Единственный истинный король
Часть 44 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Верблюд повернул голову, злобно взглянул на Софи и плюнул в неё сгустком огня. Промахнулся. Огненный шар просвистел у неё над самым ухом.
– Почему в нашей с тобой сказке всё такое вот перекрученное, перекошенное, несуразное?.. Неужели так и должно быть? – простонала Софи.
Она оглянулась, ожидая услышать от своей подруги что-нибудь в её обычной насмешливой манере. Но вместо этого увидела, что Агата испугана. Больше чем испугана. Агги выглядела просто потерянной.
– Нет, я имела в виду, как далеко мы оказались от счастливого конца.
– Мы с тобой были созданы для другой, совершенно другой жизни, Агата, – напомнила ей Софи. – Начнём с самого начала. Август Садер предсказал Школьному директору, что его истинной любовью станет читательница. И злая душа Рафала принялась ждать её, свою любовь. Именно поэтому Рафал и похищал читательниц вроде нас с тобой в этот сказочный мир. Свою настоящую любовь искал. Но Садер солгал ему, потому что знал, что мы с тобой убьём Рафала. Что наша любовь погубит его. После того как Рафал умер, мы решили, что это конец нашей сказки и что этот счастливый финал будет длиться вечно. Верили, потому что этому нас учили все сказки. Добро всегда побеждает! Долго и счастливо – это навсегда! Но наша сказка пошла не по правилам, нарушила все законы. Мы с тобой пробили дырки в старых руслах, по которым всегда текли Добро и Зло. И оказались теперь в новой сказке, где уже недостаточно быть просто добрым. Сториан хочет от нас бо́льшего. Хочет чего-то такого, ради чего готов рискнуть даже собственным существованием. Чтобы победить, мы должны следовать туда, куда нас ведёт сама сказка. За грань Добра и Зла. За грань отношений Человека и Пера. До Конца Концов.
Сидевшая за спиной у Софи Агата притихла, расслабилась, дыхание её сделалось ровным, спокойным.
– До Конца Концов, – повторила она, притронувшись ладонью к плечу подруги.
Эти слова эхом отдались в тёмном лесу.
С неба поплыли струйки сизого дыма и сложились перед Софи в виде послания от Хорта.
«Скажи Агате, чтобы поменялась со мной местами».
– Знаешь, для парня, у которого есть девушка, он ведёт себя просто неприлично, – заметила Софи, разгоняя дым рукой.
– Что заставляет меня удивляться тому, что Николь не бросает его, – сказала Агата. По голосу чувствовалось, что она с удовольствием готова посплетничать немного. Наверное, это отвлекало её от собственных нелёгких мыслей. – Николь очень интересная, смышлёная девочка. Начитанная, как все читатели, что приходят сюда. Нашу с тобой сказку знает, например, назубок, до мельчайших подробностей. Должна же она понимать, что Хорт ни за что от тебя отстать не хочет.
– Но, досконально зная нашу с тобой сказку, она также думает, что Хорт слишком хорош для меня, потому и продолжает оставаться с ним, – ответила Софи. – Ник, она же читательница, как мы с тобой. Выросла на сказках, в которых у ведьм не бывает… э… бойфрендов. По её понятиям, чувства Хорта ко мне неестественны. Она искренне верит, что Хорт достоин девушки лучшей, чем я. Девушки вроде её самой. Считает, что если она останется с ним, Хорт рано или поздно разберётся, что к чему. Увидит, так сказать, свет в конце туннеля. Но это предполагает, что любовь должна быть рациональной. Что когда жизнь загоняет человека в угол, он сердцем делает разумный, «правильный» выбор. Сердцем… Но мы с Хортом слеплены из другого теста. Мы оба не умеем, да и не хотим держать под контролем своё сердце.
– Хм… Интересно, – протянула Агата.
– Что-то не нравится мне, как ты это сказала, подруга.
