Дышу тобой

И тут же на мои ребра обрушился шквал щекотки. А тишина в нашей спальне взорвалась от громкого звука моего хохота.

***





Эпилог. Часть 2




— Это все ты!

— Сама виновата!

— Ты первый начал!

— Рот закрой!

— Посмей только обозвать меня конопатой обезьяной! — пригрозила Устинья, глядя на брата грозно, но в то же время, с трудом скрывая смех.

За небольшой, ставшей за много лет привычной сценой, наблюдали родные и близкие семьи Вершинских. Родители близнецов улыбались, глядя на своих повзрослевших отпрысков. В высоком, широкоплечем молодом мужчине с трудом угадывался угловатый подросток. А в стройной, высокой красавице сложно было узнать худощавую, долговязую девчушку с курносым носом, рыжими веснушками и огромными, пронзительно-голубыми глазами.

Герман и Устинья не виделись почти год, а потому их встреча была настолько теплой, что даже родители оставили своих детей наедине. Близнецы, крепко обнявшись, замерли в центре просторного холла шикарного ресторана. Им не нужны были слова, чтобы передать, как брат и сестра соскучились друг по другу. Между ними всегда была близкая связь, способная возникнуть лишь у близнецов.

— Откуда такая гора мускулатуры? — улыбалась Тина, глядя на брата.

— А ты куда дела веснушки? — в свою очередь Герман предъявил претензию сестре.

Прошлым летом, как только детям Вершинских исполнилось по девятнадцать, они решили изменить свои жизни. И каждый пошел своим путем.

Герман мечтал строить мосты, небоскребы и прочие громадные сооружения. Мальчик упорхнул из семейного гнезда, решил пожить самостоятельно.

А Тина, унаследовав отцовские гены, изучала менеджмент. Но осталась жить с родителями. Ведь кто, если не отец, поведает все тонкости и хитрости управления огромными холдингами?

И вот, в день, когда родители близнецов отмечали юбилей со дня свадьбы, Герман появился в самый последний момент. И, если верить присутствию хрупкой девушки, застывшей за спиной парня, явился Герман Вершинский с сюрпризом.

***

Ариадна Шпиль была неудачницей. Ей не везло, никогда. Еще в школе у девочки все валилось из рук. Она была неуклюжа, неосторожна, рассеянна. У нее почти не было друзей. И девочка всегда выбирала одиночество и уединение. Ведь если никого нет рядом, то и навредить никому невозможно.

Так прошли первые восемнадцать лет ее жизни. Но в один прекрасный день все бесповоротно изменилось.

Ари Шпиль любила рисовать. Пожалуй, это было единственное занятие, которое у нее отлично получалось без происшествий. И каждую субботу девушка приходила к небольшому пруду, занимала место на деревянной скамейке, вынимала объемный блокнот из безразмерного рюкзака, упаковку рисовального угля и отправлялась в яркий мир фантазий.

Наброски и рисунки, рожденные под черным стержнем, оживали, радовали глаз. Ариадна раздавала свои рисунки, если они нравились прогуливающимся мимо парочкам. Однажды даже юной художнице заказали портрет. Молодой человек попросил изобразить свою спутницу, а потом даже заплатил, пусть Ари и считала, что ее «любительская мазня» не может иметь материальную ценность.

Но на вырученные деньги Ари купила уголь и бумагу. Ее рисунки становились все красивее, а желающих купить свой портрет у уличной художницы — с каждой субботой становилось все больше.

Однажды девушка пришла к своей излюбленной скамейке, не успела вынуть из сумки свои инструменты, как незаметно уже выстроилась очередь. Тогда же Ариадна поняла, что удача, наконец, обратила в ее сторону свою капризную улыбку. И девушка, не замечая ничего вокруг, погрузилась в мир черно-белого волшебства.

В основном ее заказчиками были мужчины. Они изъявляли желание приобрести портреты своих спутниц. И художница чаще всего рисовала девушек, женщин, даже парочку старушек оказались в ее коллекции.

