Два полцарства

– Не бойся, ничего такого не будет. Сделаем тебе приятно, обойдемся без секса. Подождем, когда ты дашь повод в следующий раз – прямо сейчас назовем следующий раз согласием. Окей? Но сегодня… слушай, я с ума схожу, как мне хочется тебя потрогать и там… Ангелина, ничего больше, обещаю, но…

Я затрясла головой, будто бы пытаясь проснуться после затяжного сна. Вспомнив, что теперь мне дали и право голоса, завопила:

– Не надо! Пожалуйста, Егор!

Он приподнялся и нахмурился, заглядывая мне в глаза:

– Ты чего так боишься? Кончить?

– Не надо, – жалобно проскулила я. – Егор, я должна тебе сказать, что я не…

Дима попытался закрыть мне рот, но я его резко дернулась. Он отстранился и махнул рукой, дескать, давай, излагай свою правду. Я снова засомневалась в своем решении. Егор только что про новый повод сказал, и тут я такая – а вот тебе и повод. Поводище! Можешь даже презерватив не надевать, я уже привязанная, разгоряченная, и все только нового повода ждали, чтобы перестать сдерживаться. И прикусила язык. Он же расценил мое молчание как смущение и вновь наклонился к губам:

– Хорошо, хорошо, не бойся. Но давай тебя еще немного помучаем, раз уж попалась.

Джинсы с меня так и не сняли, но весь следующий час я изнывала от невыносимости. Они целовали по очереди, сводили с ума, проводили пальцами вдоль привязанных рук и вновь возвращались к груди и животу, рефлекторно терлись о мои бедра – и я ощущала, что они возбуждены, гладили, лизали и прикусывали соски, иногда проходились ладонями у меня между ног, но поверх джинсов. И даже сквозь плотную ткань эти прикосновения были приятными до дребезжания в голове. Через этот треклятый час я уже сама была готова плюнуть на всё и попросить стянуть эти чертовы джинсы. Никогда в жизни я не бывала так возбуждена – даже во время секса с бывшим парнем. И я закусывала губы, старалась не стонать и уж точно была рада, что мне так и не дали высказаться. О подобных признаниях я бы точно пожалела.

– А-а, – простонал Егор, резко отстраняясь от меня. – Меня сейчас разорвет. Пойду-ка я под душ, там представлю, как могли бы еще разворачиваться события.

Он немного нервно отодвинулся и сел, отстегнул ремень на моей руке со своей стороны. Резко встал и поморщился. Однако обратился ко мне напоследок:

– Сейчас ты имеешь право на две пощечины, потому я оставляю тебе того, кто из нас способен вынести любую жесть, – он дошел до двери в ванную и обернулся. – Дим, а ты еще здесь? Тогда чтобы ни-ни.

Тот со вздохом поднял руку:

– Клянусь своей девственностью, что ни-ни. Точнее царевниной девственностью – это надежнее.

Я в это время отстегивала вторую руку. Про пощечины очень вовремя сказано, я как раз спешила прийти в себя и припомнить, с чего все началось. Но как только Егор скрылся в ванной, Дима перекатился, встал и через секунду бросил мне мою футболку. Сел на кровать, не поворачиваясь.

– Я все равно ему расскажу! – процедила я сквозь зубы, уже стряхнув общее напряжение и очистив мысли от туманной неги. А натянув футболку, мгновенно почувствовала себя уверенней.

– Да я сам расскажу, прямо сейчас, – он, кажется, улыбался. – Или нет. Я теперь буду тебя шантажировать: поцелуй меня сюда, а теперь сюда, царевна, иначе тебе будет атата.

– Не смешно! Ты не сможешь затыкать мне рот постоянно!

– И не собирался. Я просто не дал тебе испортить такое невинное наказание. Тебе ведь понравилось? Ну, хоть немного. И это вместо криков и разборок.

