Батальон, к бою!
Часть 7 из 26 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Егоров, Егоров, вот любишь ты лезть на самое острие, рисковать! – недовольно проворчал полковник. – А если бы тебя там опознали? Ведь несколько раз мы уже десанты турок на своем берегу разбивали. А все те люди, которые из нашего плена к себе потом ушли, они ведь где-то там, в самой крепости сейчас сидят.
– Да нет, Сергей Николаевич, они в основном из моряков мелкоразмерной флотилии, – отмахнулся Алексей. – Из пехотинцев к нам мало кто наведывался. Не волнуйтесь, уверен, там даже вы бы меня не узнали, хотя ведь сколько лет вместе, а уж эти-то и подавно!
– Ладно, пусть из пехоты тебя никто в лицо не видел, – хмыкнул полковник. – Но в порту ты же ведь и сам также со всеми своими был, когда вы стоящие там корабли пересчитывали. Кто мне рассказывал, что вы там погрузку вели?
Тут уж Лешке крыть было нечем.
– Ну да, вели, – пожал он плечами и спрятал свой виноватый взгляд от Баранова.
– Ладно, по кораблям в твоем донесении все указано: линейные, фрегаты, шебеки, галеры и канонирские лодки, их орудия на момент вашего нахождения в порту все посчитаны. Даже транспорты и все малые суда указали. И что же мы в итоге имеем? – Полковник внимательно посмотрел на Алексея.
– А имеем мы, Сергей Николаевич, мощную крепость в одном дне пути от нас, – ответил Егоров. – Крепость, которая все больше усиливается как в инженерном плане, прирастая новыми укреплениями, так и усиливаясь людьми и орудиями. Причем речь тут уже идет не только о ее гарнизоне, а еще и о развертывании турками полевых войск. Об этом говорит то, что из метрополии туда сейчас идет пополнение не только в виде пехоты, но и конницы. А это значит, что османское командование создает в Очакове мощный ударный кулак, который может воевать не только в обороне, но и атакуя.
– И сколько же всего там тех войск? – спросил Алексея полковник.
– Ну, на этот вопрос, Сергей Николаевич, просто так не удастся ответить, – покачал головой Алексей. – Завербованный мной в Очакове человек – он, конечно, достаточно осведомленный, но, сами понимаете, ответить точно ему будет очень сложно. Слишком разрозненные сведения приходится там собирать. По поставкам провианта для солдат и фуража для коней какие-то прикидки со временем сделать, я думаю, мы сможем. Но на все это опять же будет нужно время. Думаю, что в любом случае год-два у нас на подготовку к войне здесь, на юге, пока что еще есть. Туркам как раз примерно столько времени и нужно для достройки основных укреплений и сосредоточения всех основных сил.
– Ну, вот, год-два, – нахмурился полковник. – А в Санкт-Петербурге совершенно уверены, что у нас есть не менее пяти лет. И что раньше 1790 года турки на нас точно не нападут. Ты уверен, что я должен указать в своей докладной твое личное мнение по вот этим самым коротким срокам? Там ведь в верхах такое может сильно не понравиться. За этими убеждениями об отдаленности войны стоят такие высокие люди! Сам хоть догадываешься какие?
– Догадываюсь, – вздохнул Алексей. – И все же укажите мое мнение, Сергей Николаевич. А уж я постараюсь найти, чем его подкрепить.
– Вот-вот, ты уж подкрепи, голубчик, – проворчал тот в ответ. – А то сам знаешь, обвинять в паникерстве – это они могут. Ну а вообще, конечно, молодец, не зря сходили вы за реку. Теперь главное, чтобы твой человек начал работать и давать такие нужные нам сведенья. По деньгам я уже говорил: никаких ограничений с ними не будет. Связь с ним по суше, конечно, дело рискованное, но коли ее у нас нет пока что по морю, так пусть хоть такая будет. Над этим я уже работаю. Да, и вот еще: более тебе лично перебираться через реку я не разрешаю. Нечего тебе там делать, господин подполковник. Организовал все? Ну, вот и пусть теперь другие этим занимаются. А ты вон лучше с батальоном пока до своего отпуска занимайся. Генрих Фридрихович при последнем посещении наказал тебе помочь с комплектованием. Так сколько у тебя, говоришь, офицерских вакансий осталось незакрытых?
– Четыре, Сергей Николаевич, – со вздохом ответил Алексей. – Три полуротных и одна старшего батальонного интенданта. Два года уже комплектуюсь, а вот все никак не получается мне их все закрыть. Особенно с этим вот интендантом. Ну где же я его найду?
