Двойная игра
Часть 23 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А формула какая? – деловито спросил Вайткус, строча в блокноте.
– Иттрий-барий-два-купрум-три-о-семь. Короче, Ромуальдыч, нужна окись иттрия, углекислый барий и окись меди. Хотя бы по столовой ложке навески…
Вайткус старательно записывал мои хотелки, а во мне затлела маленькая вера – всё у нас получится, призрачные мечты сбудутся! И тут же по жилам будто тёплая волна прошла. Что бы я делал без Ромуальдыча! И ведь ещё ни разу не спросил у меня, откуда дровишки, то бишь идеи!
– Вот, как-то так, – покрутил я кистью. – Всё, пошли – ухой буду угощать, а то у вас сил на стажировку не хватит! Мотоблок, он у меня с норовом…
Вторник, 13 мая 1975 года, вечер
Узбекская ССР, Наманганская область
Литое солнце садилось, набираясь тёмной красноты гаснущего костра. Под упругим нажимом багровеющего диска обуглилась пильчатая линия дальних гор, и мутная пелена испарений, зависшая над бескрайними полями, окрасилась в закатный маковый колер, словно подсвеченная отблеском пожарища. Вершины угрюмо чернели головешками, выпрастывая длинные тени.
«Но на закате протягиваются вновь…» – вспомнила Марина пароль и наметила улыбку. Губы дрогнули, продавливая милую ямочку.
Она сделала глубокий вдох, вбирая нагретый за день воздух, и медленно выдохнула, сбрасывая накопившуюся усталость. Ещё один день минул, ещё одну галочку можно ставить в отчёт.
Исаева принюхалась. Так и есть – Суннат затеял роскошный плов из мяса молодого барашка. Не удержавшись, девушка ещё раз втянула носом аппетитный дух. М-м-м… Вкуснятина какая!
У Джураева настоящий талант кулинара – шурпа выходит просто божественная, и даже простенький салат «Ачучук» кажется изысканным яством.
А ещё Суннат любит прикидываться Василием Алибабаевичем. Как он их вчера сзывал на ужин? «Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста!» Скорей бы уж звал, что ли. Ах да, Рустам с Умаром не вернулись пока…
Марина навострила слух. Нет, не слыхать, как «бобик» урчит с подвыванием. Только треск помех доносится из-под навеса – Гриша засел с рацией, бубнит что-то, сыплет морзянкой, а «Шмель»[40] недовольно шипит на него.
Звякнула поварёшка, грюкнули тарелки… Прекрасные звуки! А вот и «уазик»! Далеко у холмов заметались лучи фар, отмечая ухабы. Постепенно из тишины народился звук работающего мотора, стал нарастать, грубым механическим шумом забивая негромкий саундтрек вечерней зари.
Хлопнула дверца, и к домикам вразвалочку двинул Рустам. Марину тотчас же кольнуло беспокойство.
– А Умар где?
Рахимов замер, суетливо сдёргивая тюбетейку.
– Э-э… – затянул он глубокомысленно. – Умар задержится сегодня. Ага! У него там… это… Ну по семейным обстоятельствам!
– Я вас когда-нибудь прибью! – рассердилась Исаева. – Обоих, в общем-то! Что ещё не слава богу? Выкладывай!
Рустам болезненно сморщился, закряхтел.
– Да там с братом его проблемы, с Фазилем, – с трудом выдавил он, отводя взгляд, но разговорился. – Этот дурачок в Лейлу влюбился, в дочку Насриддинова, и вроде бы взаимно. Карим-ака взбесился просто, как узнал! Лейлу запер и пообещал выдать замуж за старого Суюна Кудратова. Фазиля и до этого предупреждали… Ну как предупреждали… Поймали его молодчики Карима, да и отметелили. Сказали: если не уймёшься, зарежем как барана! Так Фазиль же… он же упрямей своего брата! Прокрался ночью в Кизил-Палван, у деда своего спрятался. Там его Умар и нашёл, позавчера ещё. Сказал, что поможет, только чуть позже. Так разве ж Ромео будет ждать? Забрался сегодня к своей Джульетте… Ну и решили сбежать! Далеко не ушли, поймали обоих. Вот Умар и… того… задерживается.
– А сказать мне он ничего не мог? – вымолвила Марина, сдерживая бешенство. – Господи, как же мне надоела вся эта азиатчина! Что же вы за люди такие, а? Я думала, мы – группа, отряд!
– Мы – отряд! – всполошился Рустам.
Исаева лишь раздражённо отмахнулась.
– Грига! Суннат! Собирайтесь!