На вопрос я отвечать не собиралась, как и отвлекаться от главной темы:

– Расскажешь ему сам? И что будет потом? Меня придушат или все-таки изнасилуют?

– Даже если и придушат, то только после, – он вдруг повернулся полубоком, удивив задумчивым выражением на лице. – Как тебя зовут, ошибка во всех планах?

– Это тебя не касается! – я злилась все сильнее. Вероятно, злость была закономерным следствием недавней слабости – перед ним, в том числе. – Так вы меня не отпустите?

– Теперь-то? Глупый вопрос. Мне кажется, этот маленький опыт показал, что никто из нас тебя отпускать не собирается. Тебе действительно стоило признаться в этом сразу, тогда был бы шанс. Лично я теперь буду обдумывать, как менять стратегию по отношению к Камелину так, чтобы ты осталась здесь как можно дольше. Не зря же он такой фортель выкинул, это точно можно как-то использовать. Ты не его дочь, но ты определенно в общем замесе участвуешь.

– А Егор? – меня от волнения подвел голос. – Егор человечнее, неужели и он сможет вот так…

Дима ответил, уже поднимаясь на ноги:

– Ты здесь вроде бы присутствовала, безымянная царевна. Всё видела сама. Мне до сих пор тоже казалось, что Егор хочет просто уесть Камелина, да не тут-то было. Хотя беситься он будет, в этом не сомневайся. Вряд ли придушит, а может, поостыв, даже обрадуется, что ты не дочь человека, которого бы он убил, не моргнув глазом. Поорется и затем обрадуется, с ним такое часто бывает. Боюсь, мне придется менять стратегию так, чтобы и не разругаться при том с Егором.

Он вышел, не дожидаясь моего ответа. Но я все равно не знала, что сказать.





Глава 15




Два часа кряду мерила шагами комнату, которую, кстати говоря, никто не запирал. И меня сюда не конвоировали, я сама спешно поднялась наверх, не желая присоединяться к завтраку и смотреть им в глаза. Произошедшее сильно выбило из колеи своей ненормальностью. Егор, вероятно, решил эту каплю добавить в общий чан мести, но Дмитрий знал, что я не Ангелина – он участвовал только потому, что хотел участвовать и сам по себе извращенец. Я чувствовала себя грязной, использованной, но в этом вопросе и душ не помог. Стоило мне вспомнить, как я сама едва сдерживала стоны от их прикосновений, у меня словно желудок ошпаривало кипятком. Нет унижения хуже, чем когда человек сам готов унизиться – как я два часа назад.

Мне было так тошно, что я уже и не думала о побеге. Только о наступлении. Егор наверняка задерживается не просто так, и можно ожидать его здесь разъяренным – что ж, так даже лучше: мы будем в одинаковом настроении.

Когда он все-таки вошел – к счастью, один – я остановилась и посмотрела на него исподлобья. Егор, не глядя на меня, прошел к кровати, сел на край и сцепил руки в замок, уставившись в пол. Он медлил, собираясь с мыслями, а я порадовалась тому, что хотя бы не орет, и начала сама – не криком, но с напором:

– По твоему виду догадываюсь, ты уже все знаешь. Прекрасно! И я не стану принимать претензий, что так долго молчала – мне открыто угрожали, и я понятия не имела, под каким кустом меня закопают, если откроется правда, – я чуть сбавила тон, уточнив: – Меня же не закопают?

Егор поднял на меня глаза, в которых сквозило изумление вперемешку… с неожиданным весельем:


– Не закопают. Как тебя зовут, не-Ангелина?

Я нахмурилась, хотя внутри все же встрепенулась надежда – и от отсутствия явной злости, и от обещания не закапывать. Вот только не далее, чем сегодня, последняя моя надежда разлетелась по кускам, потому я уже не спешила радоваться.

– Не думаю, что это важнее, чем твои мысли на этот счет. Дима говорил, что ты взбесишься, ведь никто не любит ощущать себя обманутым. Да и все эти твои, кхм, ухаживания вышли вхолостую. Представляю твою первую реакцию.