Но однажды, когда Ари засобиралась домой, на небольшой складной табурет, который девушка приносила с собой из дома, уселся довольно крупный молодой человек.

Ариадне показалось лицо парня смутно знакомым. Но Ари не смогла вспомнить, где видела этого человека.

— Я не смогу вам помочь, простите, — виновато улыбнулась девушка, — свет совсем не годится. Приходите в другой раз.

Молодой человек нахмурился, но возражать не стал.

Ари торопливо собралась, подхватила свои вещи и почти побежала в сторону выхода из парка. Нужно было пересечь проезжую часть по пешеходному переходу, а там уже и начинался жилой район, в котором располагался дом Ари.

Девушка полностью погрузилась в свои мысли. Почему-то ее не отпускало лицо того молодого человека, которому Ари отказала.

Очнулась Ариадна от пронзительного звука автомобильного сигнала, визга шин, а следом — крепкий рывок за локоть.

Ариадна с трудом понимала, что происходит. Сжимала дрожащими ладонями рюкзак, смотрела на парня, буквально выдернувшего ее из-под колес проезжающего мимо автомобиля. И не могла произнести ни слова.

— Слышь, курица! Куда ты прешь, идиотка?! — водитель автомобиля, экстренно затормозившего перед «зеброй» высунулся из окна.

Ари не смогла и слова вымолвить. Да и не пришлось. За нее ответил тот самый парень, из парка, со знакомыми чертами лица.


— Слышь, мудила! Шары раскрой! Она по «зебре» шла! — пробасил незнакомец.

— Охренел, сопляк?! — возмутился водитель и уже распахнул дверцу, чтобы восстановить справедливость и защитить оскорбленную честь.

— Стойте! Не нужно! — говорила Ари, пытаясь перекричать звуки завязавшейся потасовки.

Но мужчины ее не слышали. Ариадна поняла, что нужно предпринимать решительные шаги, когда из той же машины выскочил и второй мужчина, обозленный на ее защитника. Пришлось Ари уравнивать шансы.

Признаться, девушка никогда не умела драться, да и вообще старалась избежать конфликтных ситуаций. А здесь — не удержалась, перехватила удобнее складной табурет, размахнулась и, прикрыв глаза, опустила хлипкую конструкцию на первого попавшегося под руку.

— Идиотка шизанутая! — пропыхтел водитель. Именно он попал под удар. Но зато отвлекся от драки, получил поставленным ударом в челюсть и завалился на капот своего автомобиля.

— Бежим? — предложил вдруг защитник, протянув широкую ладонь и улыбаясь одними глазами.

Ариадна не раздумывая, кивнула. И уже в следующее мгновение парочка со всех ног уносилась подальше с места происшествия.

— Хорошая у тебя табуретка, — прервал молчание молодой человек, когда парк оказался далеко, и стало ясно, что никто их не преследует.

— От папы досталась, — широко улыбнулась Ариадна.

Даже в сгущающихся сумерках было заметно, что на лице у парня расцветает внушительный кровоподтек, а верхняя губа рассечена.

— Не нужно было вам в драку лезть, — поджала губы Ари. — Покричали бы, да мимо поехали. Я сама виновата, задумалась.

— Я тебя провожу, — вместо ответа произнес молодой человек. — Ты ведь в этом районе живешь.

Ари поняла, что незнакомец не спрашивал, а прекрасно знал о месте ее проживания.

— А вы тоже здесь? — решила поддержать беседу Ариадна.

— Угу, — хмыкнул богатырь, взглянул на девушку сверху вниз и заставил смутиться и покраснеть еще больше: — Ты мне утром подъездной дверью заехала по физиономии. А на той неделе тачку мою поцарапала ключами. А еще раньше — мимо урны промахнулась и облила мои брюки остатками кофе. Между прочим, я шел на важную встречу. Пришлось переодеваться. В итоге я опоздал.