– Когда мы учились на третьем курсе, Хорт увидел сценку в пруду с рыбками желания. Это когда мы были в убежище у Гиневры. Так вот, рыбки показали ему, что в конце концов ты выйдешь за него замуж. А поскольку, как выясняется, до конца своей сказки мы ещё не добрались…
– Знаю, что это тебя удивит, но я обдумывала такой вариант, Агги, – сказала Софи. – Особенно после того, как Хорт пытался спасти меня от Райена. На какое-то время, пусть даже очень короткое, я вдруг увидела в нём своего принца… Увидела, что наши с ним судьбы могут переплестись… И теперь бывают моменты – и чем дальше, тем чаще, – когда я думаю: «Не упускай этот шанс. Скажи этому хорьку «да». Осчастливь его, а сама будь спокойна и благополучна с этим мягкотелым, по-собачьи преданным подкаблучником, вместо того чтобы вечно связываться со знойными красавцами, которые так и норовят тебе горло перерезать». А что? По крайней мере, с Хортом я буду знать, что любима. Перестану опасаться, что мой поцелуй с очередным суперменом закончится тем, что он меня ножиком в спину саданёт. – Софи немного помолчала. – Но потом подумаю вот так, подумаю, да и спрошу себя: да что же это за жизнь такая будет? Ни проблем тебе никаких, ни приключений…
И она широко ухмыльнулась, обернувшись назад, к своей подруге.
– А ты ещё удивляешься, почему у ведьм бойфрендов не бывает, – хмыкнула Агата.
Никогда – слышите, никогда! – не ходите в Леса ночью.
Это было одно из самых первых правил, которые Софи усвоила в Школе Добра и Зла. И не зря она его усвоила, не зря. Есть очень веские причины избегать ночного леса, который после захода солнца становится гигантским охотничьим угодьем. Загораются, внимательно наблюдают из подлеска, из кустов красные и жёлтые глаза, поблескивают в лунном свете острые клыки. Начинают мелькать среди деревьев странные, страшные тёмные силуэты – клыкастые, когтистые, крылатые… разные. Ночь наполняется леденящими кровь звуками. Здесь и уханье, и глухое рычание, и шелест крыльев, и предсмертные крики. И чем дальше ты уходишь в лес, тем теснее он обступает тебя, начинает легонько хватать за пятки, дышит тебе прямо в затылок… Жуть, одним словом. Однако сидя на высокой спине верблюда и чувствуя себя в относительной хотя бы безопасности, Софи начинала видеть ночной лес совершенно иначе, по-новому. Рассматривала зелёное призрачное мерцание спор на ядовитом плюще. Чёрных, блестящих словно вулканическое стекло, скорпионов. Обвивающихся вокруг дерева красных и синих змей. Честно говоря, есть, есть своё очарование в опасности, когда ты можешь позволить себе спокойно наблюдать за нею со стороны.
Впрочем, мысли эти были мимолётными, побочными, главной же, ни на секунду не оставлявшей Софи, была мысль о том, что они всё равно рано или поздно наткнутся на кого-нибудь из тех, кто разыскивает Агату. Это лишь вопрос времени. Кстати, даже за несколько первых часов своего путешествия они уже видели – мельком, правда – двух мальчишек-подростков, одинокого гнома и ведьму, катившую что-то на своей тележке. Правда, все они едва взглянули на девушек – больше всего их, кажется, заинтересовал верблюд – и тут же поспешили скрыться в темноте.
– А средство для старения действует, между прочим, – сказала Агата. – Я чувствую, что Мерлин заметно потяжелел.
Софи внимательно присмотрелась к привязанному за спиной её подруги малышу. Да, тельце у него выросло, волосиков на голове стало побольше, а вот одежда ему мала не стала, она каким-то волшебным образом увеличивалась вместе с телом. Сейчас Мерлин увлечённо пил молоко из своего синего чепчика, щедро осыпая Агату белыми брызгами.
– Маму мыть! Мыть маму! – радостно лепетал он, нарочно поливая молоком волосы своей «маме».
– Теперь я понимаю, Софи, почему ты так ненавидишь детей, – сказала Агата.
– Сейчас ему примерно два года – жуткий возраст, – кивнула Софи. – Впрочем, уже ночь на дворе, пора дать ему новую порцию снадобья, как велела Эстер. Значит, к утру Мерлину уже три года исполнится. Ненамного, но всё-таки легче станет, хоть что-то понимать начнёт.
– Ему сейчас всего два, а знаешь, какой он тяжеленный! Всю спину мне оттянул.