Оба уже стояли неподалёку, взглядывая то на Рустама, то на Марину. Ершов в наушниках – сумрачно, а Джураев с шумовкой – растерянно.
– Есть… – пробормотал Суннат с неуверенностью.
– Рустам! А тебе что, особое приглашение нужно?
– Есть! – радостно отчеканил Рахимов.
⁂
«Бобик» мигом долетел до Кизил-Палвана. За рулём сидел Суннат, рядом с ним устроился Рустам. Марина с Ершовым тряслись на заднем сиденье.
– После побега Лейлы бойцы Карима наверняка на взводе, – негромко рассуждал Григорий. – Чтобы освободить «возлюбленную пару»… Нет, у Юсупова нет шансов.
– Хорошо ещё, если жив до сих пор, – выцедила Исаева.
– Да уж… – посмурнел Ершов. – Ты права, надо ломать все планы и брать Карима сегодня, а под шумок освободим парочку… Ну или всю троицу. Хм… Тогда наша группа засветится по полной. Адылова мы взяли в поле. Ахата… как его… Музаффарова – на пустынной улице. Никто нас не видел и не слышал.
Марина безразлично пожала плечами.
– Провал так провал, – молвила она устало. – А что делать? Мы своих не бросаем, в общем-то.
Рустам медленно повернул к ней бритую голову.
– Я, конечно, виноват, – произнёс глухо. – И Умар дурака свалял… А я… – Он расстегнул верхние пуговки на рубашке, словно задыхаясь. – Я только сейчас почувствовал, что мы – отряд! Спасибо вам! И… Что-то я не то несу, да?
– Всё ты правильно сказал, – вклинился Суннат, с ожесточением переключая передачу. – Просто Марина с Гришей – советские, а мы с тобой… так, наполовину только!
– Ерунда всё это, – сердито отрезал Ершов, – ерунда на постном масле! Думаете, русских Адыловых нету? Да полно! Вражья везде хватает.
– Выкорчуем! – обронил Рахимов.
– Вот именно. А провал… Да и чёрт с ним, с провалом! Мы свой план выполнили и перевыполнили! Да и мы одни, что ли? Уверен на сто процентов – наши внедрили своего человека даже в свиту Рашидова! Телохраном каким-нибудь или водилой. На нас операция не замыкается!
– Хватит меня успокаивать, в общем-то, – проворчала Исаева. – Суннат, тормознёшь напротив чайханы, за арыком, где заросли. И ждёшь. Мы тебе маякнём по рации… Кстати, – она беспокойно заёрзала, – а где мой «Тюльпан»?
Ершов молча протянул ей рацию, удерживая на лице серьёзное выражение.
– Ага! – повеселела девушка. – Выдвигаемся. Грига, Рустам, за мной!
– Есть! – молодцевато отозвался Григорий, косясь на Рахимова.
⁂
Каменная ограда насриддиновского особняка больше походила на крепостную стену, чем на обычный забор. Сложенная из плитняка, она не стала препятствием – было за что цепляться и куда упираться пальцам ног.
Место Ершов выбрал наилучшее для лазутчика – сразу за оградой буйно росли фруктовые деревья, словно предлагая себя взамен лестницы. Вскоре Марина мягко спрыгнула на траву, вынула ПБ и накрутила глушитель. Грига молча кивнул и тоже вооружился – они в тылу врага. Рустам нежно поглаживал то кобуру, то ножны с острейшим печаком.
На часах – девять вечера. За чёрными стволами деревьев ярко горели фонари, освещая выложенный плиткой двор. У самых ворот стояла бордовая «Волга ГАЗ‐21», за нею притулился редкий зверь – джип «Москвич»[41].
По двору важно расхаживал неприятный толстяк в одних широких и порядком засаленных штанах. Сопя и почёсывая безобразные складки на пузе, он вразвалочку сновал между парой закопчённых мангалов, следя за тем, чтобы кебабы не пережарились. За парадной лестницей, уводившей на террасу, располагался гараж. Ворота его были приоткрыты, выпуская табачный дым, заунывную музыку и весёлый гогот – ржали как минимум трое.
Ершов повернулся к Марине и показал три пальца. Исаева согласилась. Тронула Рустама за плечо и стволом ткнула в сторону лестницы, посылая на разведку. Рахимов кивнул, растворяясь в зарослях.
Это случилось минутой позже. Довольное ржание резко усилилось, и вдруг из ворот вытолкнули Юсупова – сквозь прорехи в одежде проглядывали кровоподтёки и синяки. Умар удержался, не упал, тогда вышедший следом усатенький молодчик сделал ему подсечку. Юсупов выстелился, умело перекатившись.