– Так, по полуротным тебе ведь любой прапорщик подойдет? – спросил полковник. – Ты же и из зеленого повесы настоящего офицера сможешь вылепить?
– Ну как это любой? – не согласился Егоров. – У нас ведь отбор в егерях ого-го какой! И офицер, сами знаете, ничем не должен уступать нижним чинам.
– Да это-то понятно, – усмехнулся Баранов. – Посмотрим, как это пополнение из столиц, те гвардейцы, что скоро сюда прибудут, не уступят твоим рядовым. Ох и не завидую я тебе, Алексей, не завидую, – поджал губы полковник. – Рассказали мне уже о личной просьбе господина фельдмаршала по своему племяннику. Даже и не знаю, как ты с таким совладаешь!
– Ничего! – криво улыбнулся Алексей. – Будем с ним действовать по уставу – завоюем честь и славу. Ну а коли по уставу не получится, так найдем и другие методы. И все равно всех победим.
– Ну-ну-у, – протянул Баранов. – Осторожнее побеждай, все-таки это ближняя родня сам знаешь кого. Связи с такими людьми в столицах имеет! Хоть ведь еще и молоко на губах не обсохло.
– Да долго ли на парадах да балах ими обзавестись? – спросил с усмешкой подполковник. – Ничего, вот пусть теперь в войсках оботрется. Я только не понял, Сергей Николаевич, генерал-фельдмаршал вроде как об одном своем гвардейце-племяннике мне говорил. А вы вот только что обмолвились про пополнение из столицы во множественном числе?
– Да-а? – удивленно поднял брови Баранов. – Да показалось тебе, небось. Так, давай-ка мы по интендантской вакансии пока будем решать. С полуротными трудностей, скорее всего, не будет, я к тебе вскоре отошлю с десяток молодых офицеров на выбор, и кто из них понравится, того ты и оставишь у себя в батальоне. А вот по подбору начальника всей хозяйственной части, так мой тебе совет – это сходить к одному своему давнему знакомцу. Имя Александр Павлович Рогозин тебе о чем-нибудь вообще говорит?
– Еще бы! – воскликнул Алексей. – Я ведь…
– Знаю, – перебил его полковник. – Знаю, где вы с ним познакомились, Алексей. Сам ведь тебя из-под ареста, из того подвала, где вы с ним вместе сидели, выводил. Вот он сейчас здесь, в нашем армейском интендантстве служит. Прибыл не так давно из киевского гарнизона. Поговори с ним приватно. Начальник армейского интендантства полковник Глухов Антон Павлович его не больно-то жалует, я бы даже сказал, притесняет и придирается по мелочам. Может, он и сам будет рад к тебе на Буг переметнуться. А что, бывший казнокрад с хулиганом и нарушителем дисциплины! Вот чем не пара для командования батальоном? – хохотнул Баранов. – Сидели опять же в одной камере вместе, чай, и служить удобственнее теперь будет, а?
– Вы все шутите, Сергей Николаевич, – обиженно протянул Егоров. – И шутки-то у вас такие, все цыплючие и егозистые. Ну, прямо вот как у Генриха Фридриховича, один в один. Вы, случаем, не в одном ведомстве вместе с ним служить начинали?
– В одном, в одном, Егоров, – усмехнувшись, подтвердил полковник. – Ладно, переговоришь с ним сам, если он тебе подойдет и коли согласится с переводом в батальон, то скажешь мне, а уж дальше я и сам все вопросы решу. Нечего тебе лично лезть Антону Павловичу на глаза. Надерзишь ему вдруг при разговоре – потом никакого имущества со складов ведь не получишь, и будете вы, как оборванцы, вдоль Буга в лаптях бегать.
* * *
Рогозина Алексей нашел в дальнем складе, где хранилась вся списанная амуниция и обувка.
– Лешка, ты?! – обрадовано выкрикнул старый знакомец и бодро выскочил навстречу Егорову. Его глаза натолкнулись на георгиевский крест и золотой офицерский горжет с одним лишь серебряным ободком в окантовке, и он разом замер, приняв уставную стойку. – Прошу прощения, господин подполковник! Я это… я ошибся…
– Александр Павлович, дорогой! Ну, ты чего словно бы чужой?! – рассмеялся Алексей, широко расставив руки. – Здравствуй, мой друг и учитель! Давай, что ли, обнимемся, как и прежде! Ну-у?!
Через несколько минут закрыв склад, чтобы посторонние уши не мешали разговору, старые приятели сидели напротив за столом и вспоминали былое.