– Так давай я его подержу. Отдохнёшь хоть немного.
– Погоди, он, по-моему, «ка-ка» собирается.
– Ладно, всё равно давай его мне, Агги.
Облегчённо вздохнув, Агата отвязала Мерлина и передала его Софи, которая посадила его к себе на колени, обняла своей здоровой рукой, и…
Лес исчез.
Софи оказалась высоко на облаке, сидела на нём, а над её головой на лиловом небе ярко горели серебряные звёзды.
Селестиум.
Рядом с ней на облаке кто-то сидел.
Тедрос.
Тедрос, у которого не было головы.
Его шея превратилась в окровавленный обрубок.
– Ку-ку! – сказал голос.
Софи обернулась и увидела парящую у неё за спиной отрубленную голову Тедроса.
– Ку-ку!
Софи завизжала…
Теперь Софи снова была в лесу, но потрясение оказалось так велико, что она вместе с младенцем едва не свалилась с верблюда. К счастью, Агата моментально среагировала и подхватила их обоих и спасла, потому что, знаете ли, с верблюда грохнуться на землю – это вам не с пони на травку упасть.
– Ты что, с ума сошла? – рассердилась на подругу Агата.
Софи уставилась на Мерлина. Розовощекий бутуз улыбался ей. Понятно, что это была его проделка, только как её понимать? Как злую шутку? Очередные издержки кошмарного двухлетнего возраста? Но почему тогда так осмысленно, так спокойно и уверенно улыбается Мерлин?..
– Постой. Что-то случилось, да? – Выражение лица Агаты моментально изменилось, сделалось настороженным, словно она каким-то образом сама догадалась о фокусах малютки-волшебника. – Софи, что ты видела?
«Сказать, что видела её принца? Тушка отдельно, голова отдельно?» — подумала Софи.
– Ничего, – ответила она вслух. – Просто голова закружилась.
Сверху снова поплыло написанное сизым дымом послание Хорта.
«Видел, как ты едва не упала. Спускаюсь».
Розовым лучом своего пальца Софи корявым почерком нацарапала «Только посмей спуститься – затрещину получишь» и отослала ответ наверх.
Хорт остался наверху, на стимфе.
И они поехали дальше. Освободившись от Мерлина, Агата очень быстро уснула, уткнувшись лицом в плечо Софи. А маленький маг ткнул пальчиком в бутылочку, что высовывалась из кармана на платье Софи, и требовательно пропищал:
– Пити-пити.
Софи вытащила бутылочку с зелёной гадостью, которую дала ей Эстер, и выдавила несколько дымящихся горячих капель на язык Мерлина. Несмотря на отвратительный запах и ещё более омерзительный вкус снадобья, малыш зачмокал и закатил от удовольствия глаза. Софи пыталась стряхнуть, прогнать из памяти видение в Селестиуме, а Мерлин тем временем напевно залопотал какую-то абракадабру и принялся играть с её вуалью. Время от времени приглядываясь к малышу, Софи замечала, что он растёт буквально на глазах. Мерлин даже подгузники стал пачкать уже не каждый час, а гораздо реже. И не просто так уже делал «ка-ка», а начал проситься – испуганно таращился на Софи и отчаянно сучил ручками и ножками.
Итак, малыш подрастал, а ночь всё тянулась и тянулась, но вот, наконец, небо начало светлеть, и верблюд поднял голову, ожидая, когда Ума подаст ему сверху сигнал остановиться. Но стимф застыл в небе, а Ума что-то медлила…
А потом и Софи увидела, почему она медлит – впереди показались костры, возле которых сновали серые тени.
– Агги, взгляни, – толкнула свою подругу Софи.
Агата неохотно разлепила глаза, но увидела огни, тени и моментально встрепенулась.
– Пираты, – выдохнула она, узнав гвардейцев из охраны Камелота и даже узнав сквозь прорези в шлеме красное, как кирпич, обгоревшее на солнце лицо их командира по имени Уэсли.
Но Софи уже поняла, что не только пираты были возле тех костров, не только они.
Волки.
Десятки вервольфов, волков-оборотней, с раздутыми неуклюжими торсами и грубыми звериными лицами добавились к пиратам из Камелота. Ярко горели костры, на которых жарился ранний армейский завтрак – кролики и белки.
