всякая заносчивость с гвардейцев слетела напрочь. Как и обещал им Егоров, ели все с одного котелка, спали на ночёвках, прижавшись к друг другу.
– Удачи вам, братцы!
– И вам, вашбродь! Помогай вам Бог!
Кареты тронулись. Скрипя и подскакивая на ухабах разбитой дороги, они, медленно набирая скорость, покатили в сторону большого тракта.
Ротный оглядел егерей:
– Ну что, ребята, а нам пора в обратный путь?! Идём во временный лагерь, через час мы должны уже быть в пути! Вперёд!
Глава 3. Заечары
Обратный путь от Топоницы в сторону Княжеваца был легче. Уже не давили, так как раньше на спину и плечи, опустевшие вещевые мешки. Да и жаркое весеннее солнце Сербии растопило сугробы в лесах, а кое-где оно даже успело, и просушить землю.
Спустившись на равнину, до Сврлига двигались только ночами. В том овраге, где в случае опасности должны были их ждать Живан с дозорными, никого не оказалось, и рота, перейдя мелкий в этих местах Тимок, устремилась на север. Опять пошла холмистая местность. Обойдя Княжевац с востока, егеря вошли в тот большой лес, где был хутор лесника.
– Ваше благородие, кто-то из людей рядом, я словно бы на своей шкуре чужой взгляд чую, – доложился капитану Лужин. – Да и следы тоже кое-какие есть, мягонько идут те люди, канешна, опытные, видать, лесовики, тут ничего я плохого про них не скажу, но так ведь и мы же не лаптем щи хлебаем!
– Дозорным своим накажи, чтобы внимательней оглядывались, в случае чего пусть из оружия не спешат бить, – распорядился командир роты. – Если это албанские наёмники, то схватки нам всё равно не избежать, но а вдруг нас гайдуки Стояновича ведут. Всё равно скоро нужная нам поляна будет, хочешь не хочешь, а им-то себя показывать придётся.
На лесной проплешине стоял, широко расставив ноги коренастый, немолодой уже дядька в драной короткой шубейке и в меховой каракулевой шапке на голове. Длинное старинное ружьё стояло у его ног и он, попыхивая кривой трубкой опираясь на него, с ухмылкой оглядывал окруживших его дозорных.
– Вот он, вашбродь, – показал на лесного человека Лужин. – Старшего, говорит, своего позови, того офицера, у которого шрам на щеке и его ещё Лексием кличут. Сам-то он оружие опустил своё, как будто бы и не сторожится вовсе, а за ним, чуть дальше, кустики вон шоволятся. Как видно, там ещё какие-то люди в них сидят.
– Рота! Занять круговую оборону, – скомандовал Егоров. – Если это вдруг засада, уходим на восток, там через тридцать вёрст уже крутые горы будут!
Алексей, выйдя из-за куста, остановился в десяти шагах от дядьки:
– Здраво, драга! Како си? Какво је здравље команданта Стојановића?[5]
– Здраво, господине официре! – вежливо кивнул гайдук. – Слава Господу Богу и свим светима. Добро сам. Уморан сам само од трчања кроз шуму од ваших војника, врло су спретни. Komandant u zdravstvu čeka vas sa svojim ljudima na salašu Slobodana.