– А гусара поручика Белозерского помнишь? – Рогозин кивнул Лешке. – Вместе с ним сидели, отчаянный такой, лихой кавалерист.
– Конечно! Я его еще пару раз на дальнем выходе встречал, последний раз уже перед самым сражением в Козлуджи, – вспомнил Алексей.
– Нет более его, – вздохнул интендант. – На дуэли застрелили. Я как раз тогда при Киевском гарнизоне в интендантах был, а его полк квартировался у нас в восьмидесятом году. Ну и там какая-то скверная история случилась после банкета. Все как обычно: дама, оскорбленная честь, вызов, ну и в итоге пуля в грудь. Вот так вот, всю войну на самом острие атаки провел. В паре десятков сшибок и сражений участвовал и выжил для того, чтобы потом от пули какого-то обиженного щеголя сгинуть.
– Печально. Не знал я про это, – покачал головой Егоров. – Думал, он уже эскадроном давно командует, офицер ведь лихой, отважный, самый что ни на есть пример для любого гусара.
– Это да-а, судьба, – вздохнул Рогозин. – А я вот все так же в капитанах, – улыбнулся он печально. – Думал совсем уже из армии уволиться, три года долгосрочного отпуска взял на поправку имения. А-а-а, – махнул он рукой. – Разорился, семью создать так и не сумел. Один путь: или спиться и замерзнуть на пороге трактира, или обратно в армию, служить. Вот и вернулся в гарнизон, а там мое место уже занято, племянник начальника на нем хорошо эдак сидит. Ну и чтобы под ногами не путался да глаза бы не мозолил, сюда вот, в армейское интендантство Днепровской армии спровадили. Да и тут что-то не больно ладится, прежний начальник хорошо знаком с полковником Глуховым. Охарактеризовал, так сказать. Так что шпыняют и кидают в самые дыры. Сейчас вот на этот хлам посадили, – и он кивнул на горы рваных ранцев, подсумков и ремней. – Шепнули уже по секрету, что, дескать, не зря полковник своего человека надо мной поставил, майора Трохина. Может, слышал про него? Дескать, при первой же ревизии всю недостачу на меня повесят, а там… – и он тяжко вздохнул.
– Да чего там вешать-то? – удивился Алексей. – Павлович, да тут же одна рванина у тебя, которую даже полковые умельцы – и те не смогут починить. Все же гнилое совсем! – и он поднял растрескавшийся, весь скукоженный, старейший поясной ремень.
– Эх, Алексей, Алексей! – покачал головой интендант. – Не будьте вы столь наивными, словно юноша. Был бы человек, а недостачу или пересортицу на него всегда можно повесить.
– Что, совсем вам плохо здесь? – посочувствовал ему Лешка. – Ну, тогда у меня к вам будет предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться.
Через три дня к станице Николаевской подъехали два офицера в сопровождении конного десятка охраны.
– Открывай шлагбаум Федотка! – крикнул скачущий впереди всех вестовой. – Не видишь, их высокоблагородие с Елизаветграда изволит возвертаться! А с ним наш новый интендант едет рядышком. Теперяча Степану Матвеевичу все какое-никакое, а облечение будет.
Глава 7. Воскресенье
– Папа, папа, помнишь, ты обещал нас с Настюхой в свой выходной на лодке покатать? – Ильюшка, словно игривый козленок, прыгал возле отца. – Сегодня воскресенье, а ты в прошлое сказал, что вот в это у тебя выходной!
– Обещал детям? – спросила с подковыркой Катарина. – Вот и выполняй все теперь!
– Да, дорогая, я всем и всегда должен, – с улыбкой сказал Лешка. – Ла-адно, съезжу к Платону на пристань, скажу ему, что после обеда за лодочкой вернусь, пусть он ее к воде пока выставит.
– Папа, а можно я с тобой? – попросился Илья. – Я ведь уже научился в седле сидеть. Я тихонечко.
– Ла-адно, так-то и правда, большой уже, только обещаешь, как в прошлый раз, от меня не отъезжать и рядом, чуть позади держаться? – отец строго посмотрел на сорванца.
– Так точно, господин подполковник! – лихо топнул тот ножкой и понесся в дом. – Бабуля, а меня папа с собой на коне верхом берет! Ура! – раздался восторженный крик мальчишки.
– Ой, ну как же это? А если ты упадешь?! – из дома послышался встревоженный возглас тещи.
– Не-ет, бабуля, я уже хорошо верхом умею ездить. Меня дядя Федор, это тот, который смуглый и со шрамом на щеке, изрядно научил конем управлять. Я ни за что с него не упаду!
