Батальон, к бою!

– Ничего-о, как-нибудь потихоньку, не спеша, – успокаивал жену Алексей. – Доедем уж небось. Чуть-чуть пораньше в путь тронемся, где-то в конце октября, когда холодов еще таких больших не будет, а дорога уже крепко затвердеет. Ты, главное, не волнуйся, дорогая, все у нас будет хорошо.

Пятнадцатого февраля у Катарины начались схватки, и в Козельск за городским доктором рванули хозяйские сани с Карпычем.

Седой, старенький Иннокентий Данилович больше успокаивал Алексея, чем саму роженицу:

– Не волнуйся, голубчик! Я вон тебя в свое время ведь выходил? Вот и с дитем твоим тоже все удачно сложится. Третьи ведь роды у жены? Ну, вот и ожидайте, сударь, счастливого события, не мешайте!

Утром шестнадцатого Егоров стал отцом в третий раз. Младенца нарекли именем Николай, а уже через десять дней рожала Варвара. Курт весь извелся, слоняясь под окнами усадьбы, где в это время принимали роды.

– Не переживай, друг, у меня же все сложилось, и у тебя все будет хорошо, – пытался успокоить будущего отца Алексей. – Хотя чего уж там говорить, я ведь и сам давеча вон как сильно извелся!

Далеко за полночь из комнаты дома, ставшего на время родильным, раздался крик младенца, и через час поникший врач пригласил Курта вовнутрь:

– Пройдите, любезный. Вам нужно попрощаться. Я сделал все, что мог. Но-о… – и он виновато склонил голову. – Открылось сильное внутреннее кровотечение. Понимаете, такие большие разрывы. Нынешняя медицина бессильна…

Шмидт, не слушая объяснений врача, рванулся во внутренние покои к той, которой уже не было рядом.

Варвару похоронили на деревенском кладбище. Провожало ее множество народа из окрестных деревень и из города. Курт был осунувшийся, бледный, со впавшими красными глазами. Маленький Георгий в это время спал сном младенца на руках у кормилицы в большом господском доме усадьбы.

– Друг, ну не вини ты себя ни в чем, – успокаивал Шмидта Алексей. – Нет в том твоей вины. Ну что ты мог сделать? У тебя теперь сын растет, ради него даже есть смысл жить.

Курт был безутешен, он замкнулся и ушел полностью в работу.

Двадцать восьмого февраля в поместье прискакал курьер от генерал-губернатора.

– Ваше высокоблагородие, их превосходительство получил предписание о срочном оповещении целого ряда офицеров по присланному ему списку для их немедленного убытия к своим воинским подразделениям, – докладывал Егорову посыльный. – В сем списке значится и ваша фамилия, господин подполковник. Прошу вас расписаться о получении сего приказа. Проездные документы и деньги вы уже можете забрать в уездной канцелярии своего города.

«Ну, вот и началось», – думал Лешка, расписываясь в казенном формуляре.

Год начала второй турецкой войны эпохи Екатерины у него напрочь вылетел из памяти. Но по всему было видно, что это как раз то самое, о чем он сейчас думал.

Сборы много времени не заняли.

– Командир, как бы я хотеть отправиться с тобой! – проговорил с тоской в голосе Курт. – Видно, что к большой войне дело идти, иначе зачем такой спешка?

– Так, ты это, ты не выдумывай тут, – нарочито строго буркнул Лешка. – Манифест императрицы о ее начале ведь не зачитывали? Мало ли зачем я мог на Бугской линии начальству понадобиться?

– Хм, – хмыкнул иронично Шмидт. – Я ведь не так глуп, как ты можешь думать. И я сам слышать от курьер о том, что сейчас оповещать очень много офицер, для того чтобы они срочно убыть к войскам. Найн! – покачал он головой. – Все есть не так просто, о том, что она скоро быть, давно уже поговаривать!

– Ну, мало ли о чем на базарах треплются, – отмахнулся Егоров. – У тебя вон сейчас сколько тут дел. Водяной привод для ковки молотом в кузне ладить, два новых станка, что по зимней дороге сюда пришли, в своей мастерской размещать. Ту же новую, выложенную недавно печь для плавки испытывать. Дел невпроворот. А самое главное – это Гришку нянькать.