– Онени эшак сиксин![42] – промычал молодчик.
Руки у чекиста были связаны, зато ноги свободны – большой палец, твёрдый как сучок, ударил усатенькому в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, натужно сипя, тараща глаза и разевая рот в беззвучном крике, закалённая пятка врезалась ему в шею, ломая горло. Аскер взмахнул руками, разгибаясь, и рухнул навзничь.
Умар мгновенно, скалясь от боли в избитом теле, перевернулся и встал на ноги. Марина покинула тень, и разбитые губы Юсупова расползлись в улыбке, тут же вздрагивая, чтобы выразить вину.
– Займись им, – коротко приказала Исаева, не поворачивая головы. – И шашлычником!
Скользящей походкой дикой кошки она пересекла газон, левой рукой коснувшись плеча Умара.
– Там мой брат, – прохрипел Юсупов. – Я должен…
– Угомонись, – оборвала его девушка. – Моя очередь, в общем-то!
За её спиной тихонько хлопнул выстрел – краем глаза Марина увидала, как падает жирная туша, шлёпаясь и трясясь, будто студень.
Обитатели гаража, похоже, так и не заметили потери бойца – ржали по-прежнему. Переступив порог, Исаева очутилась в просторном помещении, оборудованном так, что любая станция автосервиса позавидует.
На верстаке стонал связанный полуголый юноша восточной наружности. Его худое тело блестело от пота, то и дело содрогаясь.
Два амбала в нечистых спортивках развлекались: один с огромным энтузиазмом крутил ручку мегомметра, а другой тыкал щупом в молодого человека, счастливо хохоча.
– Яхши, яхши! – радовался крутильщик, пыхтя от натуги.
Марина вскинула оружие. Первым умер палач со щупом – вздрогнув, будто сам заработал удар током, он повалился на пол, складываясь, как огромная кукла. Второй так и продолжал вертеть рукоятку – доходило до него медленно. А когда дошло наконец, то амбал успел лишь вылупиться. Пуля разорвала сердце, застревая в позвоночнике, и крутильщик словно оплыл, падая и роняя электроприбор. В маленьких чёрных глазках застыли обида и удивление.
– Фазиль? – коротко спросила Исаева, распутывая проволоку, которой парня прикрутили к верстаку.
– Иттрий-барий-два-купрум-три-о-семь. Короче, Ромуальдыч, нужна окись иттрия, углекислый барий и окись меди. Хотя бы по столовой ложке навески…
Вайткус старательно записывал мои хотелки, а во мне затлела маленькая вера – всё у нас получится, призрачные мечты сбудутся! И тут же по жилам будто тёплая волна прошла. Что бы я делал без Ромуальдыча! И ведь ещё ни разу не спросил у меня, откуда дровишки, то бишь идеи!
– Вот, как-то так, – покрутил я кистью. – Всё, пошли – ухой буду угощать, а то у вас сил на стажировку не хватит! Мотоблок, он у меня с норовом…
Вторник, 13 мая 1975 года, вечер
Узбекская ССР, Наманганская область
Литое солнце садилось, набираясь тёмной красноты гаснущего костра. Под упругим нажимом багровеющего диска обуглилась пильчатая линия дальних гор, и мутная пелена испарений, зависшая над бескрайними полями, окрасилась в закатный маковый колер, словно подсвеченная отблеском пожарища. Вершины угрюмо чернели головешками, выпрастывая длинные тени.
«Но на закате протягиваются вновь…» – вспомнила Марина пароль и наметила улыбку. Губы дрогнули, продавливая милую ямочку.
Она сделала глубокий вдох, вбирая нагретый за день воздух, и медленно выдохнула, сбрасывая накопившуюся усталость. Ещё один день минул, ещё одну галочку можно ставить в отчёт.
Исаева принюхалась. Так и есть – Суннат затеял роскошный плов из мяса молодого барашка. Не удержавшись, девушка ещё раз втянула носом аппетитный дух. М-м-м… Вкуснятина какая!
У Джураева настоящий талант кулинара – шурпа выходит просто божественная, и даже простенький салат «Ачучук» кажется изысканным яством.
А ещё Суннат любит прикидываться Василием Алибабаевичем. Как он их вчера сзывал на ужин? «Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста!» Скорей бы уж звал, что ли. Ах да, Рустам с Умаром не вернулись пока…
Марина навострила слух. Нет, не слыхать, как «бобик» урчит с подвыванием. Только треск помех доносится из-под навеса – Гриша засел с рацией, бубнит что-то, сыплет морзянкой, а «Шмель»[40] недовольно шипит на него.