Алексей с сыном подкатили к пристани, туда, где базировалась речная Бугская флотилия. Часть казаков из ее состава в это самое время смолили большой речной баркас, перевернутый кверху дном. А пара десятков с помощью специальных блоков и подобия небольшого крана устанавливала на палубу недавно полученного галиота шестифунтовый блестящий единорог. Орудие было тяжелое, и деревянные балки крана с натянутыми канатами аж стонали от усилия.
– Давай, давай, тягни! А теперь опускай трохи! – кричал пожилой бритоголовый запорожец, командуя установкой орудия. – Богдан, ну ти чого послабив блок? Василько, а ну заводь, розвертай гармату сюди! – раздались его громкие крики, и под кряхтение, уханье всей команды орудие наконец-то оказалось на палубе.
– Ну, как дела, Платон, продвигается подготовка галиота? – Егоров показал на снующих на палубе казаков.
Казачий старшина удовлетворенно кивнул чубатой головой.
– Просувается, Ляксей Петрович. Потроху, не поспішаючи, зато правильно и без поломок. Ще скілька днів повозимося и корабель на службу встане.
– Ну и хорошо, вон какое у вас прибавление удачное. Нравится? – спросил казака Егоров. – Вы-то ведь привыкли больше на гребных судах ходить, а тут уже чисто парусное оснащение.
– Нии, пане підполковнику, дуже гарний корабель. Восім великих гармат. Все нове. Впораємося[11], - уверил Платон. – А у вас до мене якась справа?
– Да вот, семье обещал, что на выходной на лодке всех покатаю, так они меня теперь в оборот взяли, – ответил Алексей. – И ведь не вывернешься. Одолжишь небольшую?
– Та ми вас самі покатаємо, Ляксею Петровичу! Зараз я козаків покличу. – Платон уже было повернулся к ремонтирующим баркас людям, чтобы их позвать.
– Нет, нет, старшина, не отвлекай никого, пускай все работают! – одернул его подполковник. – Я сам хотел тихонько, недалеко от берега и только лишь с семьей, чтобы спокойно и безо всякой суеты. Если у тебя маленькой лодочки нет, то я вон у Леонтьева Дорофея Архиповича рыбацкую спрошу.
– Не треба. Ми и самі знайдемо! – воскликнул казак. – Буде вам найкращий човен. А Леонтьєві ще з риболовлі не повернулися. Дід з овнуком на цілий день у плавні пішли. Ну, що, козак, сам будеш веслом гребті? Покатаєш батьків із сестричкою? – потрепал он волосы на голове у стоявшего рядом Ильюшки.
– Да, дядко Платон, покатаю! – воскликнул малец. – Я уже сильный, вон у меня какие крепкие руки, – показал он сжатые кулаки казаку.
Время неспешно бежало. Ворочая веслом, Лешка лишь чуть подправлял лодочку. Течение было несильным, и широкий в этих местах Буг неспешно нес на себе небольшое суденышко. Ильюшка потрудился на славу и сидел теперь, отдыхая, возле сестренки. Алексей сначала увел лодку вверх, к устью Ингула, а затем, перекусив на бережку, семья Егоровых неспешно сплавлялась к пристани.
– Как же тут хорошо, Алексинька! – воскликнула Катарина. – Как будто я Саву и Дунай сейчас увидела. Помнишь, как одиннадцать лет назад ты увозил нас из Сербии? Как отбивались тогда от погони?
– Мама, мама, расскажи! – закричали хором дети. – Наш папа – герой, он спас тебя, бабушку, тетю и всех остальных наших от страшных турок!
– А потом ты в него влюбилась и вышла за него замуж, да? – с придыханием и восторгом проговорила Настенька.
– Уф, да вы уже сто раз эту историю слышали, – вздохнул Алексей.
– Мама, ну расскажи, – канючили дети. – Это так интересно!
– Хорошо, хорошо, – рассмеялась Катарина. – Только сидите в лодке смирно, иначе если будете так скакать, то выпадете из нее в воду, и папе придется вас спасать, прямо вот так же, как и меня. А вообще, если честно, я влюбилась в него не потом, а вот сразу, как только увидела. Еще тогда, когда он зашел в наш дом в Белграде, весь такой серьезный и мужественный.
– Ого! – воскликнул Лешка. – А вот об этом поподробнее! Сто раз я уже эту занимательную историю про погоню слышал, а вот про любовь с первого взгляда – впервые.
