Двенадцать
Часть 33 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На третий день, после полудня, они подъехали к Филадельфии. Проехали почти половину континента. Впереди было восточное побережье, множество больших городов, огромное множество людей, тесно живущих у моря. Подъехали к городу у реки Скулкилл, темной, непрозрачной, будто гранит. В небольших городках все дома были закрыты и заколочены, машин на дороге не было. Датчик топлива показывал, что бак почти пуст. В этом месте река широко разливалась, а в долине росли могучие деревья, их ветви, освещенные солнцем, закрывали дорогу с обеих сторон, будто занавес. Они увидели знак. ПУНКТ КОНТРОЛЯ 2 МИЛИ. После недолгого обсуждения все согласились, что это конечный пункт. Здесь они обретут свою судьбу.
Солдаты сказали им, куда ехать. До комендантского часа было еще два часа, но на улицах уже царила тишина, никто не ездил, только военные, да пара машин полиции. Узкие, высушенные солнцем улицы, старые каменные дома, темные подворотни, где когда-то собиралась агрессивная молодежь. И вдруг парк, будто оазис зелени в самом центре города.
Они проезжали блок-посты, соответственно знакам, солдаты махали им руками, давая знак двигаться дальше. В парке было много народу, как перед концертом. Палатки, фургоны, люди, лежащие прямо на траве рядом со своими чемоданами, будто их сюда волной вынесло. Когда народу стало слишком много, им пришлось оставить автобус на обочине и идти дальше пешком. Финальное, трагическое решение, будто они бросили на произвол судьбы любимого пса, который уже сам ходить не может. Они держались вместе, не в состоянии оставить друг друга, смешаться с безликой толпой. Выстроились в длинную колонну. Воздух был тяжелый и влажный, в темнеющих кронах деревьев жужжали тучи насекомых.
– Я этого делать не буду, – сказал Пастор Дон, резко остановившись. На его лице вдруг появился ужас.
Вуд тоже остановился. Впереди, метрах в двадцати, были несколько огороженных проходов, освещенных резким светом прожекторов. Людей обыскивали и записывали их имена.
– Понимаю тебя.
– Бог мой. Будто мы никуда и не уезжали.
Толпа мерно двигалась вперед. Двое французов прошли мимо, едва глянув на них, держа под мышками свое скудное имущество. Все чувствовали это. Что-то было утеряно. И они отошли в сторону.
– Как думаешь, топливо сможем найти? – спросил Джамал.
– Не знаю. Только знаю, что туда я не пойду, – ответил Пастор Дон.
Они вернулись к автобусу. Туда уже залез какой-то мужчина и пытался завести мотор без ключа. Худощавый, с покрытым грязью лицом и блуждающими глазами, будто под наркотиками. Вуд схватил его за ворот и выкинул наружу.
– Убирайся на хрен отсюда, – сказал он.
Они сели а автобус. Дэнни повернул ключ, и мотор зарокотал. Они медленно сдали назад, толпа расступилась, будто волны морские перед кораблем. Угасали последние остатки солнечного света. Они развернулись, заехав на газон, и поехали прочь.
– Куда теперь? – спросил Дэнни.
Никто не знал этого.
– Думаю, без разницы, – ответил Пастор Дон.
Действительно, без разницы. Они переночевали в парке Вэлли Фордж, спали прямо на земле, рядом с автобусом, а потом поехали на юг, держась в стороне от крупных дорог. Мэриленд, Вирджиния, Северная Каролина. Они ехали дальше и дальше. Их дорога стала смыслом, сама по себе, куда бы они ни направлялись. Главное было – ехать, не останавливаться. Единственное что важно – что они вместе. Автобус ехал вперед, покачиваясь на изношенных шинах. Один за другим города исчезали, все угасало. Мир распадался, забирая с собой свою историю. Скоро он окончательно исчезнет.
Ее звали Эйприл Донадио[7]. Ребенок, зачатый ею, мальчик, получит имя Бернард. Эйприл даст ему свою фамилию, Донадио, чтобы в нем была частичка от них обоих. Долгие годы она будет рассказывать мальчику о его отце, о том, что за мужчина он был – отважный, добрый и немного печальный, как недолго они были вместе, и как он поделился с ней величайшим даром, силой и мужеством жить дальше.
«Это и есть любовь, – говорила она мальчику, – именно это любовь делает с людьми. Надеюсь, что когда-нибудь ты тоже полюбишь кого-то так же, как я любила его».