– Григорий больше госпожа Катарина с Анной Петровной и кормилицей надо, чем сам отец. Ну что я поделать с такой маленький ребенок? – огорченно вздохнул Курт. – Когда он немного подрастать, то легче будет, а сейчас даже и на руки его взять страшно. Я пока их не отмыть до блеск, мне его вообще не давать. Хорошо, ты меня все равно с собой не взять, я так и думать, тогда возьми для рота, то есть уже для батальон, мой подарок, – и, обернувшись, Курт махнул рукой.

К повозке, куда укладывалось все то, что Алексей планировал забрать с собой на Буг, подбежали два молодых паренька из подмастерьев. Перехватив у одного из них пошитый из кожи мешок, немец развязал на нем горловину.

– Это передать Афанасьев Василий!

Лешка заглянул вовнутрь, в глубине его поблескивали медью какие-то трубки.

– Запальный терочный трубка, – с гордостью пояснил друг. – Я найти весь редкий ингредиент, который нужен для производства этот терочный состав, поработать и теперь передавать вам пять десяток таких трубка. Ты и сам знать, что они много лучше фитильный для ваш фугас. Василий суметь ими распорядиться правильно.

– Шикарно! – обрадовался такому подарку Алексей. – Я и сам хотел найти все необходимые вещества перед отъездом, даже задание Лазареву дал по своим связям их поискать, но сам видишь, как получилось с этим срочным вызовом.

– Это еще не все! – улыбнулся Шмидт. – А теперь мой особый подарок для наш егерь, – и он развязал второй мешок. На белый свет из него выглянуло два длинных ружейных ствола. Алексей провел по дульному срезу пальцем.

– Нарезные?

– Да, – подтвердил тот. – Когда я быть в Тула для приобретений в мой мастерская два новых станка, один опытный и хороший оружейник выточить на мой заказ хороший длинный ствол. Мне он очень понравится, и он точить, нарезать их несколько штук. А уже здесь, у себя в поместий, я сам собрать для них ударный замок и всякий остальной многий деталь. Этот винтовальный ружье не уступить ничем ваш особый итальянский штуцер, который сейчас есть в батальон.

– Ну, друг! Спасибо тебе, не ожидал! – искренне обрадовался такому подарку Алексей. – Когда ты только успел? Ведь на это все, чтобы сладить их, столько времени нужно! А у тебя и так здесь такое большое хозяйство висит на плечах.

– У меня есть хороший помощник, – важно ответил Курт и, обернувшись, подозвал к себе тех двух молодых парней, что принесли мешки. – Это Архип, – кивнул он на белобрысого и в конопушках крепыша. – А это Макар. Они есть очень усердный подмастерье. Родители их сами привести мне пять лет назад и отдать в обучений. Я сначала сомневаться, э-э… крестьянин и механика. Но они меня сильно удивлять. Очень скоро я могу доверить им свой самый сложный дело.

– Молодцы, ребятки. – Алексей полез в карман и, достав из кошеля два серебряных рубля, протянул по монете каждому. – Это вам премиальные за такое хорошее старание.

– Благодарствую, барин, – хором ответили парни и поклонились.

В крытую санную повозку загрузили походные мешки, корзину с продуктами и вещи.

– Ваше высокоблагородие, вы там ребяткам привет передавайте от нас и подарочки. – Карпыч втиснул вовнутрь еще один приличных размеров мешок.

Алексей стоял у саней, обняв Катарину и детей.


– Не волнуйтесь, мои хорошие, вы даже и соскучиться не успеете, как я назад вернусь. Все, тихо, тихо, а ну-ка вытереть слезы! Вы же офицерская семья, на вас вон сколько людей вокруг смотрит!

– Возвращайся живым, милый, – прижалась к нему Катарина. – Смотри, если тебя долго не будет, мы ведь к тебе на Буг всем своим табором двинем. Нам не привыкать, – улыбаясь сквозь слезы, заявила жена. – Вон, только самый младший у нас немного подрастет, – качнула она Николашку, – и мы сразу же в путь!

Долгие проводы – лишние слезы. Наконец кучер свистнул, и повозка рванула по заснеженной дороге.

Прощай, дом, здравствуй, армия!