Звякнула поварёшка, грюкнули тарелки… Прекрасные звуки! А вот и «уазик»! Далеко у холмов заметались лучи фар, отмечая ухабы. Постепенно из тишины народился звук работающего мотора, стал нарастать, грубым механическим шумом забивая негромкий саундтрек вечерней зари.
Хлопнула дверца, и к домикам вразвалочку двинул Рустам. Марину тотчас же кольнуло беспокойство.
– А Умар где?
Рахимов замер, суетливо сдёргивая тюбетейку.
– Э-э… – затянул он глубокомысленно. – Умар задержится сегодня. Ага! У него там… это… Ну по семейным обстоятельствам!
– Я вас когда-нибудь прибью! – рассердилась Исаева. – Обоих, в общем-то! Что ещё не слава богу? Выкладывай!
Рустам болезненно сморщился, закряхтел.
– Да там с братом его проблемы, с Фазилем, – с трудом выдавил он, отводя взгляд, но разговорился. – Этот дурачок в Лейлу влюбился, в дочку Насриддинова, и вроде бы взаимно. Карим-ака взбесился просто, как узнал! Лейлу запер и пообещал выдать замуж за старого Суюна Кудратова. Фазиля и до этого предупреждали… Ну как предупреждали… Поймали его молодчики Карима, да и отметелили. Сказали: если не уймёшься, зарежем как барана! Так Фазиль же… он же упрямей своего брата! Прокрался ночью в Кизил-Палван, у деда своего спрятался. Там его Умар и нашёл, позавчера ещё. Сказал, что поможет, только чуть позже. Так разве ж Ромео будет ждать? Забрался сегодня к своей Джульетте… Ну и решили сбежать! Далеко не ушли, поймали обоих. Вот Умар и… того… задерживается.
– А сказать мне он ничего не мог? – вымолвила Марина, сдерживая бешенство. – Господи, как же мне надоела вся эта азиатчина! Что же вы за люди такие, а? Я думала, мы – группа, отряд!
– Мы – отряд! – всполошился Рустам.
Исаева лишь раздражённо отмахнулась.
– Грига! Суннат! Собирайтесь!
Оба уже стояли неподалёку, взглядывая то на Рустама, то на Марину. Ершов в наушниках – сумрачно, а Джураев с шумовкой – растерянно.
– Есть… – пробормотал Суннат с неуверенностью.
– Рустам! А тебе что, особое приглашение нужно?
– Есть! – радостно отчеканил Рахимов.
⁂
«Бобик» мигом долетел до Кизил-Палвана. За рулём сидел Суннат, рядом с ним устроился Рустам. Марина с Ершовым тряслись на заднем сиденье.
– После побега Лейлы бойцы Карима наверняка на взводе, – негромко рассуждал Григорий. – Чтобы освободить «возлюбленную пару»… Нет, у Юсупова нет шансов.
– Хорошо ещё, если жив до сих пор, – выцедила Исаева.
– Да уж… – посмурнел Ершов. – Ты права, надо ломать все планы и брать Карима сегодня, а под шумок освободим парочку… Ну или всю троицу. Хм… Тогда наша группа засветится по полной. Адылова мы взяли в поле. Ахата… как его… Музаффарова – на пустынной улице. Никто нас не видел и не слышал.
Марина безразлично пожала плечами.
– Провал так провал, – молвила она устало. – А что делать? Мы своих не бросаем, в общем-то.
Рустам медленно повернул к ней бритую голову.
– Я, конечно, виноват, – произнёс глухо. – И Умар дурака свалял… А я… – Он расстегнул верхние пуговки на рубашке, словно задыхаясь. – Я только сейчас почувствовал, что мы – отряд! Спасибо вам! И… Что-то я не то несу, да?
– Всё ты правильно сказал, – вклинился Суннат, с ожесточением переключая передачу. – Просто Марина с Гришей – советские, а мы с тобой… так, наполовину только!
– Ерунда всё это, – сердито отрезал Ершов, – ерунда на постном масле! Думаете, русских Адыловых нету? Да полно! Вражья везде хватает.
– Выкорчуем! – обронил Рахимов.
– Вот именно. А провал… Да и чёрт с ним, с провалом! Мы свой план выполнили и перевыполнили! Да и мы одни, что ли? Уверен на сто процентов – наши внедрили своего человека даже в свиту Рашидова! Телохраном каким-нибудь или водилой. На нас операция не замыкается!