Но это случилось позже. Автобус, выжившие, десять из двенадцати. Они будут вечно продолжать этот путь. Так оно и случилось в каком-то смысле. Лето, зеленеющие поля, брошенные, замершие города, тенистые леса, автобус, бесконечно едущий все дальше. Они стали будто видением, будто погрузились в вечность, туда, где отсутствовало время. Здесь, и в то же время не здесь, присутствие невидимое, но ощущаемое, будто звезды посреди дневного неба.
III. Поле
Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
Мне станет братом.
Шекспир
«Генрих V»
Северный сельскохозяйственный комплекс
Оранжевая Зона, За Стеной
Кервилл, Техас
Июль 79-го года П. З.
***ВНИМАНИЕ***
Вы на границе Оранжевой Зоны.
Следите за часами.
Не забывайте, где ближайшее убежище.
Не заходите в нерасчищенные зоны.
Если опоздали на последнюю машину, не ждите, что вас станут спасать.
Найдите убежище.
Выполняйте все распоряжения Внутренней Службы.
Нарушители будут подвергнуты штрафу
и/или аресту
Согласно Пункту 12 Статьи 694
Измененного Свода Законов Военного Положения Республики Техас.
Если в чем-то сомневаетесь, бегите.
22
Именно Ди Ворхис сказала, что хочет взять с собой детей.
Хотя она была не единственной. В плане участвовали все женщины, как вскоре узнал Ворхис. Кузина Ди, Салли, Мэйс Фрэнсис, Шэр Уизерс, Сиси Коули и Эли Додд. Даже Мэтти Райт – вечно нервная и говорливая Мэтти Райт. Все сказали мужьям одно и то же. Самая настоящая засада. Женщины окружили мужей и стали настаивать по-женски, так, что и не откажешь. Пара часов на солнце, говорили они, лежа в постели, моя посуду или собирая детей к школе. А что плохого? Пусть дети отдохнут.
Будто они никогда раньше детей за Стену не брали, напомнила ему Ди, когда они наконец сели на кухне, в тишине, после того, как девочек уложили спать.
– И в тот раз, – сказала она, – на день рождения Нитьи – когда они отправились на Зеленое Поле. Сири еще совсем карапузом была, и Нитья все таскала с собой всюду грязное одеяло. Так хорошо было у водовода, а бабочки, помнишь? Как они будто плавали над рукотворной рекой, поднятой над землей, трепеща яркими крылышками, а одна даже, ко всеобщему удивлению, Нитье на нос села. Неужели ты не чувствуешь присутствия Божия во всем этом, – сказала Ди. – В этой сладостной свободе, смеющихся девчушках, когда не воют сирены.
До этого еще не один час. Голубое небо, будто Небеса Господни над их головами, все они вместе, за Стеной, все четверо. Зеленая Зона, да, спорить нечего, но оттуда они видели охранный периметр, дозорные башни, часовых, заграждения из спиралей колючей проволоки, кто вообще все это придумал? Кто решил, где заканчивается одна зона и начинается другая? Почему выход в Северную Зону другой, более опасный, в самом деле? Там будут Крак и Тифти (имя само вырвалось, но она уже не могла остановиться, что будешь делать?). Там есть убежища на случай, если что случится, но почему оно должно случиться? Средь бела дня летом? В ловушки уже не один месяц никто не попадался, ни одного нарика в округе не видели. Все так говорят. Всего пара часов на солнце, подальше от грязи и серости города. Летний пикник в поле. Она ничего больше и не просит.
Может он хоть раз ее послушать? Ради их девочек? Просто ответь. Сделает он это ради нее, его жены, которая его любит?