– Мои мысли на этот счет, – он вздохнул и снова опустил взгляд. – Видишь ли… черт, как тебя теперь называть? Мне будто с первого дня казалось, что ты какая-то слишком – не такая, что ли? Спокойная слишком, решительная, самостоятельная, адаптируешься, не истеришь, рассуждаешь… В последнюю очередь я ожидал, что дочь Камелина окажется именно такой, дети таких папаш обычно другие, хотя бы в мелочах. И что никто из Лизкиных подруг тебя не узнал, тоже было странно, – он сделал длинную паузу. – Да, моей первой реакцией была злость. Но как-то, – Егор вновь глянул на меня, а затем и поднялся на ноги, – как-то ясно, что там с твоей стороны ощущалось. И я бы на твоем месте, уверен, делал бы так же: любое вранье для мудаков, от которых не знаешь, чего ожидать. А мы определенно должны выглядеть с твоей стороны истории мудаками.

Я от удивления отступила, пытаясь понять по его легкой улыбке степень его искренности.

– Даже так?

– И про ухаживания вхолостую ты как-то совсем мимо. Наш шоппинг получился самым удачным моим свиданием за последние лет пять, – он улыбнулся шире, обнажая чуть выпирающие клыки.

– Представляю все остальные свидания… – я все еще боялась начать надеяться в полную силу. Но потом отважилась и выпалила: – То есть это всё? Раз ты не злишься, раз всё понимаешь, то на этом конец? Вы меня отпустите?

Он замер на секунду и, обрывая мне сердце, покачал головой:

– Нет. Теперь мы будем просить тебя нам подыграть. Камелин не зря поддержал наше заблуждение – он явно что-то замыслил. Удивляюсь, почему он до сих пор не здесь, раз попытался отвести нам глаза ложной инфой.

Я снова начала нервничать:

– Но я-то здесь при чем? – подалась вперед, схватила за локоть и заглянула снизу в зеленые глаза. – Егор! Ты же не такой, как твой отмороженный приятель! Ты ведь не станешь меня мучить только за то, что я оказалась в неправильном месте в неправильное время?

Он скосил глаза на мои губы, но почти сразу поднял.

– Разве я тебя мучаю? – он тряхнул головой, повернулся чуть в сторону. – Хотя я понимаю прекрасно, чего ты натерпелась, особенно вначале. Поверь, я понимаю, у меня сестра… неважно. За те первые дни готов предложить тебе компенсацию. Просто подыграй нам дальше, я не смогу успокоиться, пока Камелин не получит свое. И мне реально мало его бизнеса, пусть вообще этот бизнес летит псу под хвост. Я не смогу успокоиться, пока он сам локти грызть не начнет.

Я отчасти понимала его терзания, но мои терзания в данный момент были важнее – они проистекали сейчас, а не начались пятнадцать лет назад:

– Егор, ты, наверное, имеешь право на месть. Если он Лизу похитил, если имел хоть какое отношение к смерти твоих родителей… Но я оказалась между молотом и наковальней! Вы со своей этой местью меня просто уничтожите!

Он пристально посмотрел на меня.

– Кто тебе сказал, что ты пострадаешь? Ни в коем случае. Да и… после произошедшего у тебя вряд ли должны быть какие-то сомнения по поводу того, что как раз тебя никто не собирается швырять на линию фронта.

«После произошедшего», – от этой фразы у меня лицо начало гореть. Теперь я уже не могла касаться его локтя, нервно дернулась и отшагнула.

– Вы просто издевались надо мной, Егор. Сделай вид, что этого не было, если тебе хоть немного меня жаль.

– Издевались? Если мы над кем и издевались, так над собой! – он попытался поймать мой взгляд, но не слишком настойчиво, позволяя мне пережить этот всплеск раздражения, но от этого начал напрягаться сам и выругался: – Блядь, ну и ситуация… Как тебя зовут? Сложно говорить на такие темы, не зная имени.