Софи посмотрела наверх, ожидая отмашки Умы, но верхушки деревьев и дым от костров скрывали стимфа. Тогда Софи стала натягивать поводья, желая развернуть верблюда в обратную сторону. Но там тоже появились волки, они возвращались с охоты, тащили тушу крупного кабана. Тогда верблюд сам принял решение и рванул вперёд по узенькой тропке, огибавшей походный лагерь волков и пиратов. Софи подтянула свою вуаль, Агата забрала у Мерлина его синий чепчик, чтобы сделать из него маску для себя. Обе девушки низко опустили головы и отдались на волю судьбы.
– Не-а, гусь свинье не товарищ, Бладбрук Камелоту не друг-приятель, – развязно объяснял Уэсли самому могучему из вервольфов, в то время как вернувшиеся с охоты волки взваливали тушу кабана на огонь. – Король вас просто за наёмников держит. Мани-мани, наверное, большие обещал, если поможете нам зацапать Агату.
– Сториан никогда не писал сказки про Бладбрук. Ни разу за все сотни лет. Единственного нашего земляка описал в сказке Агаты, так и тот у него выходит дурак дураком. Хорт его зовут, слышали, может, – сказал вожак вервольфов. – А так ни легенд про нас, ни героев, которыми мы гордиться могли бы. Ничего. Нам просто верить не во что, такие вот дела. Но Райен обещал нам прославить Бладбрук, только ему для этого всеми силами Пера завладеть нужно.
– Ну, он знал, кого приглашать и что обещать, – прогнусавил Уэсли. – Вы с вашими носопырками лучше любых псов нам Агату выследите. Насчёт псов без обид, ладно?
Едкий дым костра и резкий запах палёной кабаньей шерсти не позволили никому из вервольфов уловить запах Агаты, которой удалось проскочить мимо них буквально на расстоянии вытянутой руки. Или лапы, если хотите. Пока верблюд огибал вражеский лагерь, чтобы затем скрыться в лесу, Софи пришлось воевать с Мерлином. Он, правда, вёл себя тихо, но зато буквально извёлся – дёргался, извивался, щипал Софи, рвался к Агате…
«Чепчик», – осенило Софи.
– Почему в нашей с тобой сказке всё такое вот перекрученное, перекошенное, несуразное?.. Неужели так и должно быть? – простонала Софи.
Она оглянулась, ожидая услышать от своей подруги что-нибудь в её обычной насмешливой манере. Но вместо этого увидела, что Агата испугана. Больше чем испугана. Агги выглядела просто потерянной.
– Нет, я имела в виду, как далеко мы оказались от счастливого конца.
– Мы с тобой были созданы для другой, совершенно другой жизни, Агата, – напомнила ей Софи. – Начнём с самого начала. Август Садер предсказал Школьному директору, что его истинной любовью станет читательница. И злая душа Рафала принялась ждать её, свою любовь. Именно поэтому Рафал и похищал читательниц вроде нас с тобой в этот сказочный мир. Свою настоящую любовь искал. Но Садер солгал ему, потому что знал, что мы с тобой убьём Рафала. Что наша любовь погубит его. После того как Рафал умер, мы решили, что это конец нашей сказки и что этот счастливый финал будет длиться вечно. Верили, потому что этому нас учили все сказки. Добро всегда побеждает! Долго и счастливо – это навсегда! Но наша сказка пошла не по правилам, нарушила все законы. Мы с тобой пробили дырки в старых руслах, по которым всегда текли Добро и Зло. И оказались теперь в новой сказке, где уже недостаточно быть просто добрым. Сториан хочет от нас бо́льшего. Хочет чего-то такого, ради чего готов рискнуть даже собственным существованием. Чтобы победить, мы должны следовать туда, куда нас ведёт сама сказка. За грань Добра и Зла. За грань отношений Человека и Пера. До Конца Концов.
Сидевшая за спиной у Софи Агата притихла, расслабилась, дыхание её сделалось ровным, спокойным.
– До Конца Концов, – повторила она, притронувшись ладонью к плечу подруги.
Эти слова эхом отдались в тёмном лесу.
С неба поплыли струйки сизого дыма и сложились перед Софи в виде послания от Хорта.