– Вообще-то это мне ты должен был рассказывать, как влюбился в прекрасную девицу, только лишь взглянув на нее первый раз! – строго нахмурила брови Катарина. – Ну, будешь еще перебивать мой рассказ?
– Да нет, Сергей Николаевич, они в основном из моряков мелкоразмерной флотилии, – отмахнулся Алексей. – Из пехотинцев к нам мало кто наведывался. Не волнуйтесь, уверен, там даже вы бы меня не узнали, хотя ведь сколько лет вместе, а уж эти-то и подавно!
– Ладно, пусть из пехоты тебя никто в лицо не видел, – хмыкнул полковник. – Но в порту ты же ведь и сам также со всеми своими был, когда вы стоящие там корабли пересчитывали. Кто мне рассказывал, что вы там погрузку вели?
Тут уж Лешке крыть было нечем.
– Ну да, вели, – пожал он плечами и спрятал свой виноватый взгляд от Баранова.
– Ладно, по кораблям в твоем донесении все указано: линейные, фрегаты, шебеки, галеры и канонирские лодки, их орудия на момент вашего нахождения в порту все посчитаны. Даже транспорты и все малые суда указали. И что же мы в итоге имеем? – Полковник внимательно посмотрел на Алексея.
– А имеем мы, Сергей Николаевич, мощную крепость в одном дне пути от нас, – ответил Егоров. – Крепость, которая все больше усиливается как в инженерном плане, прирастая новыми укреплениями, так и усиливаясь людьми и орудиями. Причем речь тут уже идет не только о ее гарнизоне, а еще и о развертывании турками полевых войск. Об этом говорит то, что из метрополии туда сейчас идет пополнение не только в виде пехоты, но и конницы. А это значит, что османское командование создает в Очакове мощный ударный кулак, который может воевать не только в обороне, но и атакуя.
– И сколько же всего там тех войск? – спросил Алексея полковник.
– Ну, на этот вопрос, Сергей Николаевич, просто так не удастся ответить, – покачал головой Алексей. – Завербованный мной в Очакове человек – он, конечно, достаточно осведомленный, но, сами понимаете, ответить точно ему будет очень сложно. Слишком разрозненные сведения приходится там собирать. По поставкам провианта для солдат и фуража для коней какие-то прикидки со временем сделать, я думаю, мы сможем. Но на все это опять же будет нужно время. Думаю, что в любом случае год-два у нас на подготовку к войне здесь, на юге, пока что еще есть. Туркам как раз примерно столько времени и нужно для достройки основных укреплений и сосредоточения всех основных сил.
– Ну, вот, год-два, – нахмурился полковник. – А в Санкт-Петербурге совершенно уверены, что у нас есть не менее пяти лет. И что раньше 1790 года турки на нас точно не нападут. Ты уверен, что я должен указать в своей докладной твое личное мнение по вот этим самым коротким срокам? Там ведь в верхах такое может сильно не понравиться. За этими убеждениями об отдаленности войны стоят такие высокие люди! Сам хоть догадываешься какие?
– Догадываюсь, – вздохнул Алексей. – И все же укажите мое мнение, Сергей Николаевич. А уж я постараюсь найти, чем его подкрепить.
– Вот-вот, ты уж подкрепи, голубчик, – проворчал тот в ответ. – А то сам знаешь, обвинять в паникерстве – это они могут. Ну а вообще, конечно, молодец, не зря сходили вы за реку. Теперь главное, чтобы твой человек начал работать и давать такие нужные нам сведенья. По деньгам я уже говорил: никаких ограничений с ними не будет. Связь с ним по суше, конечно, дело рискованное, но коли ее у нас нет пока что по морю, так пусть хоть такая будет. Над этим я уже работаю. Да, и вот еще: более тебе лично перебираться через реку я не разрешаю. Нечего тебе там делать, господин подполковник. Организовал все? Ну, вот и пусть теперь другие этим занимаются. А ты вон лучше с батальоном пока до своего отпуска занимайся. Генрих Фридрихович при последнем посещении наказал тебе помочь с комплектованием. Так сколько у тебя, говоришь, офицерских вакансий осталось незакрытых?
– Четыре, Сергей Николаевич, – со вздохом ответил Алексей. – Три полуротных и одна старшего батальонного интенданта. Два года уже комплектуюсь, а вот все никак не получается мне их все закрыть. Особенно с этим вот интендантом. Ну где же я его найду?
– Так, по полуротным тебе ведь любой прапорщик подойдет? – спросил полковник. – Ты же и из зеленого повесы настоящего офицера сможешь вылепить?