Часть II. Война




Глава 1. Особое задание




– Быстро же ты добрался. Проходи и присаживайся к столу, Алексей! – пригласил Егорова после доклада о его прибытии полковник Баранов. – Извини, никак не удалось тебе дать полностью у себя отдохнуть, потому как подошло дело государственной важности, и ты в нем приказом военной коллегии всенепременно тоже должен участвовать. Так, вот смотри сюда, – и он развернул большую карту Новороссии. – Предположительно в последних числах апреля или в самом начале мая вот сюда, в город Кременчуг, сплавом по Днепру со стороны Киева должна приплыть огромная речная флотилия. На ней с самыми высокими, как нашими, так и зарубежными, особами будет находиться и ее Императорское величество, матушка государыня Екатерина Алексеевна. В этом же городе заканчивается водная часть ее путешествия и начинается сухопутная. Здесь же предполагается проведение военных маневров всех встречающих императрицу войск. После окончания оных огромный поезд из сотен конных повозок проедет для инспектирования всего южного русского края сюда, в Елизаветград, затем он отправится в Херсон, а потом далее в сторону Крыма. По пути будут осматриваться выстроенные здесь крепости, города и селения, а размещенным здесь воинским частям будет даваться строгая оценка. Твой батальон, наряду с другими подразделениями нашей южной армии, также будет принимать участие в маневрах, а далее предполагается использовать его уже в охране кортежа по всему дальнейшему пути следования. Григорий Александрович Потемкин и генерал-аншеф Суворов дали самую высокую оценку действием твоей роты при охране крымского хана пять лет назад. Твои егеря тогда своими телами заслонили его от пули злодеев, а еще и сорвали целый ряд покушений на него. Вот и здесь вам тоже выпала такая великая честь, ну и, само собой, огромная ответственность. Вам поручено сберечь саму матушку императрицу и всех ее высоких гостей. Не думаю, конечно, что кто-то осмелиться на них покуситься, но лучше уж, как говорится, «перебдеть» и быть настороже, чем недоглядеть и… – полковник потряс головой, – …и я даже произносить боюсь, что может последовать, если мы вдруг недоглядим и кто-то по злому умыслу или по бестолковости причинит какой-нибудь вред императорскому поезду.

– Все понятно, – кивнул Алексей. – Тогда нам нужно уже начинать выдвигаться, дороги пока не просохли, очень плохие, а батальону нужно будет заранее подойти к Кременчугу, чтобы подготовиться к прибытию Ее императорского величества.

– За это ты не волнуйся, твои егеря еще вчера прибыли сюда, в Елизаветград, и уже завтра по плану они должны будут выходить на марш. Вот здесь ты к ним и присоединишься. Я скажу вестовому, чтобы тебя к ним проводили.

– Понял, господин полковник, – кивнул Егоров. – Да я и сам их, небось, найду. А что там на Буге у нас? Ничего интересного не произошло за эти полтора года?

– Ну, что тебе рассказать? – пожал плечами Баранов. – Твой канал поставки вестей от Очаковской крепости пока что работает исправно. Турки там постоянно наращивают свою группировку и ведут дальнейшее строительство укреплений. Активных действий они против нас никаких не предпринимают, и за все то время, что ты отсутствовал, от силы раза три перестрелки с ними на линии случались. Командование южной армии и выше, в самой военной коллегии, полагает, что у нас есть три года, а то даже и более, до того момента, как они решатся начать войну. Поэтому сейчас идет плановая подготовка полевых войск и укрепление наших рубежей по всей Новороссии.

– А вы, господин подполковник, как сами считаете? – Алексей пристально посмотрел в глаза Баранову.

– Как я считаю? Да что тебе я-то? – проворчал тот, отводя свой взгляд. – Тут знаешь, какие «считатели» и без меня имеются?! Как они сами посчитали, так и в самой коллегии теперь считать начали. Три года до начала войны и точка! Раньше этого у турок реформы в армии не закончатся, они ее и свой флот просто до конца этого времени перевооружить не успеют. Сейчас и в казне у них денег нет, и не все провинции еще усмирились. Да и в дипломатическом плане, после того как австрийцы к нам склонились в союзники, для турок они начали превращаться в потенциальных соперников и врагов. А это значит, что война у османов будет уже на два фронта, с растягиванием всего театра военных действий на лишних полторы тысячи верст. Вот к этому они уж точно пока не готовы! Так что правильно в военной коллегии считают, – с нажимом проговорил он, словно бы и сам убеждая себя. – Не быть войне с турками в ближайшее время. Года три, а то даже и более, у нас мирных точно еще есть. И нечего тебе, Алексей, в расчетах такого высокого начальства сомневаться, а то вижу я, что не просто ты этот свой вопрос задал, а с эдакой вот своей подковыркой.