Вот так, спустя два дня, жарким июльским утром, жара уже была за тридцать и приближалась к сорока, Кертис Ворхис, тридцати двух лет от роду, бригадир Северного Сельхозкомплекса, сунул за пояс старый отцовский револьвер калибра 38 с тремя патронами в барабане (три других в свое время использовал еще отец) и оказался на грузовике с кучей других семей. Не просто семей, а семей с детьми. Нитья с Сири и их кузеном Карсоном, которому только двенадцать стукнуло, еще не вырос, ноги до пола со скамейки не достают на три дюйма, Бэб и Данк Уизерсы, близнецы, девчонки Фрэнсисов, Рина и Жюли, севшие подальше назад, чтобы не обращать внимания на мальчишек, маленькая Дженни Апгар, на коленях у старшего брата Гуннара, Дин и Амели Райт, достаточно взрослые, чтобы делать вид, как им скучно, Мерри Додд и ее малыш-брат Сатч, маленький Луис Коли, еще в корзине, Риз Куомо и Дэш Мартинес, Синди-Сью Бодин. Всего восемнадцать, куча детей, шумных и активных, будто пчелиный рой, если спросили бы Ворхиса. Обычное дело, когда жены с мужьями в поле отправляются сажать, а особенно когда приходит пора урожай убирать, и каждая пара рук пригодится. Но сегодня было что-то новое. Даже когда автобус выехал за ворота, рыча и чихая стареньким дизелем, раскачиваясь на изношенных амортизаторах, Кертис Ворхис ощущал это. Не просто нудная работа на жаре, а будто выходной день, который мог бы стать новой доброй традицией. Почему им раньше это в голову не приходило, просто взять с собой детей, чтобы день стал особенным?
Мимо плотины, мимо топливохранилища, мимо ограждения, часовые, машущие руками, пропуская их дальше, вниз в долину, в золотое сияние июльского утра. Женщины с корзинами и едой в задней части автобуса шушукаются, смеются. Дети после бесплодной попытки одной из мам – конечно же, Эли Додд – уговорить их спеть Гимн Техаса, единственную песню, которую все знают («Техас, наш Техас! Да здравствует могучий штат! Техас, наш Техас! Чудесней всех стократ!») – разделились на враждебные стаи. Девочки постарше шепчутся и хихикают, демонстративно игнорируя мальчиков, мальчики намеренно делают вид, что им плевать, малыши прыгают на скамейках и носятся по проходу. Мужчины впереди, как обычно, настороженно молчащие, лишь переглядываются или делают кислую мину. Во что нас всех втравили? Они привыкли работать в поле, их руки огрубели от работы, под ногтями грязь, волосы коротко острижены, никто не носит бороды. Ворхис достал из кармана старые отцовские часы. 7:05. Одиннадцать часов до сирены, двенадцать до последней машины, тринадцать до темноты. Следи за временем. Знай, где ближайшее убежище. Если в чем-то сомневаешься, беги. Эти слова были вбиты в его сознание не хуже колыбельной матери, не хуже молитвы, из тех, что читают Сестры. Ворхис повернулся и поглядел на Ди. Она сидела с Сири на коленках, девчушка уткнулась носом в стекло, глядя на разворачивающийся за окном мир. Ди устало улыбнулась ему. Спасибо, читалось в ее взгляде. Сири начала подпрыгивать, суча ножками от радости. Пухленьким пальчиком показала в окно с довольным визгом. Спасибо тебе за это.
Они оглянуться не успели, как доехали. Сквозь лобовое стекло увидели поля Северного Сельхозкомплекса, огромное лоскутное одеяло, пестрое, как ткань-шотландка. Кукуруза, пшеница, хлопок, фасоль, рис и ячмень, овес. Пятнадцать тысяч акров, меж которых проложены грунтовые дороги, ветрозащитные полосы по краям, тополя и дубы. Дозорные башни, насосные, с бассейнами для дождевой воды и переплетениями труб. И через равные промежутки убежища, обозначенные оранжевыми флагами на высоких флагштоках, повисшими в неподвижном воздухе. Ворхис наизусть знал каждое, но когда кукуруза высоко вырастет, без флага быстро не найдешь.
Он встал и прошел вперед, туда, где стоял рядом с водителем Натан, брат Ди, которого все звали Круком. Ворхис бригадир, но именно Крук, как старший офицер ВС, здесь главный на самом деле.
– Похоже, мы неплохой день выбрали, – сказал Ворхис.
Крук пожал плечами, ничего не ответив. Как и полевые рабочие, он был одет по-простому – джинсы в заплатках, обтрепанная на рукавах и воротнике рубашка цвета хаки. Поверх нее на нем был ярко-оранжевый жилет с надписью «ТРАНСПОРТНАЯ СЛУЖБА ТЕХАСА» на спине. В руках у него была винтовка, длинноствольная, калибра 306, с оптическим прицелом. В кобуре – отремонтированный пистолет калибра 45. Винтовка штатная, а вот пистолет – штука особенная. Военный, или полицейский, старых времен, маслянисто-черный, с полированной деревянной рукоятью. Он даже имя ему дал, «Эбигейл». Надо хорошие знакомства иметь, подумал Ворхис, чтобы такое оружие заполучить, но не стал раздумывать, с кем именно. Все хорошо знали, какими делами Тифти заправляет. По сравнению с этим пистолетом ворхисовский револьвер с тремя патронами выглядел убого, но такое оружие он не мог себе позволить.