Я сложила руки на груди и заставила себя смотреть прямо, хотя это было и сложно. Он прошипел сквозь сложенные губы и продолжил, не дождавшись ответа:

– Послушай, это немного вышло из-под контроля, но к Камелину как раз никакого отношения не имеет.

– Вы издевались надо мной! – я повысила голос. – Спасибо, хоть не изнасиловали!

Он на секунду закусил губу, словно пытался скрыть совсем неуместную при таком разговоре улыбку:

– Уж представь, что я и сам удивлен. Лично я приложил немыслимые усилия, чтобы дело не зашло дальше. А потом дрочил под душем так остервенело, будто меня разорвет на семьдесят разъяренных егорчиков. Да-да, неправильная заложница, вот такие признания, никому не говори. У меня крышу рвет, когда на тебя смотрю, а ты еще и такая разгоряченная там, что… вот. Об этом тоже никому не говори.

Я немного растерялась от его грубоватой откровенности:

– Если это признание в симпатии, то какое-то дикое.

– Признание, да. И даже не в симпатии, – он как-то неловко взъерошил волосы, будто бы ему было не по себе. – Давай для начала познакомимся, что ли… Нет, ну ты серьезно думаешь, что я тебя на завтраки и прогулки просто так тащил? Или в секс-шоп, – он ухмыльнулся довольно, но, увидев мой взгляд, тут же осекся.

Он или идеально разыгрывает роль, и в действительности немного смущен. Хотя для чего ему теперь роль разыгрывать? Я решила прояснить для себя хотя бы один-единственный вопрос: нравлюсь ли я Егору, или это так, цирковые аттракционы. Потому и спросила:

– Но почему оба? Я имею в виду, почему там вы были оба? Зачем с тобой и твоими дикими признаниями был еще и Дима?

Егор перестал улыбаться, наоборот, повернулся профилем. На квадратных скулах заходили желваки. Ответил не сразу и совсем другим – приглушенным, сдавленным – тоном:

– А я ебу почему? Вкусы сошлись. Или ты такая, что в твоем присутствии мужики с ума сходят. Хер знает, мы с ним пока на эту тему ни до чего конкретного не договорились.

– О-о, так вы и об этом договаривались?

– Перестань, – он теперь говорил серьезно. – Не настолько уж и классная ситуация. Вообще-то, Димка – мой лучший друг. Человек, которому я доверяю больше, чем себе. И меня без него здесь не было бы. Вероятно, вообще бы не было. Это важно, – он на мгновение сбился, но коротко вдохнул и продолжил: – Это даже важнее, чем ты, если уж на то пошло. И уж поверь, от этого ебучего любовного треугольника никто не в восторге.

Я чуть в голос не расхохоталась, но вышло бы истерично и зло, потому удержалась. Он говорит о каком-то треугольнике, словно нас троих всерьез связывают хоть какие-то отношения, а не сплошной криминал и насилие! Егор что-то в моем взгляде уловил, покачал головой и сказал тише:

– Давай этот разговор на потом оставим. Сейчас, ввиду открывшихся обстоятельств, нам нужна твоя помощь. Самый главный план не изменился – мы хотим спровоцировать Камелина на настоящие действия, с составом преступления и доказательствами, которые можно разнести по СМИ, чтобы он уже потом не смог отвертеться. Мы хотим его посадить, и для этого он должен забыть об осторожности и наломать дров. Потому и действовали грубо с самого начала – провоцировали. А теперь понятно, что он это время использовал в свою пользу: или собирается с силами, или переводит все активы куда-нибудь в оффшор. Он не психует, провокация не удалась. Но если ты поможешь, то мы вполне еще можем вывести его из себя. Продумаем заранее разговор, позвоним ему, закрутим уже эту воронку в другую сторону! Повторяю, за моральный ущерб мы заплатим, но дело надо довести до конца. Согласна?