«Скажи Агате, чтобы поменялась со мной местами».
– Знаешь, для парня, у которого есть девушка, он ведёт себя просто неприлично, – заметила Софи, разгоняя дым рукой.
– Что заставляет меня удивляться тому, что Николь не бросает его, – сказала Агата. По голосу чувствовалось, что она с удовольствием готова посплетничать немного. Наверное, это отвлекало её от собственных нелёгких мыслей. – Николь очень интересная, смышлёная девочка. Начитанная, как все читатели, что приходят сюда. Нашу с тобой сказку знает, например, назубок, до мельчайших подробностей. Должна же она понимать, что Хорт ни за что от тебя отстать не хочет.
– Но, досконально зная нашу с тобой сказку, она также думает, что Хорт слишком хорош для меня, потому и продолжает оставаться с ним, – ответила Софи. – Ник, она же читательница, как мы с тобой. Выросла на сказках, в которых у ведьм не бывает… э… бойфрендов. По её понятиям, чувства Хорта ко мне неестественны. Она искренне верит, что Хорт достоин девушки лучшей, чем я. Девушки вроде её самой. Считает, что если она останется с ним, Хорт рано или поздно разберётся, что к чему. Увидит, так сказать, свет в конце туннеля. Но это предполагает, что любовь должна быть рациональной. Что когда жизнь загоняет человека в угол, он сердцем делает разумный, «правильный» выбор. Сердцем… Но мы с Хортом слеплены из другого теста. Мы оба не умеем, да и не хотим держать под контролем своё сердце.
– Хм… Интересно, – протянула Агата.
– Что-то не нравится мне, как ты это сказала, подруга.
– Когда мы учились на третьем курсе, Хорт увидел сценку в пруду с рыбками желания. Это когда мы были в убежище у Гиневры. Так вот, рыбки показали ему, что в конце концов ты выйдешь за него замуж. А поскольку, как выясняется, до конца своей сказки мы ещё не добрались…
– Знаю, что это тебя удивит, но я обдумывала такой вариант, Агги, – сказала Софи. – Особенно после того, как Хорт пытался спасти меня от Райена. На какое-то время, пусть даже очень короткое, я вдруг увидела в нём своего принца… Увидела, что наши с ним судьбы могут переплестись… И теперь бывают моменты – и чем дальше, тем чаще, – когда я думаю: «Не упускай этот шанс. Скажи этому хорьку «да». Осчастливь его, а сама будь спокойна и благополучна с этим мягкотелым, по-собачьи преданным подкаблучником, вместо того чтобы вечно связываться со знойными красавцами, которые так и норовят тебе горло перерезать». А что? По крайней мере, с Хортом я буду знать, что любима. Перестану опасаться, что мой поцелуй с очередным суперменом закончится тем, что он меня ножиком в спину саданёт. – Софи немного помолчала. – Но потом подумаю вот так, подумаю, да и спрошу себя: да что же это за жизнь такая будет? Ни проблем тебе никаких, ни приключений…
И она широко ухмыльнулась, обернувшись назад, к своей подруге.
– А ты ещё удивляешься, почему у ведьм бойфрендов не бывает, – хмыкнула Агата.
Никогда – слышите, никогда! – не ходите в Леса ночью.
Это было одно из самых первых правил, которые Софи усвоила в Школе Добра и Зла. И не зря она его усвоила, не зря. Есть очень веские причины избегать ночного леса, который после захода солнца становится гигантским охотничьим угодьем. Загораются, внимательно наблюдают из подлеска, из кустов красные и жёлтые глаза, поблескивают в лунном свете острые клыки. Начинают мелькать среди деревьев странные, страшные тёмные силуэты – клыкастые, когтистые, крылатые… разные. Ночь наполняется леденящими кровь звуками. Здесь и уханье, и глухое рычание, и шелест крыльев, и предсмертные крики. И чем дальше ты уходишь в лес, тем теснее он обступает тебя, начинает легонько хватать за пятки, дышит тебе прямо в затылок… Жуть, одним словом. Однако сидя на высокой спине верблюда и чувствуя себя в относительной хотя бы безопасности, Софи начинала видеть ночной лес совершенно иначе, по-новому. Рассматривала зелёное призрачное мерцание спор на ядовитом плюще. Чёрных, блестящих словно вулканическое стекло, скорпионов. Обвивающихся вокруг дерева красных и синих змей. Честно говоря, есть, есть своё очарование в опасности, когда ты можешь позволить себе спокойно наблюдать за нею со стороны.