– Всегда можешь сказать, что это Ди придумала.
Солдаты сказали им, куда ехать. До комендантского часа было еще два часа, но на улицах уже царила тишина, никто не ездил, только военные, да пара машин полиции. Узкие, высушенные солнцем улицы, старые каменные дома, темные подворотни, где когда-то собиралась агрессивная молодежь. И вдруг парк, будто оазис зелени в самом центре города.
Они проезжали блок-посты, соответственно знакам, солдаты махали им руками, давая знак двигаться дальше. В парке было много народу, как перед концертом. Палатки, фургоны, люди, лежащие прямо на траве рядом со своими чемоданами, будто их сюда волной вынесло. Когда народу стало слишком много, им пришлось оставить автобус на обочине и идти дальше пешком. Финальное, трагическое решение, будто они бросили на произвол судьбы любимого пса, который уже сам ходить не может. Они держались вместе, не в состоянии оставить друг друга, смешаться с безликой толпой. Выстроились в длинную колонну. Воздух был тяжелый и влажный, в темнеющих кронах деревьев жужжали тучи насекомых.
– Я этого делать не буду, – сказал Пастор Дон, резко остановившись. На его лице вдруг появился ужас.
Вуд тоже остановился. Впереди, метрах в двадцати, были несколько огороженных проходов, освещенных резким светом прожекторов. Людей обыскивали и записывали их имена.
– Понимаю тебя.
– Бог мой. Будто мы никуда и не уезжали.
Толпа мерно двигалась вперед. Двое французов прошли мимо, едва глянув на них, держа под мышками свое скудное имущество. Все чувствовали это. Что-то было утеряно. И они отошли в сторону.
– Как думаешь, топливо сможем найти? – спросил Джамал.
– Не знаю. Только знаю, что туда я не пойду, – ответил Пастор Дон.
Они вернулись к автобусу. Туда уже залез какой-то мужчина и пытался завести мотор без ключа. Худощавый, с покрытым грязью лицом и блуждающими глазами, будто под наркотиками. Вуд схватил его за ворот и выкинул наружу.
– Убирайся на хрен отсюда, – сказал он.
Они сели а автобус. Дэнни повернул ключ, и мотор зарокотал. Они медленно сдали назад, толпа расступилась, будто волны морские перед кораблем. Угасали последние остатки солнечного света. Они развернулись, заехав на газон, и поехали прочь.
– Куда теперь? – спросил Дэнни.
Никто не знал этого.
– Думаю, без разницы, – ответил Пастор Дон.
Действительно, без разницы. Они переночевали в парке Вэлли Фордж, спали прямо на земле, рядом с автобусом, а потом поехали на юг, держась в стороне от крупных дорог. Мэриленд, Вирджиния, Северная Каролина. Они ехали дальше и дальше. Их дорога стала смыслом, сама по себе, куда бы они ни направлялись. Главное было – ехать, не останавливаться. Единственное что важно – что они вместе. Автобус ехал вперед, покачиваясь на изношенных шинах. Один за другим города исчезали, все угасало. Мир распадался, забирая с собой свою историю. Скоро он окончательно исчезнет.
Ее звали Эйприл Донадио[7]. Ребенок, зачатый ею, мальчик, получит имя Бернард. Эйприл даст ему свою фамилию, Донадио, чтобы в нем была частичка от них обоих. Долгие годы она будет рассказывать мальчику о его отце, о том, что за мужчина он был – отважный, добрый и немного печальный, как недолго они были вместе, и как он поделился с ней величайшим даром, силой и мужеством жить дальше.
«Это и есть любовь, – говорила она мальчику, – именно это любовь делает с людьми. Надеюсь, что когда-нибудь ты тоже полюбишь кого-то так же, как я любила его».
Но это случилось позже. Автобус, выжившие, десять из двенадцати. Они будут вечно продолжать этот путь. Так оно и случилось в каком-то смысле. Лето, зеленеющие поля, брошенные, замершие города, тенистые леса, автобус, бесконечно едущий все дальше. Они стали будто видением, будто погрузились в вечность, туда, где отсутствовало время. Здесь, и в то же время не здесь, присутствие невидимое, но ощущаемое, будто звезды посреди дневного неба.