– Да что я-то? Как начальство прикажет, так и буду думать, – усмехнулся Лешка в ответ. – Однако береженого Бог бережет. И как по мне, так нужно готовиться к непредвиденному, чтобы упреждающего удара турок по себе не пропустить. Запросто ведь может так случиться, что война раньше не только для нас, но даже и для самого противника может начаться. Как бы он не хотел эти отпущенные вами ему три года повременить, – фыркнул насмешливо Лешка.

– Чего-о? – протянул скептически полковник. – А ну-ка, Егоров, поясни лучше, чем ерничать!

– Да я не ерничаю, Сергей Николаевич, – ответил со вздохом Алексей. – Я же ведь не знаю, что там сейчас в Диване Блистательной порты творится, чтобы вот такие точные прогнозы делать. Но знаю одно: что для турок уход Крыма из их владений к России – это как серпом по… ну, в общем, архиболезненная тема для них. Рассказывали же, что четыре года назад, когда его под себя забирали, мы буквально на волосок от новой войны были, чудом она не случилась, а ведь османы тогда к ней еще и менее были готовы. Любое событие могло ее тогда спровоцировать, но как-то обошлось. Султану за это, я думаю, уже всю плешь его подданные и высшие сановники проели. Он, небось, спит и видит себя входящим в Бахчисарай под восторженные крики татар. А тут вдруг пышное и вызывающее путешествие русской императрицы как раз в этот самый Крым, с инспекцией всего южного края, который еще совсем недавно был обычной провинцией Турции. Не будет ли это тем самым толчком, который и послужит резкому ускорению подготовки и даже началу самой войны? Там ведь сейчас возле султана, небось, много таких влиятельных сановников и европейских дипломатов ошивается, которые могут ему «грамотно» эту весть преподнести. А вот разогретая особыми людьми чернь еще и жару, антуражу на улицах добавит, чтобы подтолкнуть к принятию нужного определенным силам решения. Господин полковник, как вы сами-то думаете, неужели там, в Стамбуле, сейчас таких сил нет, которые бы в уши властителя не шептали, что нужно обязательно дорезать этих русских и смыть их кровью обиду Кючук-Кайнарджийского мира?

– Есть, – тихо проговорил Баранов, глядя в одну точку на карте. – Там сейчас много тех, кто в уши Абдул-Хамиду шепчет. Ну а нам-то что ты сейчас прикажешь делать?! Вот мы-то что с тобой здесь сможем вообще предпринять? – поднял он глаза на Алексея. – Когда аж сам всесильный Григорий Александрович уверил императ… – и он, не договорив, сжал плотно губы. – В общем, Егоров, давай мы с тобой договоримся так. Я тебе не мешаю и не препятствую, да и неволить я тебя не могу, так что ты можешь составить свой рапорт со всеми теми выкладками, которые до меня сейчас здесь доводил. Хочешь – так передавай его по всей форме дальше по инстанции, ну-у и…

– И жди три года, – докончил за него фразу Алексей.

– Господин подполковник! – Баранов вскочил с места. – Ты!.. – и он махнул рукой. – А иди-ка ты уже к своему батальону, Егоров, делом лучше займись. Тебе вон скоро такая миссия серьезная предстоит, а ты мне тут все нервы мотаешь!

– Есть идти к батальону! – Егоров отдал честь и, резко развернувшись, вышел за дверь комнаты начальника.

– Как будто бы я не пробовал свои опасения до верхов доводить, – пробурчал Баранов, присаживаясь за стол. – Так ведь по рукам надавали, чтобы не лез куда не следует!





* * *


– Ваше высокоблагородие, здравия желаю! – отдал Алексею честь у первого же поста караульный в егерской шинели. – С приездом вас!

– Спасибо, братец, – козырнул в ответ Лешка, оглядывая солдата. – Четвертая рота, плутонг Щепкина Нила? Из последнего пополнения?

– Так точно, – вытянулся тот по стойке смирно. – Рядовой четвертой пешей роты, седьмого стрелкового отделения, Кириллов Федот. Прибыл в ваш батальон два года назад из Воронежского пехотного полка.

– Ну-ну, молодец, выглядишь опрятно, хотя знаю: вы только вот вчера грязной дорогой сюда пришли, – похвалил солдата Алексей. – Где само командование батальона расположилось?

– Дальше по улице, ваше высокоблагородие, потом поворот направо, и большой дом будет. Вот как раз в нем-то и сидит все начальство. Да там на часах сейчас наш караульный стоит. Уж он вас сразу углядит, шибко зоркий егерь, Тихоном его зовут.

– Спасибо тебе, братец, – Алексей кивнул и направился в указанную ему сторону.