Впрочем, мысли эти были мимолётными, побочными, главной же, ни на секунду не оставлявшей Софи, была мысль о том, что они всё равно рано или поздно наткнутся на кого-нибудь из тех, кто разыскивает Агату. Это лишь вопрос времени. Кстати, даже за несколько первых часов своего путешествия они уже видели – мельком, правда – двух мальчишек-подростков, одинокого гнома и ведьму, катившую что-то на своей тележке. Правда, все они едва взглянули на девушек – больше всего их, кажется, заинтересовал верблюд – и тут же поспешили скрыться в темноте.
– А средство для старения действует, между прочим, – сказала Агата. – Я чувствую, что Мерлин заметно потяжелел.
Софи внимательно присмотрелась к привязанному за спиной её подруги малышу. Да, тельце у него выросло, волосиков на голове стало побольше, а вот одежда ему мала не стала, она каким-то волшебным образом увеличивалась вместе с телом. Сейчас Мерлин увлечённо пил молоко из своего синего чепчика, щедро осыпая Агату белыми брызгами.
– Маму мыть! Мыть маму! – радостно лепетал он, нарочно поливая молоком волосы своей «маме».
– Теперь я понимаю, Софи, почему ты так ненавидишь детей, – сказала Агата.
– Сейчас ему примерно два года – жуткий возраст, – кивнула Софи. – Впрочем, уже ночь на дворе, пора дать ему новую порцию снадобья, как велела Эстер. Значит, к утру Мерлину уже три года исполнится. Ненамного, но всё-таки легче станет, хоть что-то понимать начнёт.
– Ему сейчас всего два, а знаешь, какой он тяжеленный! Всю спину мне оттянул.
– Так давай я его подержу. Отдохнёшь хоть немного.
– Погоди, он, по-моему, «ка-ка» собирается.
– Ладно, всё равно давай его мне, Агги.
Облегчённо вздохнув, Агата отвязала Мерлина и передала его Софи, которая посадила его к себе на колени, обняла своей здоровой рукой, и…
Лес исчез.
Софи оказалась высоко на облаке, сидела на нём, а над её головой на лиловом небе ярко горели серебряные звёзды.
Селестиум.
Рядом с ней на облаке кто-то сидел.
Тедрос.
Тедрос, у которого не было головы.
Его шея превратилась в окровавленный обрубок.
– Ку-ку! – сказал голос.
Софи обернулась и увидела парящую у неё за спиной отрубленную голову Тедроса.
– Ку-ку!
Софи завизжала…
Теперь Софи снова была в лесу, но потрясение оказалось так велико, что она вместе с младенцем едва не свалилась с верблюда. К счастью, Агата моментально среагировала и подхватила их обоих и спасла, потому что, знаете ли, с верблюда грохнуться на землю – это вам не с пони на травку упасть.
– Ты что, с ума сошла? – рассердилась на подругу Агата.
Софи уставилась на Мерлина. Розовощекий бутуз улыбался ей. Понятно, что это была его проделка, только как её понимать? Как злую шутку? Очередные издержки кошмарного двухлетнего возраста? Но почему тогда так осмысленно, так спокойно и уверенно улыбается Мерлин?..
– Постой. Что-то случилось, да? – Выражение лица Агаты моментально изменилось, сделалось настороженным, словно она каким-то образом сама догадалась о фокусах малютки-волшебника. – Софи, что ты видела?
«Сказать, что видела её принца? Тушка отдельно, голова отдельно?» — подумала Софи.
– Ничего, – ответила она вслух. – Просто голова закружилась.
Сверху снова поплыло написанное сизым дымом послание Хорта.
«Видел, как ты едва не упала. Спускаюсь».
Розовым лучом своего пальца Софи корявым почерком нацарапала «Только посмей спуститься – затрещину получишь» и отослала ответ наверх.
Хорт остался наверху, на стимфе.