III. Поле
Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
Мне станет братом.
Шекспир
«Генрих V»
Северный сельскохозяйственный комплекс
Оранжевая Зона, За Стеной
Кервилл, Техас
Июль 79-го года П. З.
***ВНИМАНИЕ***
Вы на границе Оранжевой Зоны.
Следите за часами.
Не забывайте, где ближайшее убежище.
Не заходите в нерасчищенные зоны.
Если опоздали на последнюю машину, не ждите, что вас станут спасать.
Найдите убежище.
Выполняйте все распоряжения Внутренней Службы.
Нарушители будут подвергнуты штрафу
и/или аресту
Согласно Пункту 12 Статьи 694
Измененного Свода Законов Военного Положения Республики Техас.
Если в чем-то сомневаетесь, бегите.
22
Именно Ди Ворхис сказала, что хочет взять с собой детей.
Хотя она была не единственной. В плане участвовали все женщины, как вскоре узнал Ворхис. Кузина Ди, Салли, Мэйс Фрэнсис, Шэр Уизерс, Сиси Коули и Эли Додд. Даже Мэтти Райт – вечно нервная и говорливая Мэтти Райт. Все сказали мужьям одно и то же. Самая настоящая засада. Женщины окружили мужей и стали настаивать по-женски, так, что и не откажешь. Пара часов на солнце, говорили они, лежа в постели, моя посуду или собирая детей к школе. А что плохого? Пусть дети отдохнут.
Будто они никогда раньше детей за Стену не брали, напомнила ему Ди, когда они наконец сели на кухне, в тишине, после того, как девочек уложили спать.
– И в тот раз, – сказала она, – на день рождения Нитьи – когда они отправились на Зеленое Поле. Сири еще совсем карапузом была, и Нитья все таскала с собой всюду грязное одеяло. Так хорошо было у водовода, а бабочки, помнишь? Как они будто плавали над рукотворной рекой, поднятой над землей, трепеща яркими крылышками, а одна даже, ко всеобщему удивлению, Нитье на нос села. Неужели ты не чувствуешь присутствия Божия во всем этом, – сказала Ди. – В этой сладостной свободе, смеющихся девчушках, когда не воют сирены.
До этого еще не один час. Голубое небо, будто Небеса Господни над их головами, все они вместе, за Стеной, все четверо. Зеленая Зона, да, спорить нечего, но оттуда они видели охранный периметр, дозорные башни, часовых, заграждения из спиралей колючей проволоки, кто вообще все это придумал? Кто решил, где заканчивается одна зона и начинается другая? Почему выход в Северную Зону другой, более опасный, в самом деле? Там будут Крак и Тифти (имя само вырвалось, но она уже не могла остановиться, что будешь делать?). Там есть убежища на случай, если что случится, но почему оно должно случиться? Средь бела дня летом? В ловушки уже не один месяц никто не попадался, ни одного нарика в округе не видели. Все так говорят. Всего пара часов на солнце, подальше от грязи и серости города. Летний пикник в поле. Она ничего больше и не просит.
Может он хоть раз ее послушать? Ради их девочек? Просто ответь. Сделает он это ради нее, его жены, которая его любит?
Вот так, спустя два дня, жарким июльским утром, жара уже была за тридцать и приближалась к сорока, Кертис Ворхис, тридцати двух лет от роду, бригадир Северного Сельхозкомплекса, сунул за пояс старый отцовский револьвер калибра 38 с тремя патронами в барабане (три других в свое время использовал еще отец) и оказался на грузовике с кучей других семей. Не просто семей, а семей с детьми. Нитья с Сири и их кузеном Карсоном, которому только двенадцать стукнуло, еще не вырос, ноги до пола со скамейки не достают на три дюйма, Бэб и Данк Уизерсы, близнецы, девчонки Фрэнсисов, Рина и Жюли, севшие подальше назад, чтобы не обращать внимания на мальчишек, маленькая Дженни Апгар, на коленях у старшего брата Гуннара, Дин и Амели Райт, достаточно взрослые, чтобы делать вид, как им скучно, Мерри Додд и ее малыш-брат Сатч, маленький Луис Коли, еще в корзине, Риз Куомо и Дэш Мартинес, Синди-Сью Бодин. Всего восемнадцать, куча детей, шумных и активных, будто пчелиный рой, если спросили бы Ворхиса. Обычное дело, когда жены с мужьями в поле отправляются сажать, а особенно когда приходит пора урожай убирать, и каждая пара рук пригодится. Но сегодня было что-то новое. Даже когда автобус выехал за ворота, рыча и чихая стареньким дизелем, раскачиваясь на изношенных амортизаторах, Кертис Ворхис ощущал это. Не просто нудная работа на жаре, а будто выходной день, который мог бы стать новой доброй традицией. Почему им раньше это в голову не приходило, просто взять с собой детей, чтобы день стал особенным?