– Ну как это любой? – не согласился Егоров. – У нас ведь отбор в егерях ого-го какой! И офицер, сами знаете, ничем не должен уступать нижним чинам.
– Да это-то понятно, – усмехнулся Баранов. – Посмотрим, как это пополнение из столиц, те гвардейцы, что скоро сюда прибудут, не уступят твоим рядовым. Ох и не завидую я тебе, Алексей, не завидую, – поджал губы полковник. – Рассказали мне уже о личной просьбе господина фельдмаршала по своему племяннику. Даже и не знаю, как ты с таким совладаешь!
– Ничего! – криво улыбнулся Алексей. – Будем с ним действовать по уставу – завоюем честь и славу. Ну а коли по уставу не получится, так найдем и другие методы. И все равно всех победим.
– Ну-ну-у, – протянул Баранов. – Осторожнее побеждай, все-таки это ближняя родня сам знаешь кого. Связи с такими людьми в столицах имеет! Хоть ведь еще и молоко на губах не обсохло.
– Да долго ли на парадах да балах ими обзавестись? – спросил с усмешкой подполковник. – Ничего, вот пусть теперь в войсках оботрется. Я только не понял, Сергей Николаевич, генерал-фельдмаршал вроде как об одном своем гвардейце-племяннике мне говорил. А вы вот только что обмолвились про пополнение из столицы во множественном числе?
– Да-а? – удивленно поднял брови Баранов. – Да показалось тебе, небось. Так, давай-ка мы по интендантской вакансии пока будем решать. С полуротными трудностей, скорее всего, не будет, я к тебе вскоре отошлю с десяток молодых офицеров на выбор, и кто из них понравится, того ты и оставишь у себя в батальоне. А вот по подбору начальника всей хозяйственной части, так мой тебе совет – это сходить к одному своему давнему знакомцу. Имя Александр Павлович Рогозин тебе о чем-нибудь вообще говорит?
– Еще бы! – воскликнул Алексей. – Я ведь…
– Знаю, – перебил его полковник. – Знаю, где вы с ним познакомились, Алексей. Сам ведь тебя из-под ареста, из того подвала, где вы с ним вместе сидели, выводил. Вот он сейчас здесь, в нашем армейском интендантстве служит. Прибыл не так давно из киевского гарнизона. Поговори с ним приватно. Начальник армейского интендантства полковник Глухов Антон Павлович его не больно-то жалует, я бы даже сказал, притесняет и придирается по мелочам. Может, он и сам будет рад к тебе на Буг переметнуться. А что, бывший казнокрад с хулиганом и нарушителем дисциплины! Вот чем не пара для командования батальоном? – хохотнул Баранов. – Сидели опять же в одной камере вместе, чай, и служить удобственнее теперь будет, а?
– Вы все шутите, Сергей Николаевич, – обиженно протянул Егоров. – И шутки-то у вас такие, все цыплючие и егозистые. Ну, прямо вот как у Генриха Фридриховича, один в один. Вы, случаем, не в одном ведомстве вместе с ним служить начинали?
– В одном, в одном, Егоров, – усмехнувшись, подтвердил полковник. – Ладно, переговоришь с ним сам, если он тебе подойдет и коли согласится с переводом в батальон, то скажешь мне, а уж дальше я и сам все вопросы решу. Нечего тебе лично лезть Антону Павловичу на глаза. Надерзишь ему вдруг при разговоре – потом никакого имущества со складов ведь не получишь, и будете вы, как оборванцы, вдоль Буга в лаптях бегать.
* * *
Рогозина Алексей нашел в дальнем складе, где хранилась вся списанная амуниция и обувка.
– Лешка, ты?! – обрадовано выкрикнул старый знакомец и бодро выскочил навстречу Егорову. Его глаза натолкнулись на георгиевский крест и золотой офицерский горжет с одним лишь серебряным ободком в окантовке, и он разом замер, приняв уставную стойку. – Прошу прощения, господин подполковник! Я это… я ошибся…
– Александр Павлович, дорогой! Ну, ты чего словно бы чужой?! – рассмеялся Алексей, широко расставив руки. – Здравствуй, мой друг и учитель! Давай, что ли, обнимемся, как и прежде! Ну-у?!
Через несколько минут закрыв склад, чтобы посторонние уши не мешали разговору, старые приятели сидели напротив за столом и вспоминали былое.
– А гусара поручика Белозерского помнишь? – Рогозин кивнул Лешке. – Вместе с ним сидели, отчаянный такой, лихой кавалерист.