И они поехали дальше. Освободившись от Мерлина, Агата очень быстро уснула, уткнувшись лицом в плечо Софи. А маленький маг ткнул пальчиком в бутылочку, что высовывалась из кармана на платье Софи, и требовательно пропищал:
– Пити-пити.
Софи вытащила бутылочку с зелёной гадостью, которую дала ей Эстер, и выдавила несколько дымящихся горячих капель на язык Мерлина. Несмотря на отвратительный запах и ещё более омерзительный вкус снадобья, малыш зачмокал и закатил от удовольствия глаза. Софи пыталась стряхнуть, прогнать из памяти видение в Селестиуме, а Мерлин тем временем напевно залопотал какую-то абракадабру и принялся играть с её вуалью. Время от времени приглядываясь к малышу, Софи замечала, что он растёт буквально на глазах. Мерлин даже подгузники стал пачкать уже не каждый час, а гораздо реже. И не просто так уже делал «ка-ка», а начал проситься – испуганно таращился на Софи и отчаянно сучил ручками и ножками.
Итак, малыш подрастал, а ночь всё тянулась и тянулась, но вот, наконец, небо начало светлеть, и верблюд поднял голову, ожидая, когда Ума подаст ему сверху сигнал остановиться. Но стимф застыл в небе, а Ума что-то медлила…
А потом и Софи увидела, почему она медлит – впереди показались костры, возле которых сновали серые тени.
– Агги, взгляни, – толкнула свою подругу Софи.
Агата неохотно разлепила глаза, но увидела огни, тени и моментально встрепенулась.
– Пираты, – выдохнула она, узнав гвардейцев из охраны Камелота и даже узнав сквозь прорези в шлеме красное, как кирпич, обгоревшее на солнце лицо их командира по имени Уэсли.
Но Софи уже поняла, что не только пираты были возле тех костров, не только они.
Волки.
Десятки вервольфов, волков-оборотней, с раздутыми неуклюжими торсами и грубыми звериными лицами добавились к пиратам из Камелота. Ярко горели костры, на которых жарился ранний армейский завтрак – кролики и белки.
Софи посмотрела наверх, ожидая отмашки Умы, но верхушки деревьев и дым от костров скрывали стимфа. Тогда Софи стала натягивать поводья, желая развернуть верблюда в обратную сторону. Но там тоже появились волки, они возвращались с охоты, тащили тушу крупного кабана. Тогда верблюд сам принял решение и рванул вперёд по узенькой тропке, огибавшей походный лагерь волков и пиратов. Софи подтянула свою вуаль, Агата забрала у Мерлина его синий чепчик, чтобы сделать из него маску для себя. Обе девушки низко опустили головы и отдались на волю судьбы.
– Не-а, гусь свинье не товарищ, Бладбрук Камелоту не друг-приятель, – развязно объяснял Уэсли самому могучему из вервольфов, в то время как вернувшиеся с охоты волки взваливали тушу кабана на огонь. – Король вас просто за наёмников держит. Мани-мани, наверное, большие обещал, если поможете нам зацапать Агату.
– Сториан никогда не писал сказки про Бладбрук. Ни разу за все сотни лет. Единственного нашего земляка описал в сказке Агаты, так и тот у него выходит дурак дураком. Хорт его зовут, слышали, может, – сказал вожак вервольфов. – А так ни легенд про нас, ни героев, которыми мы гордиться могли бы. Ничего. Нам просто верить не во что, такие вот дела. Но Райен обещал нам прославить Бладбрук, только ему для этого всеми силами Пера завладеть нужно.
– Ну, он знал, кого приглашать и что обещать, – прогнусавил Уэсли. – Вы с вашими носопырками лучше любых псов нам Агату выследите. Насчёт псов без обид, ладно?
Едкий дым костра и резкий запах палёной кабаньей шерсти не позволили никому из вервольфов уловить запах Агаты, которой удалось проскочить мимо них буквально на расстоянии вытянутой руки. Или лапы, если хотите. Пока верблюд огибал вражеский лагерь, чтобы затем скрыться в лесу, Софи пришлось воевать с Мерлином. Он, правда, вёл себя тихо, но зато буквально извёлся – дёргался, извивался, щипал Софи, рвался к Агате…
«Чепчик», – осенило Софи.