— Простите, пожалуйста! — Ари прикрыла рот ладонью, ее лицо полыхало смущением.

— Так и быть, Ариадна, — совершенно серьезно произнес молодой человек, который, оказывается, знал не только ее адрес, но и имя. — Взамен нарисуешь мой портрет. А я угощу тебя кофе.

Парень указал на яркую вывеску ближайшей кофейни. У Ари не было шансов отказаться. К тому же, ей и самой хотелось выпить горячего кофе. Но больше всего девушке хотелось перенести на бумагу красивое и волевое лицо своего защитника.

***





Эпилог, часть 3




***

Жизнь Геры Вершинского изменилась моментально, кардинально, окончательно и бесповоротно.

А все началось с того, что молодой человек вышел из подъезда дома, в котором только что арендовал квартиру для проживания на весь будущий месяц. Гера не успел сесть в свой автомобиль, припаркованный под окнами высотки, как ему на голову полилась вода.

Холодная, почти ледяная струйка, бесспорно, освежила парня в столь жаркий летний день. Но и основательно испортила настроение. Ведь у Вершинского имелась куча планов, неотложных дел, которые он собирался успеть выполнить. И среди них не было пункта: вернуться в гостиницу и сменить мокрую рубашку на сухую.

Злой Герман Никонович запрокинул голову, цедя сквозь зубы самые яркие фразы, которые знал. Молодой мужчина намеревался наказать хулиганов, решивших устроить ему незапланированный освежающий душ.

Но, запрокинув голову, Вершинский рассмотрел лишь яркую оранжевую лейку, мелькавшую над цветочным горшком, установленном на балконе второго этажа.

Вздохнув, Герман решил, что клумбы и цветочки — хобби древних бабулек, а ругаться с пенсионерками Вершинский не планировал. Тем более, поселившись на новом месте.

С хозяйкой ярко-оранжевой лейки во второй раз Герман встретился, спустя неделю. Парень уже обосновался в новой квартире, отчитался перед волнующейся матушкой, поснимал для сестры-близняшки ролики своего жилья и даже успешно поступил в вуз, об обучении в котором грезил последние пару лет.

Вершинский даже и не догадывался, что милая девушка с выразительными карими глазами, длинной косой, переброшенной через плечо, и стройной фигуркой, и есть та самая хозяйка лейки и цветочной клумбы. В ответ на его приветствие, девушка прошмыгнула в дверь квартиры напротив, толком и не взглянув на Германа.

Этот факт Геру очень задел. Ведь яркий, высокий, широкоплечий красавчик привык к тому, что женский пол, практически, моментально падал к его ногам, сраженный купой улыбкой и волевыми чертами лица. А здесь — красотка прошла мимо, полностью игнорируя внимание со стороны Геры.

Вершинский привык добиваться всего, чего хотел. А ровно через месяц молодой человек понял, что отчаянно хочет познакомиться с соседкой из квартиры напротив. Но каждая попытка Геры завершалась грандиозным фиаско. Девушка с особенным именем Ариадна (так поведали ему бабули-сплетницы) словно и не замечала его. При каждой случайной встрече молча проходила мимо, а чаще всего Гере «прилетало» от соседки. То дверью в лоб, то кофе на брюки, а однажды и вовсе увесистым рюкзаком по самому дорогому и чувствительному. Об этом Гера предпочел забыть, после той встречи молодому человеку долго пришлось приседать, чтобы хоть как-то уменьшить боль в области паха и поднять упавшую на асфальт самооценку.

И вот, наступил день, когда эта самая неуловимая, непостижимая, загадочная красота сидела перед ним за столиком кофейни, где Вершинский уже привык пить кофе по утрам или вечерам, и, прикусив от усердия нижнюю губу, рисовала его портрет.

Гера старался не шевелиться, даже дышал через раз. Зато смотрел, открыто и не таясь, на девушку.