Мимо плотины, мимо топливохранилища, мимо ограждения, часовые, машущие руками, пропуская их дальше, вниз в долину, в золотое сияние июльского утра. Женщины с корзинами и едой в задней части автобуса шушукаются, смеются. Дети после бесплодной попытки одной из мам – конечно же, Эли Додд – уговорить их спеть Гимн Техаса, единственную песню, которую все знают («Техас, наш Техас! Да здравствует могучий штат! Техас, наш Техас! Чудесней всех стократ!») – разделились на враждебные стаи. Девочки постарше шепчутся и хихикают, демонстративно игнорируя мальчиков, мальчики намеренно делают вид, что им плевать, малыши прыгают на скамейках и носятся по проходу. Мужчины впереди, как обычно, настороженно молчащие, лишь переглядываются или делают кислую мину. Во что нас всех втравили? Они привыкли работать в поле, их руки огрубели от работы, под ногтями грязь, волосы коротко острижены, никто не носит бороды. Ворхис достал из кармана старые отцовские часы. 7:05. Одиннадцать часов до сирены, двенадцать до последней машины, тринадцать до темноты. Следи за временем. Знай, где ближайшее убежище. Если в чем-то сомневаешься, беги. Эти слова были вбиты в его сознание не хуже колыбельной матери, не хуже молитвы, из тех, что читают Сестры. Ворхис повернулся и поглядел на Ди. Она сидела с Сири на коленках, девчушка уткнулась носом в стекло, глядя на разворачивающийся за окном мир. Ди устало улыбнулась ему. Спасибо, читалось в ее взгляде. Сири начала подпрыгивать, суча ножками от радости. Пухленьким пальчиком показала в окно с довольным визгом. Спасибо тебе за это.
Они оглянуться не успели, как доехали. Сквозь лобовое стекло увидели поля Северного Сельхозкомплекса, огромное лоскутное одеяло, пестрое, как ткань-шотландка. Кукуруза, пшеница, хлопок, фасоль, рис и ячмень, овес. Пятнадцать тысяч акров, меж которых проложены грунтовые дороги, ветрозащитные полосы по краям, тополя и дубы. Дозорные башни, насосные, с бассейнами для дождевой воды и переплетениями труб. И через равные промежутки убежища, обозначенные оранжевыми флагами на высоких флагштоках, повисшими в неподвижном воздухе. Ворхис наизусть знал каждое, но когда кукуруза высоко вырастет, без флага быстро не найдешь.
Он встал и прошел вперед, туда, где стоял рядом с водителем Натан, брат Ди, которого все звали Круком. Ворхис бригадир, но именно Крук, как старший офицер ВС, здесь главный на самом деле.
– Похоже, мы неплохой день выбрали, – сказал Ворхис.
Крук пожал плечами, ничего не ответив. Как и полевые рабочие, он был одет по-простому – джинсы в заплатках, обтрепанная на рукавах и воротнике рубашка цвета хаки. Поверх нее на нем был ярко-оранжевый жилет с надписью «ТРАНСПОРТНАЯ СЛУЖБА ТЕХАСА» на спине. В руках у него была винтовка, длинноствольная, калибра 306, с оптическим прицелом. В кобуре – отремонтированный пистолет калибра 45. Винтовка штатная, а вот пистолет – штука особенная. Военный, или полицейский, старых времен, маслянисто-черный, с полированной деревянной рукоятью. Он даже имя ему дал, «Эбигейл». Надо хорошие знакомства иметь, подумал Ворхис, чтобы такое оружие заполучить, но не стал раздумывать, с кем именно. Все хорошо знали, какими делами Тифти заправляет. По сравнению с этим пистолетом ворхисовский револьвер с тремя патронами выглядел убого, но такое оружие он не мог себе позволить.
– Всегда можешь сказать, что это Ди придумала.