– Хватит меня успокаивать, в общем-то, – проворчала Исаева. – Суннат, тормознёшь напротив чайханы, за арыком, где заросли. И ждёшь. Мы тебе маякнём по рации… Кстати, – она беспокойно заёрзала, – а где мой «Тюльпан»?
Ершов молча протянул ей рацию, удерживая на лице серьёзное выражение.
– Ага! – повеселела девушка. – Выдвигаемся. Грига, Рустам, за мной!
– Есть! – молодцевато отозвался Григорий, косясь на Рахимова.
⁂
Каменная ограда насриддиновского особняка больше походила на крепостную стену, чем на обычный забор. Сложенная из плитняка, она не стала препятствием – было за что цепляться и куда упираться пальцам ног.
Место Ершов выбрал наилучшее для лазутчика – сразу за оградой буйно росли фруктовые деревья, словно предлагая себя взамен лестницы. Вскоре Марина мягко спрыгнула на траву, вынула ПБ и накрутила глушитель. Грига молча кивнул и тоже вооружился – они в тылу врага. Рустам нежно поглаживал то кобуру, то ножны с острейшим печаком.
На часах – девять вечера. За чёрными стволами деревьев ярко горели фонари, освещая выложенный плиткой двор. У самых ворот стояла бордовая «Волга ГАЗ‐21», за нею притулился редкий зверь – джип «Москвич»[41].
По двору важно расхаживал неприятный толстяк в одних широких и порядком засаленных штанах. Сопя и почёсывая безобразные складки на пузе, он вразвалочку сновал между парой закопчённых мангалов, следя за тем, чтобы кебабы не пережарились. За парадной лестницей, уводившей на террасу, располагался гараж. Ворота его были приоткрыты, выпуская табачный дым, заунывную музыку и весёлый гогот – ржали как минимум трое.
Ершов повернулся к Марине и показал три пальца. Исаева согласилась. Тронула Рустама за плечо и стволом ткнула в сторону лестницы, посылая на разведку. Рахимов кивнул, растворяясь в зарослях.
Это случилось минутой позже. Довольное ржание резко усилилось, и вдруг из ворот вытолкнули Юсупова – сквозь прорехи в одежде проглядывали кровоподтёки и синяки. Умар удержался, не упал, тогда вышедший следом усатенький молодчик сделал ему подсечку. Юсупов выстелился, умело перекатившись.
– Онени эшак сиксин![42] – промычал молодчик.
Руки у чекиста были связаны, зато ноги свободны – большой палец, твёрдый как сучок, ударил усатенькому в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, натужно сипя, тараща глаза и разевая рот в беззвучном крике, закалённая пятка врезалась ему в шею, ломая горло. Аскер взмахнул руками, разгибаясь, и рухнул навзничь.
Умар мгновенно, скалясь от боли в избитом теле, перевернулся и встал на ноги. Марина покинула тень, и разбитые губы Юсупова расползлись в улыбке, тут же вздрагивая, чтобы выразить вину.
– Займись им, – коротко приказала Исаева, не поворачивая головы. – И шашлычником!
Скользящей походкой дикой кошки она пересекла газон, левой рукой коснувшись плеча Умара.
– Там мой брат, – прохрипел Юсупов. – Я должен…
– Угомонись, – оборвала его девушка. – Моя очередь, в общем-то!
За её спиной тихонько хлопнул выстрел – краем глаза Марина увидала, как падает жирная туша, шлёпаясь и трясясь, будто студень.
Обитатели гаража, похоже, так и не заметили потери бойца – ржали по-прежнему. Переступив порог, Исаева очутилась в просторном помещении, оборудованном так, что любая станция автосервиса позавидует.
На верстаке стонал связанный полуголый юноша восточной наружности. Его худое тело блестело от пота, то и дело содрогаясь.
Два амбала в нечистых спортивках развлекались: один с огромным энтузиазмом крутил ручку мегомметра, а другой тыкал щупом в молодого человека, счастливо хохоча.
– Яхши, яхши! – радовался крутильщик, пыхтя от натуги.
Марина вскинула оружие. Первым умер палач со щупом – вздрогнув, будто сам заработал удар током, он повалился на пол, складываясь, как огромная кукла. Второй так и продолжал вертеть рукоятку – доходило до него медленно. А когда дошло наконец, то амбал успел лишь вылупиться. Пуля разорвала сердце, застревая в позвоночнике, и крутильщик словно оплыл, падая и роняя электроприбор. В маленьких чёрных глазках застыли обида и удивление.
– Фазиль? – коротко спросила Исаева, распутывая проволоку, которой парня прикрутили к верстаку.