– Конечно! Я его еще пару раз на дальнем выходе встречал, последний раз уже перед самым сражением в Козлуджи, – вспомнил Алексей.
– Нет более его, – вздохнул интендант. – На дуэли застрелили. Я как раз тогда при Киевском гарнизоне в интендантах был, а его полк квартировался у нас в восьмидесятом году. Ну и там какая-то скверная история случилась после банкета. Все как обычно: дама, оскорбленная честь, вызов, ну и в итоге пуля в грудь. Вот так вот, всю войну на самом острие атаки провел. В паре десятков сшибок и сражений участвовал и выжил для того, чтобы потом от пули какого-то обиженного щеголя сгинуть.
– Печально. Не знал я про это, – покачал головой Егоров. – Думал, он уже эскадроном давно командует, офицер ведь лихой, отважный, самый что ни на есть пример для любого гусара.
– Это да-а, судьба, – вздохнул Рогозин. – А я вот все так же в капитанах, – улыбнулся он печально. – Думал совсем уже из армии уволиться, три года долгосрочного отпуска взял на поправку имения. А-а-а, – махнул он рукой. – Разорился, семью создать так и не сумел. Один путь: или спиться и замерзнуть на пороге трактира, или обратно в армию, служить. Вот и вернулся в гарнизон, а там мое место уже занято, племянник начальника на нем хорошо эдак сидит. Ну и чтобы под ногами не путался да глаза бы не мозолил, сюда вот, в армейское интендантство Днепровской армии спровадили. Да и тут что-то не больно ладится, прежний начальник хорошо знаком с полковником Глуховым. Охарактеризовал, так сказать. Так что шпыняют и кидают в самые дыры. Сейчас вот на этот хлам посадили, – и он кивнул на горы рваных ранцев, подсумков и ремней. – Шепнули уже по секрету, что, дескать, не зря полковник своего человека надо мной поставил, майора Трохина. Может, слышал про него? Дескать, при первой же ревизии всю недостачу на меня повесят, а там… – и он тяжко вздохнул.
– Да чего там вешать-то? – удивился Алексей. – Павлович, да тут же одна рванина у тебя, которую даже полковые умельцы – и те не смогут починить. Все же гнилое совсем! – и он поднял растрескавшийся, весь скукоженный, старейший поясной ремень.
– Эх, Алексей, Алексей! – покачал головой интендант. – Не будьте вы столь наивными, словно юноша. Был бы человек, а недостачу или пересортицу на него всегда можно повесить.
– Что, совсем вам плохо здесь? – посочувствовал ему Лешка. – Ну, тогда у меня к вам будет предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться.
Через три дня к станице Николаевской подъехали два офицера в сопровождении конного десятка охраны.
– Открывай шлагбаум Федотка! – крикнул скачущий впереди всех вестовой. – Не видишь, их высокоблагородие с Елизаветграда изволит возвертаться! А с ним наш новый интендант едет рядышком. Теперяча Степану Матвеевичу все какое-никакое, а облечение будет.
Глава 7. Воскресенье
– Папа, папа, помнишь, ты обещал нас с Настюхой в свой выходной на лодке покатать? – Ильюшка, словно игривый козленок, прыгал возле отца. – Сегодня воскресенье, а ты в прошлое сказал, что вот в это у тебя выходной!
– Обещал детям? – спросила с подковыркой Катарина. – Вот и выполняй все теперь!
– Да, дорогая, я всем и всегда должен, – с улыбкой сказал Лешка. – Ла-адно, съезжу к Платону на пристань, скажу ему, что после обеда за лодочкой вернусь, пусть он ее к воде пока выставит.
– Папа, а можно я с тобой? – попросился Илья. – Я ведь уже научился в седле сидеть. Я тихонечко.
– Ла-адно, так-то и правда, большой уже, только обещаешь, как в прошлый раз, от меня не отъезжать и рядом, чуть позади держаться? – отец строго посмотрел на сорванца.
– Так точно, господин подполковник! – лихо топнул тот ножкой и понесся в дом. – Бабуля, а меня папа с собой на коне верхом берет! Ура! – раздался восторженный крик мальчишки.
– Ой, ну как же это? А если ты упадешь?! – из дома послышался встревоженный возглас тещи.
– Не-ет, бабуля, я уже хорошо верхом умею ездить. Меня дядя Федор, это тот, который смуглый и со шрамом на щеке, изрядно научил конем управлять. Я ни за что с него не упаду!
Алексей с сыном подкатили к пристани, туда, где базировалась речная Бугская флотилия. Часть казаков из ее состава в это самое время смолили большой речной баркас, перевернутый кверху дном. А пара десятков с помощью специальных блоков и подобия небольшого крана устанавливала на палубу недавно полученного галиота шестифунтовый блестящий единорог. Орудие было тяжелое, и деревянные балки крана с натянутыми канатами аж стонали от усилия.
– Давай, давай, тягни! А теперь опускай трохи! – кричал пожилой бритоголовый запорожец, командуя установкой орудия. – Богдан, ну ти чого послабив блок? Василько, а ну заводь, розвертай гармату сюди! – раздались его громкие крики, и под кряхтение, уханье всей команды орудие наконец-то оказалось на палубе.
– Ну, как дела, Платон, продвигается подготовка галиота? – Егоров показал на снующих на палубе казаков.
Казачий старшина удовлетворенно кивнул чубатой головой.
– Просувается, Ляксей Петрович. Потроху, не поспішаючи, зато правильно и без поломок. Ще скілька днів повозимося и корабель на службу встане.
– Ну и хорошо, вон какое у вас прибавление удачное. Нравится? – спросил казака Егоров. – Вы-то ведь привыкли больше на гребных судах ходить, а тут уже чисто парусное оснащение.
– Нии, пане підполковнику, дуже гарний корабель. Восім великих гармат. Все нове. Впораємося[11], - уверил Платон. – А у вас до мене якась справа?
– Да вот, семье обещал, что на выходной на лодке всех покатаю, так они меня теперь в оборот взяли, – ответил Алексей. – И ведь не вывернешься. Одолжишь небольшую?
– Та ми вас самі покатаємо, Ляксею Петровичу! Зараз я козаків покличу. – Платон уже было повернулся к ремонтирующим баркас людям, чтобы их позвать.
– Нет, нет, старшина, не отвлекай никого, пускай все работают! – одернул его подполковник. – Я сам хотел тихонько, недалеко от берега и только лишь с семьей, чтобы спокойно и безо всякой суеты. Если у тебя маленькой лодочки нет, то я вон у Леонтьева Дорофея Архиповича рыбацкую спрошу.
– Не треба. Ми и самі знайдемо! – воскликнул казак. – Буде вам найкращий човен. А Леонтьєві ще з риболовлі не повернулися. Дід з овнуком на цілий день у плавні пішли. Ну, що, козак, сам будеш веслом гребті? Покатаєш батьків із сестричкою? – потрепал он волосы на голове у стоявшего рядом Ильюшки.
– Да, дядко Платон, покатаю! – воскликнул малец. – Я уже сильный, вон у меня какие крепкие руки, – показал он сжатые кулаки казаку.
Время неспешно бежало. Ворочая веслом, Лешка лишь чуть подправлял лодочку. Течение было несильным, и широкий в этих местах Буг неспешно нес на себе небольшое суденышко. Ильюшка потрудился на славу и сидел теперь, отдыхая, возле сестренки. Алексей сначала увел лодку вверх, к устью Ингула, а затем, перекусив на бережку, семья Егоровых неспешно сплавлялась к пристани.
– Как же тут хорошо, Алексинька! – воскликнула Катарина. – Как будто я Саву и Дунай сейчас увидела. Помнишь, как одиннадцать лет назад ты увозил нас из Сербии? Как отбивались тогда от погони?
– Мама, мама, расскажи! – закричали хором дети. – Наш папа – герой, он спас тебя, бабушку, тетю и всех остальных наших от страшных турок!
– А потом ты в него влюбилась и вышла за него замуж, да? – с придыханием и восторгом проговорила Настенька.
– Уф, да вы уже сто раз эту историю слышали, – вздохнул Алексей.
– Мама, ну расскажи, – канючили дети. – Это так интересно!
– Хорошо, хорошо, – рассмеялась Катарина. – Только сидите в лодке смирно, иначе если будете так скакать, то выпадете из нее в воду, и папе придется вас спасать, прямо вот так же, как и меня. А вообще, если честно, я влюбилась в него не потом, а вот сразу, как только увидела. Еще тогда, когда он зашел в наш дом в Белграде, весь такой серьезный и мужественный.
– Ого! – воскликнул Лешка. – А вот об этом поподробнее! Сто раз я уже эту занимательную историю про погоню слышал, а вот про любовь с первого взгляда – впервые.
– Вообще-то это мне ты должен был рассказывать, как влюбился в прекрасную девицу, только лишь взглянув на нее первый раз! – строго нахмурила брови Катарина. – Ну, будешь еще перебивать мой рассказ?